Принцесса на подиуме. Натали Палей. Часть 9
Начало см. : http://eho-2013.livejournal.com/434619.html
http://eho-2013.livejournal.com/435694.html
http://eho-2013.livejournal.com/435850.html
http://eho-2013.livejournal.com/438027.html
http://eho-2013.livejournal.com/439374.html
http://eho-2013.livejournal.com/441327.html
http://eho-2013.livejournal.com/443204.html
http://eho-2013.livejournal.com/445494.html
Когда Павел Александрович был арестован, Ольга Валериановна добилась разрешения его проводить. Для начала великого князя отвели в местный Совет, расположенный в бывшем дворце его брата Владимира Александровича. Там супруги провели бессонную ночь и в шесть утра вышли в сад - "место давнишних пиров"...
"Всюду разруха и запустение. Скамьи сломаны, ступеньки у подъезда выщерблены. Аллеи поросли сорняком. В воздухе носится дух отчаяния и скорби. Куда ни шагнешь - часовой, оборванный и грязный. Мы вернулись в швейцарскую...", - рассказывала княгиня Палей.
Дворец великого князя Владимира Александровича в Царском Селе
Энергичная Ольга все же договорилась с солдатами, чтобы ее выпустили (она ведь не была арестована) - сходить домой и принести мужу какой-то еды на завтрак. Впрочем, большевики, проводившие обыск забрали почти все продукты, которые нашли, и выпили все вино.
Дома Ирина и Наташа рыдали, волнуясь за родителей. "Девочки с плачем бросились мне на шею. Я утешала их как могла. Папа, говорю, сидит там голодный, пойду теперь покормлю его и останусь с ним, пока не прогонят, а потом вернусь и расскажу, что и как", - вспоминала она. Старый слуга успел спрятать от обыска немного печенья и отсыпал хозяйке своего кофе, который сварили и залили в термос. Собрав корзину с завтраком, княгиня поспешила обратно.
В 9 утра решено было отправить великого князя на Гороховую в ЧК. Начальник, проводивший арест, "вдрызг пьяный", посадил Павла Александровича с женой в автомобиль и... исчез на три часа.
И тут Павлу Александровичу представился еще один шанс на спасение. Ольга Валериановна вспоминала об этом так:
"Шофер обернулся и сказал Павлу Александровичу:
- Вас теперь повезут в Петроград в в чека. Но если вы по дороге хорошенько стукнете эту пьяную гадину, я отвезу вас куда угодно.
- И что дальше? - спросил Павел, опасаясь, что малый - провокатор.
- А дальше, - ответил тот, - я отвезу вас еще дальше, и чтобы мне пусто было, если вас найдут".
Но великий князь не рискнул ему поверить... К тому же, он слишком волновался, что будет с оставшимися дома девочками, если они с женой вот так кинутся в бега...
Так Павел Александрович оказался под арестом. Дни его были уже сочтены.
Княгиня Ольга Палей
Ольга Палей до последнего боролась за жизнь мужа, обивала пороги кабинетов советских начальников, просила заступничества у известных людей. Положение осложнялось тем, что Ольга Валериановна заболела в это время раком груди, но из-за всех трагических событий заняться собой ей было некогда, да и с медицинской помощью в 1918 году в Петрограде было неважно, а болезнь без лечения быстро прогрессировала. Княгиня больше волновалась из-за мужа, который страдал хроническими болезнями сердца и желудка и нуждался в особой диете, и пыталась обеспечить для него в голодающем городе тюремные передачи с хоть какой-то относительно полезной едой. Это стоило чудовищных денег, но поскольку почти все имущество семьи было уже конфисковано, Ольга Валериановна крутилась как уж, продавая последнее.
В то время сравнительная ценность вещей в России значительно изменилась, люди боролись за существование, и все предметы роскоши казались лишними и ненужными; крепкие ботинки, теплый платок и даже катушка ниток стоили на рынке дороже, чем золотое кольцо или картина. Иногда приходилось буквально снимать с себя какие-то вещи на продажу, лишь бы оставшиеся члены семьи выжили.
Иногда удавалось добиться, чтобы великого князя в тюрьме осмотрел хороший врач, что тоже было непросто. При этом княгиня Палей не переставала хлопотать об освобождении Павла Александровича, часами высиживая под дверьми кабинетов новых советских начальников. Ей даже повезло пробиться на прием к всесильному Урицкому, председателю петроградской ЧК.
Ольга Валериановна готова была слезно молить его, унижаться, терпеть оскорбления, лишь бы заставить пересмотреть дело мужа. Но все было тщетно. Она даже не услышала никаких конкретных обвинений, ни одного факта, свидетельствующего о преступлениях Павла Александровича Романова против советской власти (таких фактов и быть не могло), однако Урицкий безаппеляционно ответил, что все Романовы - враги народа и должны понести расплату за триста лет его угнетения.
Чтобы справляться со всеми делами, княгиня Палей перебралась из Царского Села в Петроград. Ее приютила дочь Марианна, которая тоже вынуждена была жить в чужой квартире.
Транспорт в городе практически не действовал, старую лошаденку, которую они с мужем купили, оставшись без автомобиля, тоже реквизировали. Княгине приходилось с тяжелыми корзинами ходить пешком через пол-Петрограда, и выстаивать на морозе в очередях, ожидая, когда примут передачу... Боли в груди беспокоили все сильнее, слабость трудно было преодолевать, жизнь выматывала, но княгиня старалась держаться. Ей удалось добиться перевода мужа в тюремную больницу на Голодае. Была надежда, что там его хоть немного подлечат, но добираться туда с передачами стало еще сложнее:
"Уже тогда больная, костьми я ложилась, волоча любимому две тяжеленные корзины с бельем и продуктами. Силы во мне убывали. Зима в тот год наступила рано. Приходилось кутаться, оттого тащить становилось еще тяжелее. Но самый кошмар был, когда не ходили трамваи - бастовали или стояли без тока. Тогда с Миллионной на Голодай я плелась пешком с корзинами два часа"...
Коттедж великого князя Бориса Владимировича, где поселилась княгиня Палей с семьей в 1918 году
В Царском Селе оставались дочери, и их тоже нужно было навещать и следить за их жизнью. Девочкам было пятнадцать и тринадцать лет, их происхождение ни для кого не было загадкой, и пьяная солдатня регулярно врывалась к ним по ночам "для производства обыска"... Пока просто грабили, отнимая все, что понравится, даже новые туфельки девочек. Однако дело могло окончиться печально. Ольга Валериановна попыталась забрать дочерей к себе в Петроград, но после того, как Ирину на улице сбил автомобиль, водитель которого даже не остановился, чтобы помочь, в ужасе отправила их обратно за город под надзор преданной кастелянши, оставшейся после революции со своими "господами". На улицах Петрограда ни порядка, ни закона не было. Впрочем, в дом великого князя Бориса, где поселилась семья Павла Александровича, заявилась жена Луначарского, осмотрела коттедж и осталась довольна - ей он подошел. Девочек через пять дней выселили, даже не позволив взять вещи.
Ольга Валериановна снова должна была хлопотать, чтобы получить бумагу:
"Гражданке Палей с дочерьми Ириной Павловной и Натальей Павловной ввиду неучастия их в заговоре против советской власти разрешается перевезти из г. Детское Село (так стали называть Царское Село) в г. Петроград свои вещи".
Вскоре княгине удалось переправить девочек в Финляндию, где за ними обещали присмотреть чужие люди. Там было безопаснее. Сопровождала девочек в поездке все та же кастелянша - гувернантки-иностранки, напуганные революцией, давно уехали на родину. Путешествие было тяжелым - на перекладных, в пригородном поезде, потом в товарном вагоне, смешавшись с финскими крестьянками, потом несколько верст пешком к границе. Идти пришлось без дороги, ночью, через лес по талому снегу, в котором вязли валенки. Каждые 10-15 минут девочки падали без сил, ели снег, просили сопровождавшего офицера бросить их, потому что сил идти дальше не было. И все-таки снова поднимались и шли... Через 4 дня княгиня Палей получила письмо из Терриоки - Ира и Наташа добрались до Финляндии, где их приютили в частном санатории...
Ирина и Наташа Палей
Княгиня Палей делала все, чтобы спасти мужа. Ей многие помогали. Время от времени появлялся очередной проект вызволения великого князя. но все они кончались ничем. Наконец нашли выход на Зиновьева и перед княгиней забрезжила надежда - большевики согласились отпустить Павла за выкуп в 1 миллион... Даже с учетом инфляции это была еще огромная сумма, и собрать ее было не просто. Банковские вклады, ценные вещи, недвижимость были реквизированы. Но оставались друзья, которые принялись собирать деньги... Посредничество между княгиней и большевиками взял на себя Горький.
Федор Шаляпин позже вспоминал: "Горький очень тяготился тем, что в тюрьме с опасностью для жизни сидят великие князья (судьбу Павла Александровича разделили Дмитрий Константинович, Георгий Михайлович и Николай Михайлович Романовы. - Е.Х.)... Старания Горького в Петербурге в пользу великих князей, по-видимому, не были успешны, и вот Алексей Максимович предпринимает поездку в Москву к самому Ленину (правительство большевиков к тому времени уже перебралось из Петрограда в Москву. - Е.Х.). Он убеждает Ленина освободить великих князей и в этом успевает. Ленин выдает Горькому письменное распоряжение о немедленном их освобождении. Горький, радостно возбужденный, едет в Петербург с бумагой. И на вокзале из газет узнает об их расстреле! Какой-то московский чекист по телефону сообщил о милости Ленина в Петербург, и петербургские чекисты поспешили ночью расстрелять людей, которых наутро ждало освобождение... Горький буквально заболел от ужаса".
По другой версии, в Петроград позвонил не безымянный "московский чекист", а сам Ильич. Горький, буквально взяв его за горло, вырвал "милость к падшим", и ради имиджа самого человечного человека отказать было как-то неловко. Но Ленин успел распорядиться не затягивать с казнью, и прежде, чем "великий пролетарский писатель" успел добраться до Петрограда с бумагами об освобождении, Романовых пустили в расход.
Долгое время считалось, что Горький помогал великим князьям исключительно из человеколюбия. Однако у княгини Палей, вынужденной прибегнуть к его помощи ради спасения мужа, создалось другое мнение: "Горький стал со мной холоден, но пришлось снова идти к нему с мольбами. Я согласилась заплатить миллион за Павлову свободу. Думаю, часть этих денег Горький также рассчитывал прикарманить. Он обещал, что числа 10-12 января, по старому стилю, поедет в Москву к Ленину ходатайствовать об освобождении великих князей, всех четверых".
На Рождество княгине запретили свидания с мужем и перестали принимать передачи. Потом из больницы его снова перевели в тюрьму. Часами она выстаивала под окнами тюрьмы, надеясь хотя бы мельком увидеть мужа в окне, хотя часовые с бранью гнали ее прочь, не брезгуя и ударить прикладом...В конце января мужа перевели из тюрьмы куда-то, неизвестно куда, по слухам - в управление ЧК. Два дня она не могла узнать ничего достоверного, нарываясь лишь на уклончивые или откровенно глумливые ответы. Ночью, когда княгиня Палей, закутавшись в шубу (в квартире было не выше 7 градусов), заснула, ее разбудил голос, который явственно произнес: "Я убит"... Наутро в ЧК ей не сказали ничего определенного, только: "Вашего мужа здесь нет"...
30 января к ней пришел один из старых друзей и принес свежую газету с длинным списком расстрелянных предыдущей ночью. Увидев в списке казненных имя мужа, княгиня упала в обморок. Все было кончено.
Через неделю из Стокгольма приехал граф Павел Шувалов и привез 4 миллиона шведских крон на выкуп великих князей... Помощь опоздала.
Теперь ничто не держало княгиню Палей в Петрограде, и она сумела выбраться в Финляндию к девочкам. Переход границы по льду Финского залива был сопряжен с большой опасностью - нарушителям грозил расстрел. Но Ольге Палей повезло остаться в живых ... Однако, постоянный стресс, который сопровождал ее жизнь в течение года, отсутствие медицинской помощи и последнее страшное, безнадежное горе, привели к обострению болезни. Через две недели после отъезда из России она оказалась на операционном столе... Не было уверенности, что медики сумеют ей помочь, но все же Ольга Валериановна оправилась после операции. Судьба подарила ей еще десять лет жизни, хотя сразу после возвращения из больницы она получила достоверное подтверждение гибели сына Володи, едва не добившее ее.
Девочки очень тяжело переживали смерть отца и брата и все, что произошло с их семьей. Они замкнулись, много плакали, плохо учились. И мать сосредоточилась на дочерях, которым была так нужна...
Ольга Валериановна в трауре по мужу
Весной 1920 года вдова великого князя Павла Александровича княгиня Ольга Палей с двумя дочерьми приехала в Париж. Ей надо было решить наследственные вопросы с парижским домом и другие имущественные проблемы.
Мария Павловна, тоже оказавшаяся в Европе после долгих мытарств, примчалась из Лондона, чтобы повидаться с мачехой. Ее поразило, как изменилась Ольга Валериановна: "Смертельно бледное, прозрачное лицо, невероятно постаревшее, в морщинах. Она как-то стала меньше ростом, вся ссохлась. На ней был темный вдовий убор, отделанный траурным крепом. Мы обнялись и расплакались. Весь тот день мы промолчали; никакие слова не передали бы наших чувств и не облегчили бы наши души.
Все время, пока я была в Париже, я каждый день ходила к ней. Горе совершенно изменило ее; сломленный, несчастный человек, она едва могла связать пару слов, додумать мысль до конца. Не осталось и следа былой выдержанности, самообладания; несчастья поселили в ней ужас, сокрушили ее; она безропотно, всем существом отдалась им".
От княгини Мария узнала о последних неделях жизни отца, о всех мучениях и издевательствах, выпавших на долю его близких в 1918 году...
Продолжение следует.
http://eho-2013.livejournal.com/435694.html
http://eho-2013.livejournal.com/435850.html
http://eho-2013.livejournal.com/438027.html
http://eho-2013.livejournal.com/439374.html
http://eho-2013.livejournal.com/441327.html
http://eho-2013.livejournal.com/443204.html
http://eho-2013.livejournal.com/445494.html
Когда Павел Александрович был арестован, Ольга Валериановна добилась разрешения его проводить. Для начала великого князя отвели в местный Совет, расположенный в бывшем дворце его брата Владимира Александровича. Там супруги провели бессонную ночь и в шесть утра вышли в сад - "место давнишних пиров"...
"Всюду разруха и запустение. Скамьи сломаны, ступеньки у подъезда выщерблены. Аллеи поросли сорняком. В воздухе носится дух отчаяния и скорби. Куда ни шагнешь - часовой, оборванный и грязный. Мы вернулись в швейцарскую...", - рассказывала княгиня Палей.
Дворец великого князя Владимира Александровича в Царском Селе
Энергичная Ольга все же договорилась с солдатами, чтобы ее выпустили (она ведь не была арестована) - сходить домой и принести мужу какой-то еды на завтрак. Впрочем, большевики, проводившие обыск забрали почти все продукты, которые нашли, и выпили все вино.
Дома Ирина и Наташа рыдали, волнуясь за родителей. "Девочки с плачем бросились мне на шею. Я утешала их как могла. Папа, говорю, сидит там голодный, пойду теперь покормлю его и останусь с ним, пока не прогонят, а потом вернусь и расскажу, что и как", - вспоминала она. Старый слуга успел спрятать от обыска немного печенья и отсыпал хозяйке своего кофе, который сварили и залили в термос. Собрав корзину с завтраком, княгиня поспешила обратно.
В 9 утра решено было отправить великого князя на Гороховую в ЧК. Начальник, проводивший арест, "вдрызг пьяный", посадил Павла Александровича с женой в автомобиль и... исчез на три часа.
И тут Павлу Александровичу представился еще один шанс на спасение. Ольга Валериановна вспоминала об этом так:
"Шофер обернулся и сказал Павлу Александровичу:
- Вас теперь повезут в Петроград в в чека. Но если вы по дороге хорошенько стукнете эту пьяную гадину, я отвезу вас куда угодно.
- И что дальше? - спросил Павел, опасаясь, что малый - провокатор.
- А дальше, - ответил тот, - я отвезу вас еще дальше, и чтобы мне пусто было, если вас найдут".
Но великий князь не рискнул ему поверить... К тому же, он слишком волновался, что будет с оставшимися дома девочками, если они с женой вот так кинутся в бега...
Так Павел Александрович оказался под арестом. Дни его были уже сочтены.
Княгиня Ольга Палей
Ольга Палей до последнего боролась за жизнь мужа, обивала пороги кабинетов советских начальников, просила заступничества у известных людей. Положение осложнялось тем, что Ольга Валериановна заболела в это время раком груди, но из-за всех трагических событий заняться собой ей было некогда, да и с медицинской помощью в 1918 году в Петрограде было неважно, а болезнь без лечения быстро прогрессировала. Княгиня больше волновалась из-за мужа, который страдал хроническими болезнями сердца и желудка и нуждался в особой диете, и пыталась обеспечить для него в голодающем городе тюремные передачи с хоть какой-то относительно полезной едой. Это стоило чудовищных денег, но поскольку почти все имущество семьи было уже конфисковано, Ольга Валериановна крутилась как уж, продавая последнее.
В то время сравнительная ценность вещей в России значительно изменилась, люди боролись за существование, и все предметы роскоши казались лишними и ненужными; крепкие ботинки, теплый платок и даже катушка ниток стоили на рынке дороже, чем золотое кольцо или картина. Иногда приходилось буквально снимать с себя какие-то вещи на продажу, лишь бы оставшиеся члены семьи выжили.
Иногда удавалось добиться, чтобы великого князя в тюрьме осмотрел хороший врач, что тоже было непросто. При этом княгиня Палей не переставала хлопотать об освобождении Павла Александровича, часами высиживая под дверьми кабинетов новых советских начальников. Ей даже повезло пробиться на прием к всесильному Урицкому, председателю петроградской ЧК.
Ольга Валериановна готова была слезно молить его, унижаться, терпеть оскорбления, лишь бы заставить пересмотреть дело мужа. Но все было тщетно. Она даже не услышала никаких конкретных обвинений, ни одного факта, свидетельствующего о преступлениях Павла Александровича Романова против советской власти (таких фактов и быть не могло), однако Урицкий безаппеляционно ответил, что все Романовы - враги народа и должны понести расплату за триста лет его угнетения.
Чтобы справляться со всеми делами, княгиня Палей перебралась из Царского Села в Петроград. Ее приютила дочь Марианна, которая тоже вынуждена была жить в чужой квартире.
Транспорт в городе практически не действовал, старую лошаденку, которую они с мужем купили, оставшись без автомобиля, тоже реквизировали. Княгине приходилось с тяжелыми корзинами ходить пешком через пол-Петрограда, и выстаивать на морозе в очередях, ожидая, когда примут передачу... Боли в груди беспокоили все сильнее, слабость трудно было преодолевать, жизнь выматывала, но княгиня старалась держаться. Ей удалось добиться перевода мужа в тюремную больницу на Голодае. Была надежда, что там его хоть немного подлечат, но добираться туда с передачами стало еще сложнее:
"Уже тогда больная, костьми я ложилась, волоча любимому две тяжеленные корзины с бельем и продуктами. Силы во мне убывали. Зима в тот год наступила рано. Приходилось кутаться, оттого тащить становилось еще тяжелее. Но самый кошмар был, когда не ходили трамваи - бастовали или стояли без тока. Тогда с Миллионной на Голодай я плелась пешком с корзинами два часа"...
Коттедж великого князя Бориса Владимировича, где поселилась княгиня Палей с семьей в 1918 году
В Царском Селе оставались дочери, и их тоже нужно было навещать и следить за их жизнью. Девочкам было пятнадцать и тринадцать лет, их происхождение ни для кого не было загадкой, и пьяная солдатня регулярно врывалась к ним по ночам "для производства обыска"... Пока просто грабили, отнимая все, что понравится, даже новые туфельки девочек. Однако дело могло окончиться печально. Ольга Валериановна попыталась забрать дочерей к себе в Петроград, но после того, как Ирину на улице сбил автомобиль, водитель которого даже не остановился, чтобы помочь, в ужасе отправила их обратно за город под надзор преданной кастелянши, оставшейся после революции со своими "господами". На улицах Петрограда ни порядка, ни закона не было. Впрочем, в дом великого князя Бориса, где поселилась семья Павла Александровича, заявилась жена Луначарского, осмотрела коттедж и осталась довольна - ей он подошел. Девочек через пять дней выселили, даже не позволив взять вещи.
Ольга Валериановна снова должна была хлопотать, чтобы получить бумагу:
"Гражданке Палей с дочерьми Ириной Павловной и Натальей Павловной ввиду неучастия их в заговоре против советской власти разрешается перевезти из г. Детское Село (так стали называть Царское Село) в г. Петроград свои вещи".
Вскоре княгине удалось переправить девочек в Финляндию, где за ними обещали присмотреть чужие люди. Там было безопаснее. Сопровождала девочек в поездке все та же кастелянша - гувернантки-иностранки, напуганные революцией, давно уехали на родину. Путешествие было тяжелым - на перекладных, в пригородном поезде, потом в товарном вагоне, смешавшись с финскими крестьянками, потом несколько верст пешком к границе. Идти пришлось без дороги, ночью, через лес по талому снегу, в котором вязли валенки. Каждые 10-15 минут девочки падали без сил, ели снег, просили сопровождавшего офицера бросить их, потому что сил идти дальше не было. И все-таки снова поднимались и шли... Через 4 дня княгиня Палей получила письмо из Терриоки - Ира и Наташа добрались до Финляндии, где их приютили в частном санатории...
Ирина и Наташа Палей
Княгиня Палей делала все, чтобы спасти мужа. Ей многие помогали. Время от времени появлялся очередной проект вызволения великого князя. но все они кончались ничем. Наконец нашли выход на Зиновьева и перед княгиней забрезжила надежда - большевики согласились отпустить Павла за выкуп в 1 миллион... Даже с учетом инфляции это была еще огромная сумма, и собрать ее было не просто. Банковские вклады, ценные вещи, недвижимость были реквизированы. Но оставались друзья, которые принялись собирать деньги... Посредничество между княгиней и большевиками взял на себя Горький.
Федор Шаляпин позже вспоминал: "Горький очень тяготился тем, что в тюрьме с опасностью для жизни сидят великие князья (судьбу Павла Александровича разделили Дмитрий Константинович, Георгий Михайлович и Николай Михайлович Романовы. - Е.Х.)... Старания Горького в Петербурге в пользу великих князей, по-видимому, не были успешны, и вот Алексей Максимович предпринимает поездку в Москву к самому Ленину (правительство большевиков к тому времени уже перебралось из Петрограда в Москву. - Е.Х.). Он убеждает Ленина освободить великих князей и в этом успевает. Ленин выдает Горькому письменное распоряжение о немедленном их освобождении. Горький, радостно возбужденный, едет в Петербург с бумагой. И на вокзале из газет узнает об их расстреле! Какой-то московский чекист по телефону сообщил о милости Ленина в Петербург, и петербургские чекисты поспешили ночью расстрелять людей, которых наутро ждало освобождение... Горький буквально заболел от ужаса".
По другой версии, в Петроград позвонил не безымянный "московский чекист", а сам Ильич. Горький, буквально взяв его за горло, вырвал "милость к падшим", и ради имиджа самого человечного человека отказать было как-то неловко. Но Ленин успел распорядиться не затягивать с казнью, и прежде, чем "великий пролетарский писатель" успел добраться до Петрограда с бумагами об освобождении, Романовых пустили в расход.
Долгое время считалось, что Горький помогал великим князьям исключительно из человеколюбия. Однако у княгини Палей, вынужденной прибегнуть к его помощи ради спасения мужа, создалось другое мнение: "Горький стал со мной холоден, но пришлось снова идти к нему с мольбами. Я согласилась заплатить миллион за Павлову свободу. Думаю, часть этих денег Горький также рассчитывал прикарманить. Он обещал, что числа 10-12 января, по старому стилю, поедет в Москву к Ленину ходатайствовать об освобождении великих князей, всех четверых".
На Рождество княгине запретили свидания с мужем и перестали принимать передачи. Потом из больницы его снова перевели в тюрьму. Часами она выстаивала под окнами тюрьмы, надеясь хотя бы мельком увидеть мужа в окне, хотя часовые с бранью гнали ее прочь, не брезгуя и ударить прикладом...В конце января мужа перевели из тюрьмы куда-то, неизвестно куда, по слухам - в управление ЧК. Два дня она не могла узнать ничего достоверного, нарываясь лишь на уклончивые или откровенно глумливые ответы. Ночью, когда княгиня Палей, закутавшись в шубу (в квартире было не выше 7 градусов), заснула, ее разбудил голос, который явственно произнес: "Я убит"... Наутро в ЧК ей не сказали ничего определенного, только: "Вашего мужа здесь нет"...
30 января к ней пришел один из старых друзей и принес свежую газету с длинным списком расстрелянных предыдущей ночью. Увидев в списке казненных имя мужа, княгиня упала в обморок. Все было кончено.
Через неделю из Стокгольма приехал граф Павел Шувалов и привез 4 миллиона шведских крон на выкуп великих князей... Помощь опоздала.
Теперь ничто не держало княгиню Палей в Петрограде, и она сумела выбраться в Финляндию к девочкам. Переход границы по льду Финского залива был сопряжен с большой опасностью - нарушителям грозил расстрел. Но Ольге Палей повезло остаться в живых ... Однако, постоянный стресс, который сопровождал ее жизнь в течение года, отсутствие медицинской помощи и последнее страшное, безнадежное горе, привели к обострению болезни. Через две недели после отъезда из России она оказалась на операционном столе... Не было уверенности, что медики сумеют ей помочь, но все же Ольга Валериановна оправилась после операции. Судьба подарила ей еще десять лет жизни, хотя сразу после возвращения из больницы она получила достоверное подтверждение гибели сына Володи, едва не добившее ее.
Девочки очень тяжело переживали смерть отца и брата и все, что произошло с их семьей. Они замкнулись, много плакали, плохо учились. И мать сосредоточилась на дочерях, которым была так нужна...
Ольга Валериановна в трауре по мужу
Весной 1920 года вдова великого князя Павла Александровича княгиня Ольга Палей с двумя дочерьми приехала в Париж. Ей надо было решить наследственные вопросы с парижским домом и другие имущественные проблемы.
Мария Павловна, тоже оказавшаяся в Европе после долгих мытарств, примчалась из Лондона, чтобы повидаться с мачехой. Ее поразило, как изменилась Ольга Валериановна: "Смертельно бледное, прозрачное лицо, невероятно постаревшее, в морщинах. Она как-то стала меньше ростом, вся ссохлась. На ней был темный вдовий убор, отделанный траурным крепом. Мы обнялись и расплакались. Весь тот день мы промолчали; никакие слова не передали бы наших чувств и не облегчили бы наши души.
Все время, пока я была в Париже, я каждый день ходила к ней. Горе совершенно изменило ее; сломленный, несчастный человек, она едва могла связать пару слов, додумать мысль до конца. Не осталось и следа былой выдержанности, самообладания; несчастья поселили в ней ужас, сокрушили ее; она безропотно, всем существом отдалась им".
От княгини Мария узнала о последних неделях жизни отца, о всех мучениях и издевательствах, выпавших на долю его близких в 1918 году...
Продолжение следует.