Кризис рохинджа - мьянманское измерение (окончание текста)
ПО ТУ СТОРОНУ ОТ РЕКИ НАФ
Особо стоит сказать о роли Бангладеш в этих событиях. У правительства премьера Шейх Хасины есть все основания не любить ARSA. Бангладешские официальные лица не раз подчеркивали, что по отношению к этой организации проводится политика «нулевой толерантности», а ее руководители, в случае их задержания, будут выданы Мьянме. Больше того, военные Бангладеш даже предлагали командованию вооруженных сил Мьянмы провести совместную военную операцию против боевиков ARSA, но так и не получили ответа на это предложение. В перехваченных спецслужбами страны разговорах руководства боевиков в качестве побочной задачи при организации «кризиса беженцев» ставится отстранение нынешнего правительства Бангладеш от власти - как недостаточно к ним лояльного. Но тогда получается, что мьянманские силовики своими спецоперациями в штате Ракхайн все делают именно так, как хотели лидера ARSA. Именно это как раз и вызывает недовольство властей Бангладеш.
Да, 600 тысяч человек для 150-миллионного Бангладеш - капля в море. Но нужно понимать, что прибытие такого числа людей на территорию страны фактически «убило» сельское хозяйство приграничных районов (на месте полей сейчас лагеря беженцев). При в целом дружелюбном отношении местных жителей к попавшим в беду людям, бангладешцы все-таки не хотят, чтобы беженцы остались на этих территориях навсегда. При этом, беженцев нужно кормить, обеспечивать им хотя бы минимальные санитарные и бытовые условия - а на это требуются немалые средства. Кроме того, лагеря беженцев - источник нестабильности, криминала, а в будущем - возможных эпидемий. И в дополнение к этому бангладешские силовики заявляют, что, поскольку лодки, массово переправляющие беженцев через реку Наф никто не досматривает, в них из Мьянмы крупными партиями доставляется метамфетамин.
В этих условиях правительство Бангладеш требует от Мьянмы, чтобы все беженцы (или хотя бы подавляющая их часть) были приняты обратно. А тех, кто по каким-то причинам останется - решено увезти на один из незаселенных островов у побережья страны (правозащитники уже подняли шум по поводу того, что выделенный для этой цели остров во время высоких приливов может полностью скрыться под водой - а значит, для жизни людей не пригоден). В свою очередь, власти Мьянмы заявляют, что они примут обратно не всех, а только тех, кто сможет доказать факт своего предыдущего долговременного проживания в стране. И в качестве базового документа для такого процесса они предлагают меморандум, подписанный между правительствами Мьянмы и Бангладеш еще в 1993 году, после предыдущего массового исхода беженцев из Мьянмы в начале 1990-х годов. Согласно его условиям, Мьянма готова принять тех беженцев, которые представят удостоверение гражданина страны (ID-card), «другие документы, выданные соответствующими властями Мьянмы», а также тех, кто имеет иные доказательства своего проживания в Мьянме.
Бангладешская сторона к этому документу относится весьма прохладно, а эксперты даже говорят, что в свое время он стал «ловушкой», позволившей Мьянме не пустить большую часть беженцев обратно. В самом деле, получается, что Мьянме де-факто дано эксклюзивное право определять, какие документы она будет считать основанием для пропуска беженцев обратно, и какие доказательства считать убедительными. И хотя мьянманская сторона готова дополнить этот документ новыми положениями, Бангладеш к возможности его применения в нынешней ситуации относится весьма скептически.
Но проблема даже не в самом документе. Известно, например, что лидеры многих общин рохинджа категорически отказываются от участия в процессе национальной верификации (то есть, в процедуре, дающей возможность получить документы, необходимые для возвращения в Мьянму). Часть из них делает это исходя из своих убеждений (их не устраивает, например, тот факт, что, соглашаясь сотрудничать с властями, они должны отказаться от самоназвания «рохинджа» и стать «бенгальцами», да и сам процесс национальной верификации не равнозначен получению гражданства страны), но большинство, видимо, все же боится мести со стороны боевиков ARSA - по данным мьянманской стороны, с августа не менее 18 лидеров общин рохинджа были убиты после того, как изъявили готовность участвовать в процессе национальной верификации. Поэтому аргумент бангладешской стороны в переговорах с мьянманцами заключается в следующем: ставя условие предоставления документов и участия общин рохинджа в процессе национальной верификации, вы тем самым провоцируете убийства лидеров общин, готовых с вами сотрудничать. То есть, претензия к мьянманской стороне состоит в том, что она действует именно так, как это планировали террористы ARSA для того, чтобы осложнить обстановку, а значит - является невольным пособником террористов.
В свою очередь, мьянманская сторона видит иные причины в отказе Бангладеш принимать условия документа 1993 года и приступать к возвращению беженцев. Наличие на территории Бангладеш большого числа людей, при отсутствии подвижек в переговорах об их возвращении в Мьянму, позволит властям этой страны получить больше денег от мирового сообщества. То есть, Бангладеш, затягивая переговоры, пытается заработать на беженцах по максимуму. Об этом в конце октября прямо заявил генеральный директор офиса государственного советника Мьянмы Зо Тхэй. А мьянманские СМИ заявляют о «неправомерных требованиях» Бангладеш и о «масштабном давлении на Мьянму».
Сейчас работа над новым соглашением между правительствами Мьянмы и Бангладеш еще ведется. Возможно, оно будет подписано 16 ноября. Для этого в Мьянму должен приехать глава бангладешского МИДа. Уже известно, что на севере штата Ракхайн власти построят три больших лагеря для возвращающихся беженцев. На территорию Мьянмы беженцы будут допускаться пять раз в неделю партиями по 100-150 человек и размещаться на территории этих лагерей. Именно там будет проходить процесс национальный верификации - с новоприбывших будут сниматься биометрические данные и здесь же им выдадут все необходимые документы для законного проживания в Мьянме.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЕЖЕНЦЕВ: ГЕОПОЛИТИКА И КОНСПИРОЛОГИЯ
Когда я спрашиваю моих мьянманских собеседников, сколько, по их оценкам, беженцев вернется в Мьянму, некоторые из них советуют задать вопрос немного по-иному: не только «сколько», но и «куда»? По их мнению, это вопрос не праздный.
Вот карта, составленная в середине сентября. Она показывает сожженные деревни рохинджа. Слева от них - устье пограничной реки Наф, еще левее за ней - территория Бангладеш, нависшая рядом с мьянманской территорией в виде полуострова, а еще дальше - Бенгальский залив.
Карта сгоревших деревень смотрится странно. Кажется, что на востоке прочерчена линия, за которую никому не велено заходить. Но там тоже живут рохинджа - такие же деревни, как и на западе. Это по их поводу Аун Сан Су Чжи удивленно заметила в своей речи 19 сентября, что нужно еще разобраться, почему половина общин рохинджа не ударилась в бега и продолжает жить в стране. Ясно, что если бы процесс развивался стихийно, такой ровной линии не было бы - скорее, карта представляла бы из себя набор пятен разного размера. Есть о чем задуматься конспирологам - например, о степени «управляемости» кризиса беженцев.
А вот еще одна карта с «Гугл-Мап», которая, возможно, дает некоторое понимание ситуации. Оказывается, параллельно береговой линии на территории Мьянмы проходит цепь невысоких гор (те, кто приезжал по земле на расположенные к югу мьянманские пляжные территории Нгапали и Нгве Саунг, знает, что там - такая же история, и до «внутренней Мьянмы» с побережья надо ехать по горному серпантину). Так вот, сгоревшие деревни находились в основном между береговой линией и горами.
Один мьянманский журналист, с которым я долго беседовал, указал мне на то, что устье реки Наф и прилегающие к нему бангладешская и мьянманская территории - идеальное место для крупной логистической инфраструктуры. Больше того, недавние исследования показали, что прибрежный песок вдоль побережья около Маундо является источником алюминия и титана. 500 тонн песка на этой территории содержат по крайней мере одну тонну того или другого металла.
То есть, получается, что во имя осуществления неких логистических и геологических проектов территория к востоку от реки Наф и до горной цепи должна быть свободна от местных жителей. А именно на ней до недавнего времени были сгоревшие деревни рохинджа.
Мьянманский журналист, с которым я беседовал, сослался на разговор с одним из местных администраторов штата Ракхайн, отставным военным (а значит, по его мнению, имеющим доступ к некоей достоверной информации), который твердо сказал, что вернувшихся рохинджа будут селить «за горами». По его мнению, с учетом того, что вернутся далеко не все, места там должно хватить.
На мои вопросы о том, кому выгодно сгонять рохинджа с насиженных мест, мьянманские собеседники показывают пальцем на Китай. В самом деле, в нескольких сотнях километров к югу от этого места находится глубоководный порт Чаупхью. Оттуда же начинается нефте- и газопровод, проходящий через территорию Мьянмы и ведущий в китайскую провинцию Юньнань. Больше того, Китай замыслил масштабный проект в рамках инициативы «Пояса и Пути» - экономический коридор «Бангладеш-Китай-Индия-Мьянма», который потребует новых территорий и новых логистических центров именно в этом регионе.
На мой вопрос, кто же тогда стоит за нападениями боевиков ARSA, они уверенно указывают на США, которые стремятся помешать проектам Китая в Мьянме и в Бангладеш. После этого я обычно высказываю мнение о том, что в таком случае боевики ARSA на самом деле помогают Китаю, потому что, по логике, своими действиями и спровоцированным ими кризисом беженцев они очищают от людей территории для китайских экономических проектов. Мьянманцев обычно такое предположение ставит в тупик, и они уходят обдумывать новый поворот конспирологии.
В сухом остатке, на мой взгляд, из всего этого можно вывести следующий вывод: вернувшихся рохинджа, видимо, на самом деле будут селить на новых территориях к востоку от их прежних сгоревших деревень. В качестве обоснования таких мер можно хотя бы привести недавнее решение, принятое на встрече 150 представителей 25 деревень, расположенных к югу от Маундо. В этом решении, состоящем из шести пунктов, содержится призыв к властям не селить «бенгальцев» на месте их бывших деревень, а если все-таки после оказания на Мьянму давления они будут там вновь поселены - оградить эту территорию в виде лагеря и официально разрешить местным жителям формировать отряды самообороны, а также ограничить возможность деятельности на этой территории ООН и иностранных неправительственных организаций, поскольку уже 25 лет они работают на «бенгальцев» и их не интересует судьба ракхайнцев. Мьянманские СМИ сегодня публикуют письма жителей деревень, с которыми соседствовали поселения рохинджа, с призывами не пускать этих людей обратно в Мьянму, потому что вместе с ними неизбежно вернутся и террористы. В столице штата Ракхайн, городе Ситтве, прошли массовые демонстрации с требованием к правительству не разрешать рохинджа вернуться в страну и не поддаваться международному давлению. В этих условиях селить рохинджа на новых территориях (к тому же рядом с теми их общинами, кто решил остаться в стране) для мьянманского руководства было бы формой компромисса.
РОХИНДЖА И МИР
И, наконец, вероятно стоит сказать о том «концерте мнений», который продемонстрировали ведущие мировые и региональные державы по поводу кризиса рохинджа.
Сразу после начала нынешнего кризиса роль главного и весьма эмоционального защитника беженцев в штате Ракхайн в мусульманском мире неожиданно примерила на себя Турция. Правда, при этом случился небольшой конфуз: оказалось, что на фоне всеобщего ажиотажа вокруг кризиса в штате Ракхайн турецкий вице-премьер Мехмет Шимшек разместил в своем аккаунте в Твиттере фальшивые фотографии, на которых, якобы, были изображены жертвы зверств мьянманцев по отношению к рохинджа (Аун Сан Су Чжи указала на это турецкому президенту Реджепу Эрдогану во время их телефонного разговора 5 сентября). Этот факт не столько свидетельствует о том, что один из самых высокопоставленных государственных деятелей Турции невольно выступил в качестве «полезного идиота» для боевиков ARSA, сколько о степени информированности руководства страны в тот момент о событиях в штате Ракхайн.
Тем не менее, в дальнейшем Турция сменила тон на более спокойный, хотя президент Эрдоган несколько раз сетовал на недостаточно активную реакцию со стороны исламских стран на происходящее в Мьянме: «Увы, не все исламские страны относятся с одинаковой щепетильностью к положению представителей народности рохинья в Мьянме… Неужели все так просто? Разве этот вопрос настолько незначителен, чтобы смотреть на него сквозь пальцы? Погибают сотни тысяч людей. Умирают мусульмане, но им все равно». Тем не менее, главная положительная сторона участия Турции в судьбе рохинджа состоит в том, что правительство этой страны действительно в довольно крупных объемах оказывает гуманитарную помощь беженцам и даже изъявило готовность построить для них лагерь на 100 тысяч человек - еще один признак понимания Турцией того факта, что скорого возвращения беженцев ожидать не следует, а если они и вернутся в Мьянму - то не все. Шагом вперед стало и конструктивное сотрудничество Турции с властями Мьянмы - сейчас начата доставка гуманитарной помощи в те общины рохинджа, которые остались на территории штата Ракхайн.
В Соединенных Штатах Америки предсказуемо заговорили о санкциях в отношении вооруженных сил Мьянмы и связанных с ними бизнес-структур. Эта тема с сентября активно обсуждается в Конгрессе. В свою очередь Госдепартамент США перечислил меры, которые могли бы быть введены против военнослужащих Мьянмы. Это прежде всего «приостановление поездок военного командования США» в Мьянму, а также запрет на участие «в любых программах помощи» мьянманским военнослужащим, участвовавшим в операциях в штате Ракхайн. Кроме того, не исключено, что некоторые представители командования вооруженных сил Мьянмы пополнят список «закона Магнитского».
Тем не менее, исследователи указывают на символичность и неэффективность подобных действий. Во-первых, сотрудничество США и Мьянмы по военной линии и без того является более чем скромным, и его отмену просто никто не заметит. А во-вторых, Мьянма, которая уже жила более двух десятилетий в режиме экономических санкций, довольно успешно научилась эти санкции обходить с использованием «удаленных кошельков» в Сингапуре и налаженных «черных» денежных потоков через каналы хунди. Больше того, в силу сохраняющегося до сих пор серьезного отставания банковской системы Мьянмы от мировых стандартов и забюрократизированности валютных операций, многие из этих механизмов продолжают широко использоваться мьянманцами (как компаниями, так и частными лицами) и по сей день.
Но самое главное соображение, которое высказывают эксперты, состоит в том, что введение Соединенными Штатами санкций наглядно продемонстрирует, насколько расколот сегодняшний мир. Они обращают внимание на то, что во время визитов старшего генерала Мин Аун Хлайна в крупные мировые державы (такие как Индия и Китай) ему там обычно оказывают такой прием, который соответствует уровню главы государства. И вряд ли такое отношение к нему изменится в случае, если США решат ввести против него персональные санкции.
При этом следует отметить, что активность США на мьянманском направлении не сводится к обсуждению санкций. Она носит достаточно разносторонний характер - начиная от заявлений президента Дональда Трампа и телефонных звонков госсекретаря Рекса Тиллерсона государственному советнику Аун Сан Су Чжи и главкому Мин Аун Хлайну (а 15 ноября он намерен приехать в Мьянму и встретиться с руководством страны лично) до посещения лагерей беженцев американскими делегациями.
О позиции Индии тоже следует сказать особо. Так получилось, что премьер-министр Нарендра Моди оказался в Янгоне спустя всего десять дней после начала нынешнего кризиса. Во время этого визита он осудил нападения террористов ARSA и поддержал усилия руководства Мьянмы по наведению порядка и установлению мира в штате Ракхайн. А чуть позднее Индия достаточно демонстративно приняла решение о высылке из страны 40 тысяч рохинджа. Причина - они нелегальные мигранты, и к тому же имеют связи с террористами.
Считается, что Индия играет активную (хотя и во многом закулисную) роль в нынешних переговорах между Бангладеш и Мьянмой по вопросам возвращения беженцев. Суть индийского посредничества заключается в том, чтобы убеждать Мьянму не делать резких заявлений в адрес правительства Шейх Хасины и по возможности искать компромисс, потому что если это правительство падет - к власти в Бангладеш могут прорваться исламисты, при которых штат Ракхайн превратится в «зону джихада». В свою очередь, под влиянием Индии, правительство Бангладеш тоже старается находить точки соприкосновения и поддерживать активный переговорный процесс с Мьянмой, потому что «пока в Мьянме Аун Сан Су Чжи, в этой стране есть с кем договариваться». Такое посредничество - в том числе и в интересах Индии, учитывая близость территории этой страны к зоне конфликта.
Позицию России по поводу кризиса рохинджа, видимо, определили три фактора. Первый - стремление не осложнять отношения с нынешним политическим и военным руководством Мьянмы. Второй - массовые демонстрации в защиту рохинджа, прошедшие в некоторых регионах России. И третий - давно налаженное сотрудничество с Китаем и учет интересов друг друга. То есть, поддерживая позицию КНР по вопросу конфликта в штате Ракхайн, Россия могла рассчитывать на ответную любезность КНР по другому, более чувствительному для себя вопросу.
В результате точку зрения России, торговый оборот которой с Мьянмой в 2016 году составил всего 260 миллионов долларов, можно, видимо, сформулировать так: «это от нас далеко, и мы до сих пор точно не знаем, что там творится», «там обе стороны конфликта хороши, но власти Мьянмы хотя бы пытаются что-то изменить в лучшую сторону». На заседании Совета безопасности ООН российский представитель Василий Небензя призвал к необходимости анализа полной и объективной картины происходящего в штате Ракхайн и привел примеры убийства боевиками рохинджа десятков индусов - то есть, высказал позицию, согласно которой огульное осуждение действий исключительно вооруженных силы страны фактически является поощрением боевиков на дальнейшие действия. При этом он особо отметил, что руководство Мьянмы прислушивается к мнению международного сообщества и готово работать с ООН - а значит, не надо делать резких движений.
Но, вероятно, последовательней и активней всего на мьянманском направлении действовал Китай. В то время, когда внимание всего мира было приковано к беженцам в Бангладеш, китайское руководство приняло решение оказать помощь «внутренним» беженцам - тем, кто был вынужден бежать из штата Ракхайн вглубь территории Мьянмы (то есть, прежде всего ракхайнцам и другим этническим группам). При передаче в сентябре первой партии гуманитарной помощи китайский посол Хун Лян заявил, что власти КНР поддерживают усилия Мьянмы по обеспечению мира и стабильности в штате Ракхайн. Если принять во внимание далеко идущие планы Китая на эту территорию (а Мьянма участвует в двух из шести «экономических коридоров» в рамках инициативы «Пояс и Путь», причем, именно штат Ракхайн - ключевой регион для одного из них), то следует признать этот шаг весьма эффективным с точки зрения продвижения его интересов в Мьянме. Кроме этого, Китай сделал все возможное для смягчения в Совете безопасности ООН резолюции по Мьянме - еще один плюс в копилку китайско-мьянманских отношений.
При этом, беженцев-рохинджа в Бангладеш Китай тоже не оставил без помощи, снабжая их гуманитарной помощью и возведя там целый палаточный город, который помогали устанавливать специально прибывшие из Китая солдаты НОАК. А в начале ноября китайская делегация посетила границу Бангладеш и Мьянмы - решался вопрос о помощи Пекина в строительстве забора между двумя странами, который должен возводиться с использованием «передовых технологий». То есть, можно сказать, что у Пекина сегодня есть своя стратегия по урегулированию кризиса рохинджа: негласная поддержка Мьянмы в ее позиции по жесткой фильтрации беженцев, и в итоге возможность возвращения только некоторой части из них, вклад в обеспечение эффективного пограничного контроля между двумя странами с целью недопущения стихийной миграции (а значит - просачивания боевиков) из Бангладеш в Мьянму, а также помощь в обеспечении инфраструктуры для дальнейшей жизни беженцев в Бангладеш. Такая стратегия «каждой сестре по серьге» вызывает критику, но нельзя сказать, что она неэффективна и не будет способствовать продвижению интересов Китая в регионе, которые прямо связаны с задачей обеспечения стабильности в приграничных районах Мьянмы и Бангладеш.
-------
С самого начала кризиса рохинджа правительство Мьянмы заявляло, что несмотря на угрозы террористов ARSA оно намерено воплотить в жизнь все рекомендации международной комиссии Кофи Аннана по нормализации ситуации в штате Ракхайн, а также принимать меры по экономическому развитию региона и созданию в нем специальной экономической зоны. Будет продолжаться реализация пятилетнего плана, развиваться инфраструктура, электрифицироваться поселения. Жители севера штата Ракхайн гарантированно будут продолжать иметь доступ к услугам образования и здравоохранения. Для информирования населения власти намерены создать новую FM-радиостанцию, вещающую на бирманском, ракхайнском и бенгальском языках. Для реализации проектов развития севера штата Ракхайн еще в сентябре было создано специальное межминистерское ведомство.
На этом фоне у руководства ARSA, по-видимому, наступил некоторый «кризис жанра». Судя по всему, их прежняя цель состояла в том, чтобы, спровоцировав максимально возможный по масштабу кризис беженцев, добиться от международного сообщества усиления давления на правительство Мьянмы. Отчасти это им удалось - Мьянма и ее государственный советник сегодня несут значительные репутационные потери (прежде всего, в глазах правозащитной общественности стран Запада), и всерьез обсуждается вопрос введения против этой страны санкций.
А что дальше? Руководители ARSA не нашли ничего лучше, как заявить в сентябре, что они готовят новые организованные вооруженные нападения в штате Ракхайн. Но в чем смысл этих акций на фоне реальных (хотя, возможно, и медленных) шагов правительства Мьянмы в попытках нормализовать ситуацию с рохинджа? Похоже, свежих позитивных идей, которые ARSA могла бы предъявить мировому сообществу, у руководства этой организации сегодня нет. К тому же подобные заявления заставляют мьянманских силовиков еще более тщательно проверять тех рохинджа, которые изъявят желание вернуться в страну. А значит - еще больше беженцев останется в Бангладеш, создавая в этой стране очаги нестабильности и влияя на отношения между странами региона. Хотя, возможно, главная деструктивная задача следующего этапа деятельности ARSA как раз в этом и состоит.
Выступая 19 сентября на специально организованном в Нейпьидо мероприятии и обращаясь к представителям иностранных государств (в том числе тех, где большинство населения составляют мусульмане), Аун Сан Су Чжи открыто попросила всех, у кого есть такая возможность, повлиять на изменение позиции некоторых представителей общин рохинджа, до сих пор настроенных на конфронтацию с властями и не желающих принимать участие в процессе национальной верификации, которая рассматривается руководством страны как этап интеграции рохинджа в мьянманское общество. Этот очень важный призыв, похоже, никем из журналистов услышан не был. Вместо этого некоторые западные СМИ (прежде всего, британская «Гардиан») начали с энтузиазмом раскладывать речь Аун Сан Су Чжи на косточки, объясняя своим читателям, где она сказала правду, а где солгала - с претензией на то, что эти издания знают ситуацию в штате Ракхайн гораздо лучше, чем государственный советник Мьянмы.
Собственно, это все, что нужно знать об освещении в подавляющем большинстве мировых СМИ ситуации в штате Ракхайн.
Особо стоит сказать о роли Бангладеш в этих событиях. У правительства премьера Шейх Хасины есть все основания не любить ARSA. Бангладешские официальные лица не раз подчеркивали, что по отношению к этой организации проводится политика «нулевой толерантности», а ее руководители, в случае их задержания, будут выданы Мьянме. Больше того, военные Бангладеш даже предлагали командованию вооруженных сил Мьянмы провести совместную военную операцию против боевиков ARSA, но так и не получили ответа на это предложение. В перехваченных спецслужбами страны разговорах руководства боевиков в качестве побочной задачи при организации «кризиса беженцев» ставится отстранение нынешнего правительства Бангладеш от власти - как недостаточно к ним лояльного. Но тогда получается, что мьянманские силовики своими спецоперациями в штате Ракхайн все делают именно так, как хотели лидера ARSA. Именно это как раз и вызывает недовольство властей Бангладеш.
Да, 600 тысяч человек для 150-миллионного Бангладеш - капля в море. Но нужно понимать, что прибытие такого числа людей на территорию страны фактически «убило» сельское хозяйство приграничных районов (на месте полей сейчас лагеря беженцев). При в целом дружелюбном отношении местных жителей к попавшим в беду людям, бангладешцы все-таки не хотят, чтобы беженцы остались на этих территориях навсегда. При этом, беженцев нужно кормить, обеспечивать им хотя бы минимальные санитарные и бытовые условия - а на это требуются немалые средства. Кроме того, лагеря беженцев - источник нестабильности, криминала, а в будущем - возможных эпидемий. И в дополнение к этому бангладешские силовики заявляют, что, поскольку лодки, массово переправляющие беженцев через реку Наф никто не досматривает, в них из Мьянмы крупными партиями доставляется метамфетамин.
В этих условиях правительство Бангладеш требует от Мьянмы, чтобы все беженцы (или хотя бы подавляющая их часть) были приняты обратно. А тех, кто по каким-то причинам останется - решено увезти на один из незаселенных островов у побережья страны (правозащитники уже подняли шум по поводу того, что выделенный для этой цели остров во время высоких приливов может полностью скрыться под водой - а значит, для жизни людей не пригоден). В свою очередь, власти Мьянмы заявляют, что они примут обратно не всех, а только тех, кто сможет доказать факт своего предыдущего долговременного проживания в стране. И в качестве базового документа для такого процесса они предлагают меморандум, подписанный между правительствами Мьянмы и Бангладеш еще в 1993 году, после предыдущего массового исхода беженцев из Мьянмы в начале 1990-х годов. Согласно его условиям, Мьянма готова принять тех беженцев, которые представят удостоверение гражданина страны (ID-card), «другие документы, выданные соответствующими властями Мьянмы», а также тех, кто имеет иные доказательства своего проживания в Мьянме.
Бангладешская сторона к этому документу относится весьма прохладно, а эксперты даже говорят, что в свое время он стал «ловушкой», позволившей Мьянме не пустить большую часть беженцев обратно. В самом деле, получается, что Мьянме де-факто дано эксклюзивное право определять, какие документы она будет считать основанием для пропуска беженцев обратно, и какие доказательства считать убедительными. И хотя мьянманская сторона готова дополнить этот документ новыми положениями, Бангладеш к возможности его применения в нынешней ситуации относится весьма скептически.
Но проблема даже не в самом документе. Известно, например, что лидеры многих общин рохинджа категорически отказываются от участия в процессе национальной верификации (то есть, в процедуре, дающей возможность получить документы, необходимые для возвращения в Мьянму). Часть из них делает это исходя из своих убеждений (их не устраивает, например, тот факт, что, соглашаясь сотрудничать с властями, они должны отказаться от самоназвания «рохинджа» и стать «бенгальцами», да и сам процесс национальной верификации не равнозначен получению гражданства страны), но большинство, видимо, все же боится мести со стороны боевиков ARSA - по данным мьянманской стороны, с августа не менее 18 лидеров общин рохинджа были убиты после того, как изъявили готовность участвовать в процессе национальной верификации. Поэтому аргумент бангладешской стороны в переговорах с мьянманцами заключается в следующем: ставя условие предоставления документов и участия общин рохинджа в процессе национальной верификации, вы тем самым провоцируете убийства лидеров общин, готовых с вами сотрудничать. То есть, претензия к мьянманской стороне состоит в том, что она действует именно так, как это планировали террористы ARSA для того, чтобы осложнить обстановку, а значит - является невольным пособником террористов.
В свою очередь, мьянманская сторона видит иные причины в отказе Бангладеш принимать условия документа 1993 года и приступать к возвращению беженцев. Наличие на территории Бангладеш большого числа людей, при отсутствии подвижек в переговорах об их возвращении в Мьянму, позволит властям этой страны получить больше денег от мирового сообщества. То есть, Бангладеш, затягивая переговоры, пытается заработать на беженцах по максимуму. Об этом в конце октября прямо заявил генеральный директор офиса государственного советника Мьянмы Зо Тхэй. А мьянманские СМИ заявляют о «неправомерных требованиях» Бангладеш и о «масштабном давлении на Мьянму».
Сейчас работа над новым соглашением между правительствами Мьянмы и Бангладеш еще ведется. Возможно, оно будет подписано 16 ноября. Для этого в Мьянму должен приехать глава бангладешского МИДа. Уже известно, что на севере штата Ракхайн власти построят три больших лагеря для возвращающихся беженцев. На территорию Мьянмы беженцы будут допускаться пять раз в неделю партиями по 100-150 человек и размещаться на территории этих лагерей. Именно там будет проходить процесс национальный верификации - с новоприбывших будут сниматься биометрические данные и здесь же им выдадут все необходимые документы для законного проживания в Мьянме.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЕЖЕНЦЕВ: ГЕОПОЛИТИКА И КОНСПИРОЛОГИЯ
Когда я спрашиваю моих мьянманских собеседников, сколько, по их оценкам, беженцев вернется в Мьянму, некоторые из них советуют задать вопрос немного по-иному: не только «сколько», но и «куда»? По их мнению, это вопрос не праздный.
Вот карта, составленная в середине сентября. Она показывает сожженные деревни рохинджа. Слева от них - устье пограничной реки Наф, еще левее за ней - территория Бангладеш, нависшая рядом с мьянманской территорией в виде полуострова, а еще дальше - Бенгальский залив.
Карта сгоревших деревень смотрится странно. Кажется, что на востоке прочерчена линия, за которую никому не велено заходить. Но там тоже живут рохинджа - такие же деревни, как и на западе. Это по их поводу Аун Сан Су Чжи удивленно заметила в своей речи 19 сентября, что нужно еще разобраться, почему половина общин рохинджа не ударилась в бега и продолжает жить в стране. Ясно, что если бы процесс развивался стихийно, такой ровной линии не было бы - скорее, карта представляла бы из себя набор пятен разного размера. Есть о чем задуматься конспирологам - например, о степени «управляемости» кризиса беженцев.
А вот еще одна карта с «Гугл-Мап», которая, возможно, дает некоторое понимание ситуации. Оказывается, параллельно береговой линии на территории Мьянмы проходит цепь невысоких гор (те, кто приезжал по земле на расположенные к югу мьянманские пляжные территории Нгапали и Нгве Саунг, знает, что там - такая же история, и до «внутренней Мьянмы» с побережья надо ехать по горному серпантину). Так вот, сгоревшие деревни находились в основном между береговой линией и горами.
Один мьянманский журналист, с которым я долго беседовал, указал мне на то, что устье реки Наф и прилегающие к нему бангладешская и мьянманская территории - идеальное место для крупной логистической инфраструктуры. Больше того, недавние исследования показали, что прибрежный песок вдоль побережья около Маундо является источником алюминия и титана. 500 тонн песка на этой территории содержат по крайней мере одну тонну того или другого металла.
То есть, получается, что во имя осуществления неких логистических и геологических проектов территория к востоку от реки Наф и до горной цепи должна быть свободна от местных жителей. А именно на ней до недавнего времени были сгоревшие деревни рохинджа.
Мьянманский журналист, с которым я беседовал, сослался на разговор с одним из местных администраторов штата Ракхайн, отставным военным (а значит, по его мнению, имеющим доступ к некоей достоверной информации), который твердо сказал, что вернувшихся рохинджа будут селить «за горами». По его мнению, с учетом того, что вернутся далеко не все, места там должно хватить.
На мои вопросы о том, кому выгодно сгонять рохинджа с насиженных мест, мьянманские собеседники показывают пальцем на Китай. В самом деле, в нескольких сотнях километров к югу от этого места находится глубоководный порт Чаупхью. Оттуда же начинается нефте- и газопровод, проходящий через территорию Мьянмы и ведущий в китайскую провинцию Юньнань. Больше того, Китай замыслил масштабный проект в рамках инициативы «Пояса и Пути» - экономический коридор «Бангладеш-Китай-Индия-Мьянма», который потребует новых территорий и новых логистических центров именно в этом регионе.
На мой вопрос, кто же тогда стоит за нападениями боевиков ARSA, они уверенно указывают на США, которые стремятся помешать проектам Китая в Мьянме и в Бангладеш. После этого я обычно высказываю мнение о том, что в таком случае боевики ARSA на самом деле помогают Китаю, потому что, по логике, своими действиями и спровоцированным ими кризисом беженцев они очищают от людей территории для китайских экономических проектов. Мьянманцев обычно такое предположение ставит в тупик, и они уходят обдумывать новый поворот конспирологии.
В сухом остатке, на мой взгляд, из всего этого можно вывести следующий вывод: вернувшихся рохинджа, видимо, на самом деле будут селить на новых территориях к востоку от их прежних сгоревших деревень. В качестве обоснования таких мер можно хотя бы привести недавнее решение, принятое на встрече 150 представителей 25 деревень, расположенных к югу от Маундо. В этом решении, состоящем из шести пунктов, содержится призыв к властям не селить «бенгальцев» на месте их бывших деревень, а если все-таки после оказания на Мьянму давления они будут там вновь поселены - оградить эту территорию в виде лагеря и официально разрешить местным жителям формировать отряды самообороны, а также ограничить возможность деятельности на этой территории ООН и иностранных неправительственных организаций, поскольку уже 25 лет они работают на «бенгальцев» и их не интересует судьба ракхайнцев. Мьянманские СМИ сегодня публикуют письма жителей деревень, с которыми соседствовали поселения рохинджа, с призывами не пускать этих людей обратно в Мьянму, потому что вместе с ними неизбежно вернутся и террористы. В столице штата Ракхайн, городе Ситтве, прошли массовые демонстрации с требованием к правительству не разрешать рохинджа вернуться в страну и не поддаваться международному давлению. В этих условиях селить рохинджа на новых территориях (к тому же рядом с теми их общинами, кто решил остаться в стране) для мьянманского руководства было бы формой компромисса.
РОХИНДЖА И МИР
И, наконец, вероятно стоит сказать о том «концерте мнений», который продемонстрировали ведущие мировые и региональные державы по поводу кризиса рохинджа.
Сразу после начала нынешнего кризиса роль главного и весьма эмоционального защитника беженцев в штате Ракхайн в мусульманском мире неожиданно примерила на себя Турция. Правда, при этом случился небольшой конфуз: оказалось, что на фоне всеобщего ажиотажа вокруг кризиса в штате Ракхайн турецкий вице-премьер Мехмет Шимшек разместил в своем аккаунте в Твиттере фальшивые фотографии, на которых, якобы, были изображены жертвы зверств мьянманцев по отношению к рохинджа (Аун Сан Су Чжи указала на это турецкому президенту Реджепу Эрдогану во время их телефонного разговора 5 сентября). Этот факт не столько свидетельствует о том, что один из самых высокопоставленных государственных деятелей Турции невольно выступил в качестве «полезного идиота» для боевиков ARSA, сколько о степени информированности руководства страны в тот момент о событиях в штате Ракхайн.
Тем не менее, в дальнейшем Турция сменила тон на более спокойный, хотя президент Эрдоган несколько раз сетовал на недостаточно активную реакцию со стороны исламских стран на происходящее в Мьянме: «Увы, не все исламские страны относятся с одинаковой щепетильностью к положению представителей народности рохинья в Мьянме… Неужели все так просто? Разве этот вопрос настолько незначителен, чтобы смотреть на него сквозь пальцы? Погибают сотни тысяч людей. Умирают мусульмане, но им все равно». Тем не менее, главная положительная сторона участия Турции в судьбе рохинджа состоит в том, что правительство этой страны действительно в довольно крупных объемах оказывает гуманитарную помощь беженцам и даже изъявило готовность построить для них лагерь на 100 тысяч человек - еще один признак понимания Турцией того факта, что скорого возвращения беженцев ожидать не следует, а если они и вернутся в Мьянму - то не все. Шагом вперед стало и конструктивное сотрудничество Турции с властями Мьянмы - сейчас начата доставка гуманитарной помощи в те общины рохинджа, которые остались на территории штата Ракхайн.
В Соединенных Штатах Америки предсказуемо заговорили о санкциях в отношении вооруженных сил Мьянмы и связанных с ними бизнес-структур. Эта тема с сентября активно обсуждается в Конгрессе. В свою очередь Госдепартамент США перечислил меры, которые могли бы быть введены против военнослужащих Мьянмы. Это прежде всего «приостановление поездок военного командования США» в Мьянму, а также запрет на участие «в любых программах помощи» мьянманским военнослужащим, участвовавшим в операциях в штате Ракхайн. Кроме того, не исключено, что некоторые представители командования вооруженных сил Мьянмы пополнят список «закона Магнитского».
Тем не менее, исследователи указывают на символичность и неэффективность подобных действий. Во-первых, сотрудничество США и Мьянмы по военной линии и без того является более чем скромным, и его отмену просто никто не заметит. А во-вторых, Мьянма, которая уже жила более двух десятилетий в режиме экономических санкций, довольно успешно научилась эти санкции обходить с использованием «удаленных кошельков» в Сингапуре и налаженных «черных» денежных потоков через каналы хунди. Больше того, в силу сохраняющегося до сих пор серьезного отставания банковской системы Мьянмы от мировых стандартов и забюрократизированности валютных операций, многие из этих механизмов продолжают широко использоваться мьянманцами (как компаниями, так и частными лицами) и по сей день.
Но самое главное соображение, которое высказывают эксперты, состоит в том, что введение Соединенными Штатами санкций наглядно продемонстрирует, насколько расколот сегодняшний мир. Они обращают внимание на то, что во время визитов старшего генерала Мин Аун Хлайна в крупные мировые державы (такие как Индия и Китай) ему там обычно оказывают такой прием, который соответствует уровню главы государства. И вряд ли такое отношение к нему изменится в случае, если США решат ввести против него персональные санкции.
При этом следует отметить, что активность США на мьянманском направлении не сводится к обсуждению санкций. Она носит достаточно разносторонний характер - начиная от заявлений президента Дональда Трампа и телефонных звонков госсекретаря Рекса Тиллерсона государственному советнику Аун Сан Су Чжи и главкому Мин Аун Хлайну (а 15 ноября он намерен приехать в Мьянму и встретиться с руководством страны лично) до посещения лагерей беженцев американскими делегациями.
О позиции Индии тоже следует сказать особо. Так получилось, что премьер-министр Нарендра Моди оказался в Янгоне спустя всего десять дней после начала нынешнего кризиса. Во время этого визита он осудил нападения террористов ARSA и поддержал усилия руководства Мьянмы по наведению порядка и установлению мира в штате Ракхайн. А чуть позднее Индия достаточно демонстративно приняла решение о высылке из страны 40 тысяч рохинджа. Причина - они нелегальные мигранты, и к тому же имеют связи с террористами.
Считается, что Индия играет активную (хотя и во многом закулисную) роль в нынешних переговорах между Бангладеш и Мьянмой по вопросам возвращения беженцев. Суть индийского посредничества заключается в том, чтобы убеждать Мьянму не делать резких заявлений в адрес правительства Шейх Хасины и по возможности искать компромисс, потому что если это правительство падет - к власти в Бангладеш могут прорваться исламисты, при которых штат Ракхайн превратится в «зону джихада». В свою очередь, под влиянием Индии, правительство Бангладеш тоже старается находить точки соприкосновения и поддерживать активный переговорный процесс с Мьянмой, потому что «пока в Мьянме Аун Сан Су Чжи, в этой стране есть с кем договариваться». Такое посредничество - в том числе и в интересах Индии, учитывая близость территории этой страны к зоне конфликта.
Позицию России по поводу кризиса рохинджа, видимо, определили три фактора. Первый - стремление не осложнять отношения с нынешним политическим и военным руководством Мьянмы. Второй - массовые демонстрации в защиту рохинджа, прошедшие в некоторых регионах России. И третий - давно налаженное сотрудничество с Китаем и учет интересов друг друга. То есть, поддерживая позицию КНР по вопросу конфликта в штате Ракхайн, Россия могла рассчитывать на ответную любезность КНР по другому, более чувствительному для себя вопросу.
В результате точку зрения России, торговый оборот которой с Мьянмой в 2016 году составил всего 260 миллионов долларов, можно, видимо, сформулировать так: «это от нас далеко, и мы до сих пор точно не знаем, что там творится», «там обе стороны конфликта хороши, но власти Мьянмы хотя бы пытаются что-то изменить в лучшую сторону». На заседании Совета безопасности ООН российский представитель Василий Небензя призвал к необходимости анализа полной и объективной картины происходящего в штате Ракхайн и привел примеры убийства боевиками рохинджа десятков индусов - то есть, высказал позицию, согласно которой огульное осуждение действий исключительно вооруженных силы страны фактически является поощрением боевиков на дальнейшие действия. При этом он особо отметил, что руководство Мьянмы прислушивается к мнению международного сообщества и готово работать с ООН - а значит, не надо делать резких движений.
Но, вероятно, последовательней и активней всего на мьянманском направлении действовал Китай. В то время, когда внимание всего мира было приковано к беженцам в Бангладеш, китайское руководство приняло решение оказать помощь «внутренним» беженцам - тем, кто был вынужден бежать из штата Ракхайн вглубь территории Мьянмы (то есть, прежде всего ракхайнцам и другим этническим группам). При передаче в сентябре первой партии гуманитарной помощи китайский посол Хун Лян заявил, что власти КНР поддерживают усилия Мьянмы по обеспечению мира и стабильности в штате Ракхайн. Если принять во внимание далеко идущие планы Китая на эту территорию (а Мьянма участвует в двух из шести «экономических коридоров» в рамках инициативы «Пояс и Путь», причем, именно штат Ракхайн - ключевой регион для одного из них), то следует признать этот шаг весьма эффективным с точки зрения продвижения его интересов в Мьянме. Кроме этого, Китай сделал все возможное для смягчения в Совете безопасности ООН резолюции по Мьянме - еще один плюс в копилку китайско-мьянманских отношений.
При этом, беженцев-рохинджа в Бангладеш Китай тоже не оставил без помощи, снабжая их гуманитарной помощью и возведя там целый палаточный город, который помогали устанавливать специально прибывшие из Китая солдаты НОАК. А в начале ноября китайская делегация посетила границу Бангладеш и Мьянмы - решался вопрос о помощи Пекина в строительстве забора между двумя странами, который должен возводиться с использованием «передовых технологий». То есть, можно сказать, что у Пекина сегодня есть своя стратегия по урегулированию кризиса рохинджа: негласная поддержка Мьянмы в ее позиции по жесткой фильтрации беженцев, и в итоге возможность возвращения только некоторой части из них, вклад в обеспечение эффективного пограничного контроля между двумя странами с целью недопущения стихийной миграции (а значит - просачивания боевиков) из Бангладеш в Мьянму, а также помощь в обеспечении инфраструктуры для дальнейшей жизни беженцев в Бангладеш. Такая стратегия «каждой сестре по серьге» вызывает критику, но нельзя сказать, что она неэффективна и не будет способствовать продвижению интересов Китая в регионе, которые прямо связаны с задачей обеспечения стабильности в приграничных районах Мьянмы и Бангладеш.
-------
С самого начала кризиса рохинджа правительство Мьянмы заявляло, что несмотря на угрозы террористов ARSA оно намерено воплотить в жизнь все рекомендации международной комиссии Кофи Аннана по нормализации ситуации в штате Ракхайн, а также принимать меры по экономическому развитию региона и созданию в нем специальной экономической зоны. Будет продолжаться реализация пятилетнего плана, развиваться инфраструктура, электрифицироваться поселения. Жители севера штата Ракхайн гарантированно будут продолжать иметь доступ к услугам образования и здравоохранения. Для информирования населения власти намерены создать новую FM-радиостанцию, вещающую на бирманском, ракхайнском и бенгальском языках. Для реализации проектов развития севера штата Ракхайн еще в сентябре было создано специальное межминистерское ведомство.
На этом фоне у руководства ARSA, по-видимому, наступил некоторый «кризис жанра». Судя по всему, их прежняя цель состояла в том, чтобы, спровоцировав максимально возможный по масштабу кризис беженцев, добиться от международного сообщества усиления давления на правительство Мьянмы. Отчасти это им удалось - Мьянма и ее государственный советник сегодня несут значительные репутационные потери (прежде всего, в глазах правозащитной общественности стран Запада), и всерьез обсуждается вопрос введения против этой страны санкций.
А что дальше? Руководители ARSA не нашли ничего лучше, как заявить в сентябре, что они готовят новые организованные вооруженные нападения в штате Ракхайн. Но в чем смысл этих акций на фоне реальных (хотя, возможно, и медленных) шагов правительства Мьянмы в попытках нормализовать ситуацию с рохинджа? Похоже, свежих позитивных идей, которые ARSA могла бы предъявить мировому сообществу, у руководства этой организации сегодня нет. К тому же подобные заявления заставляют мьянманских силовиков еще более тщательно проверять тех рохинджа, которые изъявят желание вернуться в страну. А значит - еще больше беженцев останется в Бангладеш, создавая в этой стране очаги нестабильности и влияя на отношения между странами региона. Хотя, возможно, главная деструктивная задача следующего этапа деятельности ARSA как раз в этом и состоит.
Выступая 19 сентября на специально организованном в Нейпьидо мероприятии и обращаясь к представителям иностранных государств (в том числе тех, где большинство населения составляют мусульмане), Аун Сан Су Чжи открыто попросила всех, у кого есть такая возможность, повлиять на изменение позиции некоторых представителей общин рохинджа, до сих пор настроенных на конфронтацию с властями и не желающих принимать участие в процессе национальной верификации, которая рассматривается руководством страны как этап интеграции рохинджа в мьянманское общество. Этот очень важный призыв, похоже, никем из журналистов услышан не был. Вместо этого некоторые западные СМИ (прежде всего, британская «Гардиан») начали с энтузиазмом раскладывать речь Аун Сан Су Чжи на косточки, объясняя своим читателям, где она сказала правду, а где солгала - с претензией на то, что эти издания знают ситуацию в штате Ракхайн гораздо лучше, чем государственный советник Мьянмы.
Собственно, это все, что нужно знать об освещении в подавляющем большинстве мировых СМИ ситуации в штате Ракхайн.