Принцесса на подиуме. Натали Палей. Часть 8
Начало см. : http://eho-2013.livejournal.com/434619.html
http://eho-2013.livejournal.com/435694.html
http://eho-2013.livejournal.com/435850.html
http://eho-2013.livejournal.com/438027.html
http://eho-2013.livejournal.com/439374.html
http://eho-2013.livejournal.com/441327.html
http://eho-2013.livejournal.com/443204.html
Ольга Валериановна
О казнях Романовых, прошедших в Алапаевске и Екатеринбурге, в Петрограде не знали. Родственники и друзья были уверены, что они живы. 8 июля 1918 года Ольга Валериановна, раскрыв газету обнаружила заметку:
"...5 (18) июля бывшим князьям Сергею Михайловичу, Иоанну, Константину, Игорю и Палею, находившимся в заключении в г. Алапаевск, при содействии вооруженных лиц удалось бежать с места проживания. Есть убитые и раненые. Высылаю людей для поимки. Комиссар Белобродов".
Княгиня Палей потеряла сознание от волнения, но очнувшись, почувствовала радость. Ее сын спасен! Наверняка теперь через Сибирь и Японию Володя доберется во Францию, и дождется там отца, матери и сестер. На ватных ногах она доползла до комнаты мужа и протянула газету ему.
- Хвала милосердию Божьему, - крестясь сказал Павел Александрович. - Боденька в безопасности, теперь дело за нами, надо и нам выбираться отсюда любой ценой.
Увы, и Володи уже не было в живых, и Павел Александрович, до конца не осознавая масштаб происходящего, не принял энергичных мер для своего спасения.
Владимир Палей
На следующий день семья великого князя прочла новое сообщение - "Николай Романов застрелен красногвардейской охраной при попытке к бегству" и "московский совет одобряет и поддерживает". О государыне и детях не было сказано ни слова, а в плохое верить не хотелось. "И считали мы долгое время, что большевики врут, чтобы скрыть побег императора, - вспоминала княгиня Палей. - Между тем поднялся переполох. В церквях яблоку негде упасть. И стар и млад, все плачут и молятся. Молитвы в основном во здравие, редко - за упокой. Надеялись люди, что государь и его семья спаслись. Иные безумцы надеются по сю пору".
Казнь Романовых в Алапаевске
А над семейством Путятиных, над головой Марии Павловны и ее мужа, нависла новая угроза - офицерам гвардейских частей, тем более - аристократам княжеских кровей, оставаться в Петербурге было опасно, их методично истребляли - объявленный большевиками "красный террор" набирал обороты, да и об уцелевших Романовых вот-вот могли вспомнить... Все больше родных и друзей исчезало из жизни Марии навсегда, и она вместе с мужем тоже могла в любой момент попасть в маховик репрессий.
Оставался один выход - бежать от большевиков, чтобы сохранить жизнь. Те, кто пассивно ждал своей участи, погибали один за другим. Деятельная натура Марии подсказывала ей пути к спасению, но она не хотела оставлять на произвол судьбы отца, а побег всего многочисленного великокняжеского семейства был слишком трудной и опасной операцией.
Казненные в Алапаевске: Романовы, князь Владимир Палей и инокиня Варвара, разделившая судьбу Елизаветы Федоровны
Великая княгиня Елизавета Федоровна
Павел Александрович со своей стороны приложил все силы, чтобы убедить дочь и зятя немедленно покинуть Петроград, он тоже боялся за их судьбу. И тогда смутные планы Марии стали обретать конкретные черты.
По условиям Брестского мира юг России и Малороссия, которую отныне официально именовали Украиной, оказались в зоне немецкой оккупации. Немцы активно вывозили из этих плодородных, зажиточных губерний зерно, скот, сельскохозяйственную продукцию в свою разоренную войной страну, но при этом установили на оккупированных землях относительный порядок и не препятствоали деятельности местного правительства во главе с гетманом Скоропадским, бывшим генералом русской армии. Царские офицеры, оказавшиеся на украинских землях, преследованиям не подвергались.
Мария с мужем решили пробираться на юг. Они еще тешили себя иллюзиями, что власть большевиков скоро падет и жизнь в стране наладится, что покидать Россию им не придется, просто нужно временно перебраться в более спокойные места и пожить там "в ожидании лучших времен".
План побега был совсем не прост, и порой казался Марии безнадежным. Свободно передвигаться по стране больше не дозволялось, даже для короткой поездки нужно было выправлять в советских инстанциях множество разрешительных бумаг. Обзавестись набором качественных фальшивок оказалось не только нелегко, но и бессмысленно с практической точки зрения - и Романовы, и Путятины были хорошо известны в обществе, их могли в любой момент узнать и выдать...
В конце концов, Мария с мужем решили, что безопаснее отправиться в путь вообще без документов. Однако разрешение на выезд в Павловском совете они все же получили - от греха, чтобы их не перехватили сразу же в день отправления...
Сергей Путятин, и его брат Алек, отправлявшийся вместе с ними в дорогу, были офицерами; и даже сама Мария считалась офицером военно-медицинской службы. В объятой гражданской войной стране воинское звание больше не служило защитой, скорее наоборот - на любом полустанке с офицером могли расправиться пьяные солдаты или напавшие на поезд бандиты (бесчисленные банды, возглавляемые "батьками" и "атаманами", вовсю бесчинствовали в южных степях). Везти с собой в таких условиях грудного ребенка было бы безумием... Мария с тяжелым сердцем решилась оставить малыша на попечении родителей мужа, надеясь, что разлука будет недолгой - добравшись до безопасных мест и устроившись, она найдет возможность перевезти туда и старших Путятиных вместе с малышом.
Мария Павловна
Накануне отъезда Мария с мужем поехали к отцу попрощаться. Разговор не клеился, всем было грустно и горько.
"Сели пить чай, - вспоминала Мария Павловна. - Мы уже давно не строили планов на будущее и не говорили о нем. Разговоры были бессмысленны; никто не знал, что ждет нас впереди. И в этот наш последний день не было сказано ни слова о возможном воссоединении, даже в отдаленном будущем. Когда речь зашла о Дмитрии, отец лишь мимоходом попросил передать ему - если мы когда-нибудь увидимся - привет и отцовское благословение. (...) Стараясь не думать о том, что, возможно расстаемся навсегда, мы встали из-за стола и обнялись. Выразить словами свои чувства мы не могли.
В молчании отец повел нас к двери и вышел с нами в сад. Мы снова поцеловались и молча благословили друг друга. Отец стоял перед домом, с улыбкой глядя на нас, а я продолжала оглядываться, пока он не исчез из вида. Думаю, отец понимал, что мы больше никогда не увидим друг друга. Я пыталась выбросить эту мысль из головы, но она разрывала мне сердце".
На следующий день Мария с мужем и деверем села в поезд, идущий до станции Орша. Этот белорусский городок служил пограничным пунктом между советской Россией и зоной немецкой оккупации.
Друзья, провожавшие их на вокзале, рассказывали, что в Петрограде начались массовые аресты офицеров. Задержанных отправляют в Кронштадт, где отдают на растерзание матросам. Волна арестов, начавшись в центре города, постепенно накрывала окраины и пригороды. Мария Павловна называла это странным совпадением, но задержись молодые Путятины с отъездом хотя бы на один день, участь их была бы предрешена.
А теперь их ожидало трудное и опасное путешествие, в котором они не раз оказывались на волосок от гибели. В конце концов после всех мытарств они оказались в Одессе, откуда умирающую от "испанки" Марию Павловну перед самым приходом красных вывезли английские офицеры, присланные на помощь ее кузиной - румынской королевой, дочерью английского герцога. Вопреки всему Мария осталась жива...
А в Кронштадте едва не погиб сын Ольги Валериановны от первого брака Александр фон Пистолькорс. Спасся он чудом, уже ожидая расстрела у стенки и глядя на тела погибших товарищей - помог простой красноармеец...
Александр фон Пистолькорс с женой Александрой, урожденной Танеевой, сестрой Анны Вырубовой
27 июля, поздно вечером, когда Ира и Наташа уже спали, в Царское Село примчалась дочь Ольги Валериановны Марианна. Она узнала, что у большевиков есть план ареста последних оставшихся на свободе Романовых, и придумала, как спасти отчима. Она договорилась с датскими и австрийскими дипломатами - великого князя спрячут в посольстве на три дня, а потом в одежде и с документами пленного австрийского военного помогут перебраться в Вену... Она всячески уговаривала "дядю Палю" согласиться на этот план и с первым же поездом уехать из Царского Села, чтобы спастись.
- Спасибо за все, что ты сделала для нас с мамой, - ответил великий князь. - Но друзьям своим передай, что я скорее умру, чем надену австрийский мундир.
Хотя большевики и подписали Брестский мир, Павел Александрович не считал, что война завершена, и по-прежнему числил австрийцев врагами...
В ночь с 30 на 31 июля в дом великого князя ворвались вооруженные солдаты, чтобы произвести обыск и арестовать Павла Александровича. Когда Ирина и Наташа с ним прощались, они повисли на шее у отца и горько зарыдали. Павел Александрович гладил их головки и тоже еле сдерживал слезы. Жене он сказал:
- Счастье кончено. Не знаю я, сколько еще проживу. Спасибо тебе от всего сердца, которое любит и любило тебя, одну тебя, все эти двадцать пять лет. Позаботься о малышках. Это твой долг. И моя воля тоже...
Ирина и Наталья Палей
Продолжение следует.
http://eho-2013.livejournal.com/435694.html
http://eho-2013.livejournal.com/435850.html
http://eho-2013.livejournal.com/438027.html
http://eho-2013.livejournal.com/439374.html
http://eho-2013.livejournal.com/441327.html
http://eho-2013.livejournal.com/443204.html
Ольга Валериановна
О казнях Романовых, прошедших в Алапаевске и Екатеринбурге, в Петрограде не знали. Родственники и друзья были уверены, что они живы. 8 июля 1918 года Ольга Валериановна, раскрыв газету обнаружила заметку:
"...5 (18) июля бывшим князьям Сергею Михайловичу, Иоанну, Константину, Игорю и Палею, находившимся в заключении в г. Алапаевск, при содействии вооруженных лиц удалось бежать с места проживания. Есть убитые и раненые. Высылаю людей для поимки. Комиссар Белобродов".
Княгиня Палей потеряла сознание от волнения, но очнувшись, почувствовала радость. Ее сын спасен! Наверняка теперь через Сибирь и Японию Володя доберется во Францию, и дождется там отца, матери и сестер. На ватных ногах она доползла до комнаты мужа и протянула газету ему.
- Хвала милосердию Божьему, - крестясь сказал Павел Александрович. - Боденька в безопасности, теперь дело за нами, надо и нам выбираться отсюда любой ценой.
Увы, и Володи уже не было в живых, и Павел Александрович, до конца не осознавая масштаб происходящего, не принял энергичных мер для своего спасения.
Владимир Палей
На следующий день семья великого князя прочла новое сообщение - "Николай Романов застрелен красногвардейской охраной при попытке к бегству" и "московский совет одобряет и поддерживает". О государыне и детях не было сказано ни слова, а в плохое верить не хотелось. "И считали мы долгое время, что большевики врут, чтобы скрыть побег императора, - вспоминала княгиня Палей. - Между тем поднялся переполох. В церквях яблоку негде упасть. И стар и млад, все плачут и молятся. Молитвы в основном во здравие, редко - за упокой. Надеялись люди, что государь и его семья спаслись. Иные безумцы надеются по сю пору".
Казнь Романовых в Алапаевске
А над семейством Путятиных, над головой Марии Павловны и ее мужа, нависла новая угроза - офицерам гвардейских частей, тем более - аристократам княжеских кровей, оставаться в Петербурге было опасно, их методично истребляли - объявленный большевиками "красный террор" набирал обороты, да и об уцелевших Романовых вот-вот могли вспомнить... Все больше родных и друзей исчезало из жизни Марии навсегда, и она вместе с мужем тоже могла в любой момент попасть в маховик репрессий.
Оставался один выход - бежать от большевиков, чтобы сохранить жизнь. Те, кто пассивно ждал своей участи, погибали один за другим. Деятельная натура Марии подсказывала ей пути к спасению, но она не хотела оставлять на произвол судьбы отца, а побег всего многочисленного великокняжеского семейства был слишком трудной и опасной операцией.
Казненные в Алапаевске: Романовы, князь Владимир Палей и инокиня Варвара, разделившая судьбу Елизаветы Федоровны
Великая княгиня Елизавета Федоровна
Павел Александрович со своей стороны приложил все силы, чтобы убедить дочь и зятя немедленно покинуть Петроград, он тоже боялся за их судьбу. И тогда смутные планы Марии стали обретать конкретные черты.
По условиям Брестского мира юг России и Малороссия, которую отныне официально именовали Украиной, оказались в зоне немецкой оккупации. Немцы активно вывозили из этих плодородных, зажиточных губерний зерно, скот, сельскохозяйственную продукцию в свою разоренную войной страну, но при этом установили на оккупированных землях относительный порядок и не препятствоали деятельности местного правительства во главе с гетманом Скоропадским, бывшим генералом русской армии. Царские офицеры, оказавшиеся на украинских землях, преследованиям не подвергались.
Мария с мужем решили пробираться на юг. Они еще тешили себя иллюзиями, что власть большевиков скоро падет и жизнь в стране наладится, что покидать Россию им не придется, просто нужно временно перебраться в более спокойные места и пожить там "в ожидании лучших времен".
План побега был совсем не прост, и порой казался Марии безнадежным. Свободно передвигаться по стране больше не дозволялось, даже для короткой поездки нужно было выправлять в советских инстанциях множество разрешительных бумаг. Обзавестись набором качественных фальшивок оказалось не только нелегко, но и бессмысленно с практической точки зрения - и Романовы, и Путятины были хорошо известны в обществе, их могли в любой момент узнать и выдать...
В конце концов, Мария с мужем решили, что безопаснее отправиться в путь вообще без документов. Однако разрешение на выезд в Павловском совете они все же получили - от греха, чтобы их не перехватили сразу же в день отправления...
Сергей Путятин, и его брат Алек, отправлявшийся вместе с ними в дорогу, были офицерами; и даже сама Мария считалась офицером военно-медицинской службы. В объятой гражданской войной стране воинское звание больше не служило защитой, скорее наоборот - на любом полустанке с офицером могли расправиться пьяные солдаты или напавшие на поезд бандиты (бесчисленные банды, возглавляемые "батьками" и "атаманами", вовсю бесчинствовали в южных степях). Везти с собой в таких условиях грудного ребенка было бы безумием... Мария с тяжелым сердцем решилась оставить малыша на попечении родителей мужа, надеясь, что разлука будет недолгой - добравшись до безопасных мест и устроившись, она найдет возможность перевезти туда и старших Путятиных вместе с малышом.
Мария Павловна
Накануне отъезда Мария с мужем поехали к отцу попрощаться. Разговор не клеился, всем было грустно и горько.
"Сели пить чай, - вспоминала Мария Павловна. - Мы уже давно не строили планов на будущее и не говорили о нем. Разговоры были бессмысленны; никто не знал, что ждет нас впереди. И в этот наш последний день не было сказано ни слова о возможном воссоединении, даже в отдаленном будущем. Когда речь зашла о Дмитрии, отец лишь мимоходом попросил передать ему - если мы когда-нибудь увидимся - привет и отцовское благословение. (...) Стараясь не думать о том, что, возможно расстаемся навсегда, мы встали из-за стола и обнялись. Выразить словами свои чувства мы не могли.
В молчании отец повел нас к двери и вышел с нами в сад. Мы снова поцеловались и молча благословили друг друга. Отец стоял перед домом, с улыбкой глядя на нас, а я продолжала оглядываться, пока он не исчез из вида. Думаю, отец понимал, что мы больше никогда не увидим друг друга. Я пыталась выбросить эту мысль из головы, но она разрывала мне сердце".
На следующий день Мария с мужем и деверем села в поезд, идущий до станции Орша. Этот белорусский городок служил пограничным пунктом между советской Россией и зоной немецкой оккупации.
Друзья, провожавшие их на вокзале, рассказывали, что в Петрограде начались массовые аресты офицеров. Задержанных отправляют в Кронштадт, где отдают на растерзание матросам. Волна арестов, начавшись в центре города, постепенно накрывала окраины и пригороды. Мария Павловна называла это странным совпадением, но задержись молодые Путятины с отъездом хотя бы на один день, участь их была бы предрешена.
А теперь их ожидало трудное и опасное путешествие, в котором они не раз оказывались на волосок от гибели. В конце концов после всех мытарств они оказались в Одессе, откуда умирающую от "испанки" Марию Павловну перед самым приходом красных вывезли английские офицеры, присланные на помощь ее кузиной - румынской королевой, дочерью английского герцога. Вопреки всему Мария осталась жива...
А в Кронштадте едва не погиб сын Ольги Валериановны от первого брака Александр фон Пистолькорс. Спасся он чудом, уже ожидая расстрела у стенки и глядя на тела погибших товарищей - помог простой красноармеец...
Александр фон Пистолькорс с женой Александрой, урожденной Танеевой, сестрой Анны Вырубовой
27 июля, поздно вечером, когда Ира и Наташа уже спали, в Царское Село примчалась дочь Ольги Валериановны Марианна. Она узнала, что у большевиков есть план ареста последних оставшихся на свободе Романовых, и придумала, как спасти отчима. Она договорилась с датскими и австрийскими дипломатами - великого князя спрячут в посольстве на три дня, а потом в одежде и с документами пленного австрийского военного помогут перебраться в Вену... Она всячески уговаривала "дядю Палю" согласиться на этот план и с первым же поездом уехать из Царского Села, чтобы спастись.
- Спасибо за все, что ты сделала для нас с мамой, - ответил великий князь. - Но друзьям своим передай, что я скорее умру, чем надену австрийский мундир.
Хотя большевики и подписали Брестский мир, Павел Александрович не считал, что война завершена, и по-прежнему числил австрийцев врагами...
В ночь с 30 на 31 июля в дом великого князя ворвались вооруженные солдаты, чтобы произвести обыск и арестовать Павла Александровича. Когда Ирина и Наташа с ним прощались, они повисли на шее у отца и горько зарыдали. Павел Александрович гладил их головки и тоже еле сдерживал слезы. Жене он сказал:
- Счастье кончено. Не знаю я, сколько еще проживу. Спасибо тебе от всего сердца, которое любит и любило тебя, одну тебя, все эти двадцать пять лет. Позаботься о малышках. Это твой долг. И моя воля тоже...
Ирина и Наталья Палей
Продолжение следует.