ШАГРЕНЕВАЯ СОВЕСТЬ
ШАГРЕНЕВАЯ СОВЕСТЬ
Человеческая трагикомедия
Глава 1. Политическое казино
В один из дней самого начала 3-го тысячелетия Рафаэль Валенков, молодой независимый депутат из провинции, зашел в известный игорный дом на Охотном ряду и, не колеблясь, стал подниматься по парадной лестнице.
- Не угодно ли вам отдать шляпу? - крикнул ему вдогонку мертвенно бледный старикашка, бывший некогда идеалистом-шестидесятником, затем прорабом перестройки, а теперь заканчивающий свои дни лакеем бандитского капитала. До этого момента он сидел где-то за пятипроцентным барьером, в политической тени, но тут вдруг встрепенулся и выставил напоказ мерзкую свою физиономию.
Как оказалось, в игорных домах подобного типа при входе полагается сдавать вместе с головным убором и мозги. Недоумение, скользнувшее по лицу молодого человека при получении номерка в обмен на жалкую кашицу серого вещества на дне потертой шляпы, говорило о его неопытности и неискушенности в правилах парламентского этикета. Старикашка, давно уже погрязший в кипучих наслаждениях закулисных интриг, окинул его цепким, оценивающим взглядом, в котором можно было различить и полный набор русофобских стереотипов, и низкопоклонство перед дутыми авторитетами буржуазного скудоумия, и холуйское подсюсюкивание всяческому мракобесию, и самое заурядное пренебрежение к трудовому народу. Вид провинциального выскочки, лишившегося остатков мозгов, показался матерому либералу вполне приемлемым для охотнорядского бомонда.
Когда депутат Валенков вошел в игорный зал пленарных заседания, там уже было полно завсегдатаев. Три продувных понтера, развалясь, сидели за ломберным столом президиума. Их лица, похожие на гипсовые маски вурдалаков, такие же порочные и бесстрастные, как и у других бездарных политиканов, профукавших великую державу, изобличали растленные души и пресыщенные сердца, давно уже разучившиеся трепетать даже в тех случаях, когда на карту поставлено само существование отечества. В рядах правых самозабвенно хрюкал похожий на жирного борова известный кидала времен шоковой терапии. Тут же курчавился брюнет шулерской наружности, который, казалось, все время прислушивался к тайным советам закордонных политтехнологов и беспрестанно вытягивал из-под манжет фальшивые рейтинги. От лоснящихся ряшек всех его приспешников также веяло безмерным нахальством и плутнями. В рядах так называемой левой оппозиции мелькали тусклые физиономии вечных неудачников, многократно продувшихся, промотавших до последней полушки доставшееся от отцов и дедов наследие. А вот зато крапленые шестерки из болота проправительственных фракций явно отсвечивали прозеленью баксов. Они не торопясь делали беспроигрышные ходы - ловкие кабинетные перетасовки с выгодным раскладом предвыборной конъюнктуры, они понемногу выигрывали на каждой ставке, они с необыкновенным изяществом брали взятку за взяткой - отчего на окраинах страны со страшным грохотом обрушивалось производство, сворачивались целые отрасли, вымирали десятки городов, вымерзали тысячи поселков. Все вместе они были похожи на рассудительных сумасшедших, которые в дни бедствий и разорений тешат себя несбыточными иллюзиями достичь человеческого счастья в рамках буржуазной подлости.
Семь или восемь представителей электронных СМИ, выстроившись на галерке, с привычным равнодушием наблюдали за этим скучным представлением с опостылевшими актерами. Несколько бесхребетных лакеев пера вяло слонялись взад и вперед, мечтая вынюхать какую-нибудь сенсационную сплетню, однако плоские бесцветные фигуры ясно давали понять, что и все их газетные опусы будут такими же плоскими и бесцветными.
Глава 2. Блистательное фиаско
Как раз когда Рафаэль Валенков открывал дверь, спикер-банкомёт бросил на политигроков тусклый взгляд и сдавленным голосом проскрипел:
- Ставлю на голосова…воняние…
И тут он впервые запнулся и спутался. Все головы с любопытством повернулись к новому посетителю. Неслыханное дело! При появлении незнакомца отупевшие реформаторы, прожженные соглашатели, продажные левоправоцентристы и даже дубоватый представитель президента - решительно все - испытали неподдельный интерес. Надо иметь донельзя самоуверенно-многозначительный вид, чтобы вызвать здесь внимание, надо быть беспредельно наглым, чтобы заставить прислушаться, надо пороть сверхъестественную чушь, чтобы дрогнули сердца в этой зале, где горе народное лукаво заболтано и катастрофа страны велеречиво приукрашена.
С первого же взгляда продувные бестии прочли на лице новичка дьявольскую решимость новоиспеченного карьериста: в его холуйско холеных чертах сквозило абсолютное отсутствие мысли, лисье выражение глаз свидетельствовало о намерении беспрестанно обманывать избирателей! Бесстыдство безответственного демагога залило его чело жизнерадостным румянцем, а в уголках рта жесткими складками обрисовалась гримаса презрения к простым честным людям.
Молодой депутат подошел к своему месту, взглянул на парламентского крупье вызывающе и вместе с тем спокойно и, не задумываясь, словно бы инстинктивно, поставил, разумеется, на черное, проблекотав в микрофон:
- Хочу внести поправку к проекту закона!
Ход этот возбудил такой интерес, что многие ветераны охотнорядского казино позабыли даже вставить свои карточки в щель голосовально-тотализаторного устройства. А спикер-крупье так и вовсе запамятовал произнести обычные фразы, которые с течением времени отшлифовались до автоматизма: «Регламент! Поправки больше не принимаются! Попрошу отключить микрофон!»
- Я предлагаю обложить налогом все естественные отправления граждан! - громко заявил депутат Валенков.
Тут даже проправительственное болото расшевелилось: еще бы, такие дополнительные доходы замаячили! На эти деньги можно будет организовать несколько новых комиссий и подкомиссий, мочефекальных и слезопотосперменных, возглавить их, протащить на вакантные чиновничьи должностишки родственничков либо верных однопартийцев. И даже устроители этого мрачного думского увеселения, банкомет и вице-наперсточники, обычно безучастные к проигрышам народа, желали новичку успеха.
Но завязавшаяся дискуссия вскоре стала походить на какую-то безумную рулетку. Вброшенный шарик поправки бесконечно катался по кругу, попадая то в черные, то в красные ячейки, отчего тут же звучали заявления, что это предложение только по виду прогрессивно и отвечает чаяниям народа, а на самом же деле оно играет на руку недобитым краснопузым реакционерам, ретроградам и экстремистам. Спустя три часа большинство депутатов-игроков вообще перестало что-либо понимать. Все хотели в уборную, но платить за естественные отправления, естественно, не желали. Поэтому когда дело дошло до повторного голосования, поправку молодого депутата Валенкова все-таки прокатили с перевесом в один голос при трехстах восьмидесяти пяти воздержавшихся.
Что-то вроде глухого хрипа ликования вырвалось из груди конструктивной оппозиции, когда она увидела, как после сокрушительного поражения обделались, так и не успев добежать до вактерклозетов, многие радикальные реформаторы. И такая гордость переполнила радетелей за трудящиеся массы, что вслед за этим они с легкостью посодействовали принятию законов о распродаже земли, лесов, рек, озер и морских шельфов.
А потерпевший фиаско депутат Валенков, уходя из политического казино, в расстройстве совсем позабыл о своей шляпе с остатками мозгов, но старый заскорузлый либерал молча подал ему головной убор.
Глава 3. Лавка древностей
Депутат Валенков, конечно, переживал свое поражение, но топиться, разумеется, не собирался. Вскоре у него опять началось легкое головокружение от ощущения собственной исключительности. И все вокруг показалось окрашенным в странные, неестественные цвета политического китча, одушевленного движением вспять, в средневековье. Несомненно, это галлюцинаторное состояние объяснялось неправильным обращением крови и махровой глупостью, развившейся в благоприятной атмосфере реформаторского идиотизма. Однако молодой человек посчитал, что это в нем звучит глубинный позыв искать идеал собственного устройства в эпохе крепостничества и зари капитализма. Поэтому он и направился к лавке политических древностей.
- Взгляните, сударь, взгляните! - сказал ему рыжеволосый приказчик с челкой «а ля Чубайс», впрочем, может быть, это он сам и был. - Тут у нас ветхие… э-э… то есть я хотел сказать вечные… буржуазные ценности: власть чистогана, алчность, рвачество, стяжательство, скопидомство и скаредность. И тут же - безумная роскошь, кичливое расточительство, беспечное прожигание жизни, беспрерывная отупляющая развлекаловка. И, конечно же, благословенные свободы! Свобода средств дезинформации! Свобода собраний паханов! Свобода присваивать государственное!.. Полнейшая свобода от совести!.. А какие великолепные права! Право прожить всю жизнь паразитом, захребетником! Право блудодействовать и растлевать!.. И тут же - право, потеряв работу и жилье, бомжевать, нищенствовать, попрошайничать!.. А вот тут у нас разные устаревшие модные штучки: монетаризм, финансовые пирамиды, ваучеры, мавродики… Но есть и кое-что подороже - так сказать, непроходящая ценность этого мира - выморочная буржуазная семья, где все сосуществуют по контракту, вечно судятся друг с другом, постоянно ожидают смерти родственников, чтобы поделить наследство… А вот и главное завоевание последних лет - фиговые листки парламентаризма: грязные политтехнологии, черный пиар, дутые рейтинги, подкуп электората… Здесь же на полочках разложены тысячи заграничных рецептов скорого выздоровления и дальнейшего процветания страны… А тут, в пыли и паутине, покоятся мифы об утерянном благополучии: идиллические картинки помещичьего быта времен холерных бунтов, паникадила, елей и ладан расцвета распутинщины, меню благотворительного обеда в ресторане «Яръ» в поддержку околоточных надзирателей в голодающих губерниях… Ну а там дальше, в темном углу, различный обветшалый хлам, то, что сейчас совершенно не пользуется спросом: бескорыстие, благородство, честность, человечность, великодушие… И тому подобное барахло!
- Фу! - испуганно шарахнулся в сторону Рафаэль Валенков. - Я чуть не замарался!
- Осторожнее-с! - угодливо засуетился приказчик. - Подальше-с от разных моральных химер - гордости, чести… Вот сюда ступайте-с, на твердое основание наглого приспособленчества… Так что желаете приобрести-с?
- Хм… Видите ли, я при всех своих прокапиталистических позициях несколько стеснен в средствах…
- Понимаю-с! Тогда не угодно ли взглянуть на дешевый ширпотреб последнего десятилетия: фальсификация истории, очернение подвигов, клевета на героев, опошление чистых идеалов, культ потребительства, игра на низменных струнах человеческой натуры…
- Да у вас тут - несметные богатства! - в восхищении воскликнул Валенков. - Подумать только: миллионы граждан - разорены, а зато у кого-то в вонючей лавчонке - миллиардное состояние!
- Это еще что! - заметил приказчик. - Поднимитесь этажом выше, вот там вы увидите! Подлости на государственном уровне! Предательство верных друзей, заискивание перед недругами… Продажа государственных интересов по бросовым ценам!.. Но там распоряжается сам хозяин. А я скромно удалюсь…
Тут из недр лавки древностей появился довольно моложавый мужчина ниже среднего роста в кимоно с серым поясом.
- Вы начинающий депутат? - спросил хозяин. - А какая нелегкая занесла вас сюда?
- Э-э… - несколько смутился Валенков. - Видите ли… я хотел бы приобрести какой-нибудь талисман... вселяющий, так сказать, веру… в правильность избранного пути к пещерному капитализму!.. К примеру, что это за шкура висит вон там, на стене?
- О, это шагреневая кожа!
- То есть в натуре - типа ослиная, да?
- В каком-то смысле - да! Это продубленая шкура продажного политикана из Думы первого созыва. Она обладает чудодейственными свойствами, о чем говорит вот эта оттиснутая на мездре надпись: «Обладая мной, ты сделаешь политическую карьеру, но я буду убывать по мере потери твоей совести, и когда сойду на нет - кончится и твой успех!»
- Беру! - радостно закричал Валенков. - Эта вещичка как раз то, что мне нужно!
- Уступлю дешево - всего-то за один голос, - вкрадчиво сказал хозяин лавочки. Потому что вот как раз такие народные представители и нужны нынешнему строю.
Сложив кожу, внезапно ставшую податливой как проправительственная фракция, Валенков сунул ее в карман и устремился к выходу в большую политику.
Глава 4. Акулы продажного пера
Выбежав на улицу, Рафаэль Валенков столкнулся с тремя фланирующими повесами.
- Ссскотина! Маргинал! - завопили прохожие, но тут же узнав прославившегося депутата из провинции, переменили тон. - О! Мы видели по телику твое сегодняшнее выступление! Круто! Твои идеи, как все гениальное, опередили время! Потому-то их и отвергли эти засранцы! Но ты, Рафик, не отчаивайся! Твое время еще придет! И тогда налогами обложат не только пот, слезы и мочу, но и каждый вздох, каждый выдох!
- Так вы мои единомышленники? - возликовал Валенков. - Наконец-то я нашел в этом мире родственные души! О, это явно начинает действовать ослиная шкура демократа!
- Не понимаю, о какой шкуре ты толкуешь, но то, что все мы продажные демократические шкуры, - это факт! - прочувствованно воскликнул некто Лизоблюдов, внештатный корреспондент газет «РоГа», «НоГа» и «ОбГа».
- И, кстати, мы только что, проходя мимо тротуарных шлюх, поспорили: какая из б…ских профессий древнейшая? - подхватил некто Аморалец, редактор бульварного жульнальчика «Сиськи-попки». - И пришли к заключению, что все-таки - наша! Ведь, очевидно, именно наши предтечи умелой пропагандой легких заработков и красивой жизни подтолкнули на панель… э-э… пардон, на песок и мох… дочерей Евы!
- Да! Мы всегда - левый авангард правофланговых! - весомо заключил третий журналист, некто Раздвоенный, экономический аналитик еженедельника «Ньювориш» и одновременно поставщик похабных анекдотов в желтый юмористический листок «Сытая пошлость». - И за это надо непременно выпить!
Компания, с радостью поддержав предложение, тут же устремилась к особняку известного олигарха, владельца нефтяных скважин и масс-медиа империи «Навязываем Требуемое Видение».
- Тут нам всегда перепадают кой-какие крохи с пиршественного стола, - сказал Лизоболюдов.
- И капли, - добавил Аморалец.
- И темки для заказных статей! - подхватил Раздвоенный. - Не говоря уж о дешевых телках!
Глава 5. Элитарная тусовка
- Завоевать симпатии всей этой ненасытной саранчи - вот первая задача восходящей политической звезды! - пробормотал Валенков, с беспокойством окидывая взглядом гостей в огромной зале, блистающей огнями и позолотой. При этом он судорожно стиснул в кармане кусок шагрени, который, как ему показалось, уже существенно уменьшился в размере.
Вошедших тотчас же окружили элегантные люди, пользовавшиеся в столице наибольшей известностью. Сами себя они считали, безусловно, элитой, сливками золотой молодежи, львами и львицами светских салонов, законодателями взглядов и вкусов. Об одном из них говорили как о выдающемся гении: первое же его авангардистское полотно «Черная финансовая дыра», правда, еще незавершенное, якобы уже поставило его в один ряд с Малевичем и Пикассо. Другой только что отважился выпустить сборник постпостмодернистских метафорических поэз, проникнутых литературным презрением к здравому смыслу и правилам грамматики - и тем как бы открывших поэзии новые пути и горизонты. Тяжеловесный скульптор, чье лицо грубой лепки вполне соответствовало топорности его работ, беседовал с одним из тех легковесных острословов, у которых из каждой поры сочится сальный интерес к вопросам пола. Плодовитейший из тележурналистов, с взглядом лукаво-похабным и языком язвительно лижущим, на лету ловил слухи, версии и домыслы, чтобы затем на их основе состряпать очередную передачу «Моментальная истина», изобличающую злокозненных патриотов. Нарочито отстранившийся от острых проблем современности писатель, напыщенный и косноязычный, но почему-то уже прослывший культовым, беседовал с культовым же кинорежиссером, слабенько, с убогим бюджетом пытавшимся копировать голливудские поделки и принципиально не обращавшим внимания на поток жизни за окнами. Оба, уже неоднократно обласканные властями, обращались друг к другу со сладкими словами, при этом карманы их топорщились от кукишей. Известные кутюрье красовались в своих уродливых нарядах, а модные стилисты эпатировали всех дикарскими прическами. Популярные артисты с невыразительными физиономиями так и льнули к вальяжным антрепренерам, подражавшим Дягелеву в первую очередь в мужеложестве, а экстравагантно-вульгарные поп-певички, ища подлинно великой любви, неустанно кадрили одна другую. Всякого же прочего мелкого богемного люда - пиарщиков, спичрайтеров, имиджмейкеров, визажкриэйтеров - здесь было несметное множество. И все они втайне завидовали чужому успеху и презирали друг друга за бездарность и приспособленческую изворотливость.
Олигарх находился в состоянии озабоченной веселости, естественной для человека, потратившего на пиршество для этой разношерстной шушеры несколько миллионов. Тем более, что миллионы эти были из последних, основной капитал он уже давно перевел в офф-шор, однако при этом на хвост ему основательно насели ревизоры и следователи. Поэтому он часто направлял нетерпеливый взор к дверям залы, высматривая не то налоговых полицейских, не то судебных приставов, а возможно ожидая условного знака телохранителей, чтобы броситься через потайной выход к бронированному лимузину и рвануть в аэропорт.
Вскоре появился вертлявый человечек, встреченный лестным гулом приветствий, - это был известный адвокат на жаловании у олигарха, утром отболтавший своего работодателя от претензий сотен разоренных им мелких вкладчиков и акционеров, а днем успешно заверивший сделку по приобретению крупной недвижимости где-то на Мальдивах. И тут же лакеи, одетые в демократические голубые ливреи, отворили двери просторной столовой - и все двинулись туда без церемоний, чтоб поскорей занять за огромным столом предназначенные им места, по ранжиру, согласно их заслугам перед крупным капиталом.
Поначалу все вели себя чинно, как перед телекамерами в ток-шоу «Глас безгласного народа». Полились дежурные тосты во славу хозяина, свободы прессы, необратимости рыночных реформ. Лакеи разносили мацу и брынцаловскую водку. Затем во всей славе своей появилась первая перемена: хрусталь сверкал мириадами звезд, блюда под серебряными крышками возбуждали аппетит и желание давить непримиримую оппозицию. Вино бордосское и бургундское, белое и красное, подавалось с королевской щедростью. Но на этой стадии опьянения разговор еще не вышел из границ приличий - говорили лишь о том, как похитрее заморочить головы голодным, чтобы те не вздумали бунтовать. Однако мало-помалу со всех уст стали срываться все более циничные шуточки. Скабрезность и злословие тихонько подняли свои змеиные головы и заговорили медоточивым голосом. А после второй перемены началась уже настоящая вакханалия, напоминавшая парламентские будни: полнейший упадок рассудка и абсолютное бесстыдство речей.
- Наш путь приобщения к цивилизации, - верещала крокодилообразная поэтесска, - лизать иностранцам их эрогенные зоны!
- Мы сами должны стать свободной зоной для их блудодейского предпринимательства! - возражал ей какой-то широкозадый геополитик. - Пускай влезают к нам во все дыры!
- Господа! - радостно звенел Лизоблюдов. - Давно известно, что лучший способ удовлетворить зарубежных толстосумов - это проводить здесь, через наши СМИ, выгодные им взгляды, оценки и мнения!
- Поэтому мы предлагаем, - подхватили Аморалец и Раздвоенный, - назначить исполнительным директором нового мозго-промывочного канала молодого депутата, восходящую звезду коллаборационизма Рафаэля Валенкова!
- Я давно обратил внимание на светлую личность этой темной лошадки! - милостиво улыбнулся олигарх, продолжая тревожно поглядывать на двери.
- Ну, что ж… Я - согласен! - засолидничал Валенков. - Это как раз будет осуществлением моей давнишней мечты - и очередной ступенью к вершинам власти!..
Глава 6. Конец еще одной шкуры
- Валяй, Валенков! Смелей берись за дело! - со всех сторон орали новые друзья. - Нам, правым, нужны такие честолюбцы! Ни перед чем не останавливайся! Перешагивай через всех! Наплюй на совесть! Мы тебя еще лидером фракции сделаем! Потом вице-спикером! А там, глядишь, и председателем Думы!
- Это… это я… с преогромным удовольствием! - криво улыбался Валенков, с беспокойством ощупывая в кармане кусок кожи, который усыхал прямо под пальцами.
- Бери выше! Ты можешь достичь самых вершин! Ты достоин стать президентом! - Гвалт вокруг нарастал фантастическим крещендо. - А что! Не знаешь, что ли, как это делается! Да мы любое ничтожество запросто раскрутим! Создадим шумиху - синхронно, скоординированно: дескать, ты - гигант мысли, спаситель отечества, мол, альтернативы нет!.. Олигархи подбросят деньжат, твоя ряшка замелькает на телеэкранах по тысяче раз на дню, борзописцы сочинят за тебя спичи, речи, лозунги и слоганы, подготовят остроумные ответы на заранее подобранные якобы неожиданные вопросы… И вот так, легко и непринужденно, окажешься у руля власти! Рули всласть по нашим подсказкам! Главное - никакой ответственности! Вот же кайф! Что ни натворишь - пожизненная неприкосновенность гарантирована!.. Ну как, решено? Делаем из тебя очередного троянского коня для окончательного подрыва изнутри этой ненавистной нам страны?
- Постойте… - внезапно захрипел Валенков. - Все мои желания каким-то таинственным способом осуществляются… Мистика какая-то!.. Но вот шкура, кажется, всего этого не выдержит…
- Выдержит! Еще как выдержит! - ободряли его со всех сторон. - У политиканов твоего калибра - шкура должна быть непробиваемой!
- Да нет, вы меня не поняли, - жалко лепетал Валенков. - Кажется, я уже достиг предела… полностью исчерпался…
И он, обессилевший, закатил глаза и рухнул под стол.
- Это ж надо так нажраться! - разочарованно скривились окружающие. - Да-а, слабоват оказался для большой политики…
Утром, когда голубые лакеи выметали сор из зала, они подобрали и окоченевший уже труп несостоявшегося президента Валенкова. Левая его рука оказалась засунутой глубоко в карман. Поначалу подумали, что она сложена в фигу, но когда ее извлекли, она оказалась сжатой в кулак. Когда же кулак разжали, в нем ничего не было. Ну, абсолютно ничего - точно так же, как и за душой.
Тогда тело Рафаэля Валенкова вынесли на помойку, как ненужный отработанный хлам.
Александр КАРСКИЙ
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200446/?46_8_1