Friend or foe. Рассказ №1.
Вместо предисловия
Напишу-ка я несколько постов про своих друзей. Постараюсь быть максимально объективным. Побудил меня к этому разговор с давним другом, с которым мы уже полжизни дружим. Но, чую, дальше это будет делать сложнее, если вообще возможно. Будут и другие истории в этом мини-цикле с пафосным названием.
Начну всё же с "виновника торжества", чей поступок стал причиной возникновения этой писанины. Имён раскрывать не буду. Назову его В.
Итак. Дружим мы со студенческой скамьи. Он был круглым отличником и очень интересным человеком. В отличие от сокурсников интересовался тем, что было мне близко: философией, историей, мифологией, литературой. К тому же нас роднила схожая жизненная позиция по многим моментам. Да и вообще, мы отлично ладили и проводили время. И ни разу не ссорились.
В. был активным парнем. Мне, лентяю и раздолбаю, импонировало его умение совмещать учёбу и отдых. Он многое успевал и много, где бывал. В голове его роились разные идеи, и мы с ним часто дискутировали на всякие темы по дороге (пешком) из универа. Мы обменивались книгами и делились секретами. В общем, типичная юношеская дружба.
После учёбы я отправился в свободное плавание. Он же решил продолжить обучение и сделать научную карьеру. Разумеется, видеться стали мы реже, к тому же вскоре он уехал в Киев, где открывались определённые перспективы. Но мы не теряли друг друга из виду. Периодически созванивались, по возможности встречались, при необходимости помогали друг другу.
После нескольких лет в Киеве он бросил аспирантуру и вернулся в Полтаву и как-то переменился. В. по-прежнему был интересным собеседником, к тому же писал книги по краеведению, увлёкся генеалогией. Но, видимо, его подточили неудачные отношения с девушкой и смерть матери.
Стали проявляться такие черты как недовольство, жалость к себе, жалобы на жизнь, мир и других людей. "Вот, кому не позвоню, все заняты, не с кем поговорить и прогуляться. Всем нет до меня дела". Попытки объяснить, что у людей может быть своя жизнь, и если человек говорит "занят", то он действительно может быть занят, находили слабый отклик. Он соглашался, успокаивался. Но песни этой не прекращал.
Со временем проступила тема "я больной, я устал, ничего не хочу, не вижу зачем жить" и далее в таком духе. Эти мотивы стали настолько привычными, что вызвали раздражение. Тем не менее, я не бросал его наедине с проблемами. Мы встречались, гуляли, разговаривали. Но чем дальше, тем больше наши встречи напоминали разговор психолога с клиентом. Он жаловался, я выслушивал и советовал, что делать.
Он долгое время сидел дома, проедая все сбережения и занимался самокопанием. Из высокого стройного блондина с голубыми глазами он превратился в обрюзгшего, раздавшегося дядьку с потухшим взглядом и нездоровым цветом лица. Его накрывала апатия и депрессия. Причём с каждым разом периоды кризиса становились всё дольше. Ранее активный, он сделался настолько тяжёлым на подъём, что вытащить хоть куда-то дальше прогулок по окрестностям его дома становилось фактически гиблым делом.
Проступали обвинения в мой адрес, что я вечно занят, пропадаю куда-то. Или мнил, что я на что-то него обижен и потому не звоню. Хотя иногда он неделями не отвечал на звонки, когда я хотел просто поговорить и справиться о его здоровье и делах. Да, бывало, что я не мог помочь, не мог встретиться. Но когда мог, то не отказывал. Я ездил с В. на защиту его кандидатской (он-таки решился на её защиту спустя несколько лет "простоя") морально и физически помогать в этом нелёгком деле. Ночевал в ним, когда ему было страшно спать одному в квартире после смерти матери. Или езди с ним в генеалогическую экспедицию. И ещё много чего.
В последнее время все его разговоры сводились к плохому самочувствию, о том, какая плохая у него работа, как всё плохо и незачем жить. Сколько раз пытался втолковать ему, что всё это преодолевается, что нужно просто немного напрячься и немного проявить активность ради изменения ситуации. Но он вздыхал и искал оправданий для сохранения привычной рутины.
Сегодня он позвонил и попросил помощи. Какой-то фронт работы в Ворде. Я честно ответил ему, что на работе сейчас завал, а дома в связи с затеянной стройкой и обустройством семейного гнезда совсем нет времени. Он ответил: "Хорошо. Теперь можешь ко мне не обращаться за помощью" и завершил разговор.
Я в курсе о его проблемах. Я вижу, что его съедает. Я честно пытался ему помочь. Я и сейчас желаю В. выбраться из той клетки, в которой он оказался. Понимаю, что это затянувшийся кризис. Но не желаю быть жилеткой для кандидата психологических наук. Не собираюсь жалеть взрослого мужика, который просто не хочет ничего менять. Допускаю, что не прав, что друзья обязаны поддерживать. Всё так, но быть костылём для того, у которого две здоровые ноги - не моя роль.
Если я что-то и понимаю в этой жизни, так это то, что друзья - слишком ценный ресурс, чтобы им можно было разбрасываться. Увы, В. этого не понял. Его просьба не относилась к вопросам жизни и смерти, потому реакция на мой отказ стала сюрпризом. Что будет дальше - время покажет. Но тенденция слишком угрожающая. Уже не первый прецедент. Мой оптимизм грустно молчит в предчувствии утраты друга. Увы, уже не первого.
Напишу-ка я несколько постов про своих друзей. Постараюсь быть максимально объективным. Побудил меня к этому разговор с давним другом, с которым мы уже полжизни дружим. Но, чую, дальше это будет делать сложнее, если вообще возможно. Будут и другие истории в этом мини-цикле с пафосным названием.
Начну всё же с "виновника торжества", чей поступок стал причиной возникновения этой писанины. Имён раскрывать не буду. Назову его В.
Итак. Дружим мы со студенческой скамьи. Он был круглым отличником и очень интересным человеком. В отличие от сокурсников интересовался тем, что было мне близко: философией, историей, мифологией, литературой. К тому же нас роднила схожая жизненная позиция по многим моментам. Да и вообще, мы отлично ладили и проводили время. И ни разу не ссорились.
В. был активным парнем. Мне, лентяю и раздолбаю, импонировало его умение совмещать учёбу и отдых. Он многое успевал и много, где бывал. В голове его роились разные идеи, и мы с ним часто дискутировали на всякие темы по дороге (пешком) из универа. Мы обменивались книгами и делились секретами. В общем, типичная юношеская дружба.
После учёбы я отправился в свободное плавание. Он же решил продолжить обучение и сделать научную карьеру. Разумеется, видеться стали мы реже, к тому же вскоре он уехал в Киев, где открывались определённые перспективы. Но мы не теряли друг друга из виду. Периодически созванивались, по возможности встречались, при необходимости помогали друг другу.
После нескольких лет в Киеве он бросил аспирантуру и вернулся в Полтаву и как-то переменился. В. по-прежнему был интересным собеседником, к тому же писал книги по краеведению, увлёкся генеалогией. Но, видимо, его подточили неудачные отношения с девушкой и смерть матери.
Стали проявляться такие черты как недовольство, жалость к себе, жалобы на жизнь, мир и других людей. "Вот, кому не позвоню, все заняты, не с кем поговорить и прогуляться. Всем нет до меня дела". Попытки объяснить, что у людей может быть своя жизнь, и если человек говорит "занят", то он действительно может быть занят, находили слабый отклик. Он соглашался, успокаивался. Но песни этой не прекращал.
Со временем проступила тема "я больной, я устал, ничего не хочу, не вижу зачем жить" и далее в таком духе. Эти мотивы стали настолько привычными, что вызвали раздражение. Тем не менее, я не бросал его наедине с проблемами. Мы встречались, гуляли, разговаривали. Но чем дальше, тем больше наши встречи напоминали разговор психолога с клиентом. Он жаловался, я выслушивал и советовал, что делать.
Он долгое время сидел дома, проедая все сбережения и занимался самокопанием. Из высокого стройного блондина с голубыми глазами он превратился в обрюзгшего, раздавшегося дядьку с потухшим взглядом и нездоровым цветом лица. Его накрывала апатия и депрессия. Причём с каждым разом периоды кризиса становились всё дольше. Ранее активный, он сделался настолько тяжёлым на подъём, что вытащить хоть куда-то дальше прогулок по окрестностям его дома становилось фактически гиблым делом.
Проступали обвинения в мой адрес, что я вечно занят, пропадаю куда-то. Или мнил, что я на что-то него обижен и потому не звоню. Хотя иногда он неделями не отвечал на звонки, когда я хотел просто поговорить и справиться о его здоровье и делах. Да, бывало, что я не мог помочь, не мог встретиться. Но когда мог, то не отказывал. Я ездил с В. на защиту его кандидатской (он-таки решился на её защиту спустя несколько лет "простоя") морально и физически помогать в этом нелёгком деле. Ночевал в ним, когда ему было страшно спать одному в квартире после смерти матери. Или езди с ним в генеалогическую экспедицию. И ещё много чего.
В последнее время все его разговоры сводились к плохому самочувствию, о том, какая плохая у него работа, как всё плохо и незачем жить. Сколько раз пытался втолковать ему, что всё это преодолевается, что нужно просто немного напрячься и немного проявить активность ради изменения ситуации. Но он вздыхал и искал оправданий для сохранения привычной рутины.
Сегодня он позвонил и попросил помощи. Какой-то фронт работы в Ворде. Я честно ответил ему, что на работе сейчас завал, а дома в связи с затеянной стройкой и обустройством семейного гнезда совсем нет времени. Он ответил: "Хорошо. Теперь можешь ко мне не обращаться за помощью" и завершил разговор.
Я в курсе о его проблемах. Я вижу, что его съедает. Я честно пытался ему помочь. Я и сейчас желаю В. выбраться из той клетки, в которой он оказался. Понимаю, что это затянувшийся кризис. Но не желаю быть жилеткой для кандидата психологических наук. Не собираюсь жалеть взрослого мужика, который просто не хочет ничего менять. Допускаю, что не прав, что друзья обязаны поддерживать. Всё так, но быть костылём для того, у которого две здоровые ноги - не моя роль.
Если я что-то и понимаю в этой жизни, так это то, что друзья - слишком ценный ресурс, чтобы им можно было разбрасываться. Увы, В. этого не понял. Его просьба не относилась к вопросам жизни и смерти, потому реакция на мой отказ стала сюрпризом. Что будет дальше - время покажет. Но тенденция слишком угрожающая. Уже не первый прецедент. Мой оптимизм грустно молчит в предчувствии утраты друга. Увы, уже не первого.