Матушка Елизавета. Великая княгиня Елизавета Федоровна. Часть 17
Продолжение. Предыдущие части: Ч. 10 http://eho-2013.livejournal.com/508720.html
Ч. 11 http://eho-2013.livejournal.com/511806.html
Ч. 12 http://eho-2013.livejournal.com/513612.html
Ч. 13 http://eho-2013.livejournal.com/516961.html
Ч. 14 http://eho-2013.livejournal.com/532454.html
Ч. 15 http://eho-2013.livejournal.com/532927.html
Ч. 16 http://eho-2013.livejournal.com/534807.html
Большой дворец в Царском Селе
Елизавета Федоровна во время Московского декабрьского восстания 1905 года увезла племянников из охваченного революцией города и вернулась в Москву одна. Мария и Дмитрий остались в Петербурге. Юные великие князья оказались на попечении сразу всех родственников, а значит, и никого конкретно. Каждый взрослый считал своим долгом приласкать и побаловать детей, но никто не желал заботиться о дисциплине, об учебе и прочих рутинных делах, полагая, что этим-то уж наверняка займется кто-нибудь другой. А ответственной и раздражающе педантичной тети рядом не было.
1906 год начинался для Марии и Дмитрия не так уж плохо, во всяком случае - не скучно... "Из-за событий предыдущего года у нас полностью прекратились занятия, и месяцами мы благополучно обходились без них", - не без удовольствия вспоминала Мария. Зато было много других радостей - можно было хоть каждый день бывать во дворцах родственников (где двух "повторных" сирот принимали как самых дорогих гостей); можно было играть в царскосельских и павловских парках (где у Марии и Дмитрия вскоре образовалась своя веселая компания из других юных Романовых); посещать дворцовые обеды, кататься на санях, выезжать на прогулки в город, любоваться военными парадами...
Николай II и Дмитрий (слева от царя) с офицерами
В ту зиму император лично инспектировал расквартированные в столице и ее окрестностях военные части. Полки` поочередно приезжали на смотр в Царское Село и во дворце устраивали обед для офицеров. Из дам на нем присутствовали только императрица, две фрейлины, иногда - сестра императора Ольга Александровна и, всенепременно, Мария. Юной великой княжне, приближающейся к шестнадцатилетию, очень нравилось блистать в обществе и наслаждаться вниманием молодых офицеров.
В конце концов, царственные родственники вспомнили и об уроках. Марию и Дмитрия поселили в Большом Царскосельском дворце, в бывших апартаментах их отца, где были устроены классные комнаты. Учителей наняли еще больше, чем прежде, и они активно принялись наверстывать упущенное, отвлекая от развлечений юных великих князей (к большому сожалению последних). Весной 1906 года Марии исполнилось 16 лет. Это событие в семье Романовых отметили весьма торжественно. Юная княжна получила подарки и поздравления от всех родственников, но главное, что ее радовало - с этого дня она "больше не считалась ребенком, а официально признавалась девушкой".
В феврале закончился годичный траур для семейства Сергея Александровича. Елизавета, впрочем, не собиралась отказываться от траура до конца своих дней, но племянники отныне с полным правом могли наслаждаться всеми светскими радостями. Великий князь Константин Константинович решил устроить настоящий большой бал для двух юных дебютанток - Марии и собственной дочери, которой тоже исполнялось шестнадцать лет.
Мария Павловна
Первый бал - большое событие в жизни каждой девушки. Приготовления начались задолго. Особое внимание, конечно же, уделялось бальному платью. Элла сама занялась нарядом племянницы. Марии сшили восхитительное платье, как нельзя лучше оттенявшее ее юную красоту, - из воздушной полупрозрачной вуали на розовом шелковом чехле, украшенное букетиками ландышей.
Мария, как обычно расходившаяся с тетей во вкусах, осталась не очень довольна. Ей хотелось белоснежное платье, казавшееся девушке более подходящим для первого бала. "...Но тетю не интересовало мое мнение", - обиженно вспоминала она.
И все же, если задуматься - неужели для тети Эллы главным было лишь любой ценой настоять на своем и заставить племянницу безропотно подчиниться? Ведь для юной, лишь только вступающей в жизнь девушки первый бал - необыкновенное событие, и выбор ткани и фасона для бального платья превращается чуть ли не в событие вселенского масштаба... В выборе Елизаветы Федоровны должна скрываться какая-то веская причина.
Генерал А.А. Мосолов, работая в эмиграции над своими мемуарами, оставил подробнейшее описание придворных балов, вероятно в назидание потомкам. "Когда я смотрю фильмы, изготовленные в Голливуде и изображающие будто бы "великолепие" русского двора, мне хочется смеяться", - писал Мосолов, человек, которому довелось бывать на великосветских балах в годы царствования трех императоров - Александра II, Александра III и Николая II. Генерал подробнейшим образом описал не только все происходящее на балах, но и все, что сопровождало бальную суету, включая наряды дам, тонкости бального этикета, экипажи, на которых прибывали приглашенные, убранство залов, танцы, угощение, привычки, свойственные той или иной высокой особе, обязанности церемониймейстеров и даже их жезлы (трости из черного дерева с шаром из слоновой кости, двуглавым орлом и андреевской лентой, завязанной бантом) являющиеся символом высокой придворной должности...
При всей демократичности, свойственной придворным балам в России (во многих европейских странах условности этикета были много жестче), существовало множество традиций и неписанных правил, нарушать которые при дворе не полагалось. Это в частности касалось и внешнего вида дам, явившихся на бал, включая и особ императорской крови. Меха, которые дамы снимали и отдавали лакею едва войдя во дворец, были строго определенные - горностай и чернобурые лисы. Убранство причесок тоже строго определенное - замужние дамы украшают волосы диадемой, барышни являются с цветами в волосах. Драгоценности со строго определенным сочетанием камней - рубины и бриллианты, сапфиры и бриллианты, жемчуга и бриллианты. Платья тоже должны были быть определенных расцветок - либо розовые, либо голубые - и соответствовать набору драгоценностей. С рубинами полагалось надевать розовое платье, с сапфирами - голубое, с жемчугами можно было выбрать либо розовое, либо голубое. И никаких вольных импровизаций!
Серж Лямин
Поэтому платье на розовом чехле вовсе не было прихотью тети Эллы. Напротив, она постаралась максимально учесть пожелание Марии, мечтавшей быть в белом - платье сшили из белой полупрозрачной ткани, а розовый чехол, "подсвечивающий" наряд теплым нежным тоном, был лишь данью традициям и придворному этикету. Но наверное тетя не сочла нужным пускаться в подробные объяснения, а племянница, как обычно, постаралась истолковать все в обидном для себя ключе... Двух женщин, взрослую и юную, по-прежнему разделяло непонимание.
Тем не менее, с бала Мария вернулась счастливой - ее первый выезд прошел весьма успешно, юная дебютантка произвела настоящий фурор в обществе, от приглашений не было отбоя, веселилась княжна от души и теперь мечтала, чтобы такое приятное приключение поскорее повторилось.
Но, увы, это осталось лишь мечтами. Тетя, продолжая соблюдать траур по мужу, ни на балах, ни на прочих придворных увеселениях не бывала, а по неписанным правилам полагалось, чтобы выезжавшую в свет юную девицу сопровождала взрослая родственница. Великой княжне, родственнице императора, появляться на балах в сопровождении гувернантки было "против приличий", а остальные родственницы, редко бывая в Москве, как-то забыли, что Марию нужно вывозить в свет.
Оставаясь вместе с тетей в унылом, погруженном в траурные настроения кремлевском дворце, Мария тосковала - ей идет семнадцатый год, молодость проходит, а жизнь улыбается так редко...
К осени настроение тети изменилось. Елизавета Федоровна стала по-прежнему энергичной и деятельной, все меньше предавалась скорби. В ее жизни появилась цель... Она часто уединялась с доверенным лицами - госпожой Узловой, почтенной вдовой, муж которой тоже погиб в роковом 1905 году, и своим духовником, отцом Александром. Отец Александр был полковым священником в действующей армии во время русско-японской войны, проявлял там чудеса героизма и пользовался необыкновенным авторитетом в войсках.
Мария почему-то невзлюбила этого человека - ей казалось, что для духовного лица он слишком красив, и она не верила в его высокие моральные качества, о которых слагали легенды. Может быть, сказывалась обычная ревность шестнадцатилетней девочки - новые друзья занимали слишком много времени великой княгини, а для Марии в те годы не осталось более близкого существа, чем тетя. Тем не менее, Елизавета Федоровна очень верила этим людям и с их помощью занялась реализацией своего нового плана - строительством монашеской обители милосердия, где сестры не ограждались бы полностью от мира, а напротив, активно и действенно помогали всем страждущим...
У Елизаветы Федоровны была уникальная коллекция ювелирных изделий - покойный муж очень любил дарить жене драгоценности, кроме того, в его распоряжении оказалась часть "фамильного" романовского наследства, он ведь был сыном императора. К тому же, у Эллы остались ценные украшения, подаренные отцом, герцогом Гессенским, бабушкой, королевой Викторией, братом, другими родственниками королевских и царских кровей... Мария вспоминала, что драгоценности тети можно было рассматривать целый день, так их было много, и не уставать любоваться уникальной ювелирной работой, игрой редких камней и художественным совершенством.
Елизавета Федоровна в парюре из изумрудов и бриллиантов
После смерти мужа золотые безделушки перестали существовать для великой княгини. Она разделила свои ценности на три части - "фамильное" имущество вернула в царскую казну, наиболее памятные вещи подарила на память Марии и другим близким родственникам, а то, чем считала вправе распорядиться, стала продавать для реализации своей мечты.
На вырученные деньги Елизавета купила в Замоскворечье большой участок земли с садом и несколькими домами. В этом владении и будет основана Марфо-Мариинская обитель милосердия...
Теперь, чтобы полностью посвятить себя новому поприщу, Елизавете следовало завершить одно важное дело - устроить судьбу подросших племянников. Этот долг перед памятью мужа и перед своей совестью был для нее свят.
Мария в парюре, переданной ей тетей Эллой
Вопрос она решила в традициях романовского семейства и, как ей казалось, наилучшим образом - мальчика следовало направить на военную стезю (большинство великих князей служили в офицерских чинах, что считалось не только достойным, но и почетным), а девочку выдать замуж за хорошего человека из интеллигентной семьи...
Продолжение следует...
Ч. 11 http://eho-2013.livejournal.com/511806.html
Ч. 12 http://eho-2013.livejournal.com/513612.html
Ч. 13 http://eho-2013.livejournal.com/516961.html
Ч. 14 http://eho-2013.livejournal.com/532454.html
Ч. 15 http://eho-2013.livejournal.com/532927.html
Ч. 16 http://eho-2013.livejournal.com/534807.html
Большой дворец в Царском Селе
Елизавета Федоровна во время Московского декабрьского восстания 1905 года увезла племянников из охваченного революцией города и вернулась в Москву одна. Мария и Дмитрий остались в Петербурге. Юные великие князья оказались на попечении сразу всех родственников, а значит, и никого конкретно. Каждый взрослый считал своим долгом приласкать и побаловать детей, но никто не желал заботиться о дисциплине, об учебе и прочих рутинных делах, полагая, что этим-то уж наверняка займется кто-нибудь другой. А ответственной и раздражающе педантичной тети рядом не было.
1906 год начинался для Марии и Дмитрия не так уж плохо, во всяком случае - не скучно... "Из-за событий предыдущего года у нас полностью прекратились занятия, и месяцами мы благополучно обходились без них", - не без удовольствия вспоминала Мария. Зато было много других радостей - можно было хоть каждый день бывать во дворцах родственников (где двух "повторных" сирот принимали как самых дорогих гостей); можно было играть в царскосельских и павловских парках (где у Марии и Дмитрия вскоре образовалась своя веселая компания из других юных Романовых); посещать дворцовые обеды, кататься на санях, выезжать на прогулки в город, любоваться военными парадами...
Николай II и Дмитрий (слева от царя) с офицерами
В ту зиму император лично инспектировал расквартированные в столице и ее окрестностях военные части. Полки` поочередно приезжали на смотр в Царское Село и во дворце устраивали обед для офицеров. Из дам на нем присутствовали только императрица, две фрейлины, иногда - сестра императора Ольга Александровна и, всенепременно, Мария. Юной великой княжне, приближающейся к шестнадцатилетию, очень нравилось блистать в обществе и наслаждаться вниманием молодых офицеров.
В конце концов, царственные родственники вспомнили и об уроках. Марию и Дмитрия поселили в Большом Царскосельском дворце, в бывших апартаментах их отца, где были устроены классные комнаты. Учителей наняли еще больше, чем прежде, и они активно принялись наверстывать упущенное, отвлекая от развлечений юных великих князей (к большому сожалению последних). Весной 1906 года Марии исполнилось 16 лет. Это событие в семье Романовых отметили весьма торжественно. Юная княжна получила подарки и поздравления от всех родственников, но главное, что ее радовало - с этого дня она "больше не считалась ребенком, а официально признавалась девушкой".
В феврале закончился годичный траур для семейства Сергея Александровича. Елизавета, впрочем, не собиралась отказываться от траура до конца своих дней, но племянники отныне с полным правом могли наслаждаться всеми светскими радостями. Великий князь Константин Константинович решил устроить настоящий большой бал для двух юных дебютанток - Марии и собственной дочери, которой тоже исполнялось шестнадцать лет.
Мария Павловна
Первый бал - большое событие в жизни каждой девушки. Приготовления начались задолго. Особое внимание, конечно же, уделялось бальному платью. Элла сама занялась нарядом племянницы. Марии сшили восхитительное платье, как нельзя лучше оттенявшее ее юную красоту, - из воздушной полупрозрачной вуали на розовом шелковом чехле, украшенное букетиками ландышей.
Мария, как обычно расходившаяся с тетей во вкусах, осталась не очень довольна. Ей хотелось белоснежное платье, казавшееся девушке более подходящим для первого бала. "...Но тетю не интересовало мое мнение", - обиженно вспоминала она.
И все же, если задуматься - неужели для тети Эллы главным было лишь любой ценой настоять на своем и заставить племянницу безропотно подчиниться? Ведь для юной, лишь только вступающей в жизнь девушки первый бал - необыкновенное событие, и выбор ткани и фасона для бального платья превращается чуть ли не в событие вселенского масштаба... В выборе Елизаветы Федоровны должна скрываться какая-то веская причина.
Генерал А.А. Мосолов, работая в эмиграции над своими мемуарами, оставил подробнейшее описание придворных балов, вероятно в назидание потомкам. "Когда я смотрю фильмы, изготовленные в Голливуде и изображающие будто бы "великолепие" русского двора, мне хочется смеяться", - писал Мосолов, человек, которому довелось бывать на великосветских балах в годы царствования трех императоров - Александра II, Александра III и Николая II. Генерал подробнейшим образом описал не только все происходящее на балах, но и все, что сопровождало бальную суету, включая наряды дам, тонкости бального этикета, экипажи, на которых прибывали приглашенные, убранство залов, танцы, угощение, привычки, свойственные той или иной высокой особе, обязанности церемониймейстеров и даже их жезлы (трости из черного дерева с шаром из слоновой кости, двуглавым орлом и андреевской лентой, завязанной бантом) являющиеся символом высокой придворной должности...
При всей демократичности, свойственной придворным балам в России (во многих европейских странах условности этикета были много жестче), существовало множество традиций и неписанных правил, нарушать которые при дворе не полагалось. Это в частности касалось и внешнего вида дам, явившихся на бал, включая и особ императорской крови. Меха, которые дамы снимали и отдавали лакею едва войдя во дворец, были строго определенные - горностай и чернобурые лисы. Убранство причесок тоже строго определенное - замужние дамы украшают волосы диадемой, барышни являются с цветами в волосах. Драгоценности со строго определенным сочетанием камней - рубины и бриллианты, сапфиры и бриллианты, жемчуга и бриллианты. Платья тоже должны были быть определенных расцветок - либо розовые, либо голубые - и соответствовать набору драгоценностей. С рубинами полагалось надевать розовое платье, с сапфирами - голубое, с жемчугами можно было выбрать либо розовое, либо голубое. И никаких вольных импровизаций!
Серж Лямин
Поэтому платье на розовом чехле вовсе не было прихотью тети Эллы. Напротив, она постаралась максимально учесть пожелание Марии, мечтавшей быть в белом - платье сшили из белой полупрозрачной ткани, а розовый чехол, "подсвечивающий" наряд теплым нежным тоном, был лишь данью традициям и придворному этикету. Но наверное тетя не сочла нужным пускаться в подробные объяснения, а племянница, как обычно, постаралась истолковать все в обидном для себя ключе... Двух женщин, взрослую и юную, по-прежнему разделяло непонимание.
Тем не менее, с бала Мария вернулась счастливой - ее первый выезд прошел весьма успешно, юная дебютантка произвела настоящий фурор в обществе, от приглашений не было отбоя, веселилась княжна от души и теперь мечтала, чтобы такое приятное приключение поскорее повторилось.
Но, увы, это осталось лишь мечтами. Тетя, продолжая соблюдать траур по мужу, ни на балах, ни на прочих придворных увеселениях не бывала, а по неписанным правилам полагалось, чтобы выезжавшую в свет юную девицу сопровождала взрослая родственница. Великой княжне, родственнице императора, появляться на балах в сопровождении гувернантки было "против приличий", а остальные родственницы, редко бывая в Москве, как-то забыли, что Марию нужно вывозить в свет.
Оставаясь вместе с тетей в унылом, погруженном в траурные настроения кремлевском дворце, Мария тосковала - ей идет семнадцатый год, молодость проходит, а жизнь улыбается так редко...
К осени настроение тети изменилось. Елизавета Федоровна стала по-прежнему энергичной и деятельной, все меньше предавалась скорби. В ее жизни появилась цель... Она часто уединялась с доверенным лицами - госпожой Узловой, почтенной вдовой, муж которой тоже погиб в роковом 1905 году, и своим духовником, отцом Александром. Отец Александр был полковым священником в действующей армии во время русско-японской войны, проявлял там чудеса героизма и пользовался необыкновенным авторитетом в войсках.
Мария почему-то невзлюбила этого человека - ей казалось, что для духовного лица он слишком красив, и она не верила в его высокие моральные качества, о которых слагали легенды. Может быть, сказывалась обычная ревность шестнадцатилетней девочки - новые друзья занимали слишком много времени великой княгини, а для Марии в те годы не осталось более близкого существа, чем тетя. Тем не менее, Елизавета Федоровна очень верила этим людям и с их помощью занялась реализацией своего нового плана - строительством монашеской обители милосердия, где сестры не ограждались бы полностью от мира, а напротив, активно и действенно помогали всем страждущим...
У Елизаветы Федоровны была уникальная коллекция ювелирных изделий - покойный муж очень любил дарить жене драгоценности, кроме того, в его распоряжении оказалась часть "фамильного" романовского наследства, он ведь был сыном императора. К тому же, у Эллы остались ценные украшения, подаренные отцом, герцогом Гессенским, бабушкой, королевой Викторией, братом, другими родственниками королевских и царских кровей... Мария вспоминала, что драгоценности тети можно было рассматривать целый день, так их было много, и не уставать любоваться уникальной ювелирной работой, игрой редких камней и художественным совершенством.
Елизавета Федоровна в парюре из изумрудов и бриллиантов
После смерти мужа золотые безделушки перестали существовать для великой княгини. Она разделила свои ценности на три части - "фамильное" имущество вернула в царскую казну, наиболее памятные вещи подарила на память Марии и другим близким родственникам, а то, чем считала вправе распорядиться, стала продавать для реализации своей мечты.
На вырученные деньги Елизавета купила в Замоскворечье большой участок земли с садом и несколькими домами. В этом владении и будет основана Марфо-Мариинская обитель милосердия...
Теперь, чтобы полностью посвятить себя новому поприщу, Елизавете следовало завершить одно важное дело - устроить судьбу подросших племянников. Этот долг перед памятью мужа и перед своей совестью был для нее свят.
Мария в парюре, переданной ей тетей Эллой
Вопрос она решила в традициях романовского семейства и, как ей казалось, наилучшим образом - мальчика следовало направить на военную стезю (большинство великих князей служили в офицерских чинах, что считалось не только достойным, но и почетным), а девочку выдать замуж за хорошего человека из интеллигентной семьи...
Продолжение следует...