"СТЕПЬ ДА СТЕПЬ КРУГОМ…" - часть 5
В сущности, остались две темы - о кадрах и в общем - о перспективах нашего сельского хозяйства.
Но вдогонку ещё чуть-чуть о животноводстве.
Сейчас как-то принято приходить в восторг от успехов нашего животноводства: курятиной себя снабжаем, свинокомплексы появляются. Цифры роста, в самом деле, вроде хорошие. Если почитать интеренет на эту тему, то прямо наворачиваются слёзы умиления, и хочется возблагодарить партию и правительство и лично дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева за наше счастливое детство - тьфу: за наших прекрасных бройлеров. Но вот какая заковыка. Весь этот вызывающий восторг рост - восстановительный. Мы только лишь восстанавливаем разрушенное, восполняем то, что было потеряно. Как после войны. Мы сейчас подбираемся к уровню производства мяса 1980 г. Это со всеми умилительными крестьянскими подворьями, эффективными частниками и т.д. Радикально изменилась структура животноводства, она стала ближе к американской: на первом месте курятина, потом свинина и далее с приличным отставанием - КРС. В СССР мясом №1 была говядина. В Интернете есть хорошо составленный статистический справочник И.Г. Калабекова «Российские реформы в цифрах и фактах», там всё можно найти; эти данные обновляются - кажется, силами сообщества С.Г. Кара-Мурзы.
Вообще, неумеренные восторги по поводу наших успехов на сельскохозяйственном поприще выдают какой-то дефект общественного сознания, даже, боюсь, некую коллективную душевную болезнь вроде маниакально-депрессивного психоза. У подверженных этому недугу стадия мании, эйфории перемежается со стадией депрессии и чёрной меланхолии. Вот и мы тоже то про близкий голод толкуем и посыпаем голову пеплом, а то вдруг возликуем и уж готовы не нынче - завтра сделаться великой сельскохозяйственной державой. Всё это говорит о детском легкомыслии и совершенном нежелании знать истинное положение вещей. Простенькая картинка, какая-нибудь одна цифирка - и вот всё волшебно преобразилось. Подобный - детский - подход вообще свойствен современному прогрессивному человечеству. Но оно - уж как там себе знает, а нам совершенно необходимо приобрести взгляд прямой, трезвый и суровый. Иначе нас ждут суровые испытания. Даже без «иначе»: они нас ждут. И от ясной суровости взгляда зависит, как мы их одолеем.
Как-то, в позапрошлом, кажется, году в нашем райцентре был праздник урожая. Ну, речи произносят, самодеятельность пляшет - всё как полагается. И вот среди прочих ораторов выступил старичок, бывший секретарь райкома. «Достижения наши велики и неоспоримы, - сказал он. - Если дело пойдёт так же хорошо, то можно надеяться, что вскоре мы достигнем советского уровня производственных показателей нашего района». На старичка никто не обратил внимания: мало чего пенсионер бубнит, к тому же местные аграрники и так это знают.
Так что по многим показателям перед нами, как в 30-е годы, стоит задача «догнать и перегнать». Самих себя тридцатилетней давности.
Теперь О КАДРАХ, как обещала.
Когда мы начинали нашу помещичью карьеру, мы думали: там есть некая управленческая структура. Достаточно вложить в хозяйство кое-какие деньги и, главное, перестать выгребать из него всё подчистую, ну может, заменить кое-какого жулика и неумеху - и дело пойдёт. Ведь работали же они раньше - значит, смогут. Будем реинвестировать прибыль, наладим переработку, которая гораздо прибыльнее самого производства сельхозпродукции, - и заживём. Помню, муж в мечтах даже на «социалку» замахнулся, мечтал создать математический интернат в восстановленной школе: в нём живёт память о своей матшколе и любимом учителе физики, с которым встретился недавно в Израиле. Даже смотрел проекты церквей: хотел поставить в станице хоть маленькую часовенку.
Что получилось?
Ну, начать с того, что мы не ожидали такого уровня всевозможной разрухи и деморализации, который впоследствии оказался. Люди, месяцами не получавшие зарплаты, жили своей скотиной, подворовывали, ловили рыбу в Маныче (это весьма рыбная река), коптили и продавали рыбу на трассе. Никто не верил в возможность что-то изменить к лучшему. Не то, что не верил лично нам, а просто не верил вообще. Селяне - это специфическая публика. Есть в них некий фатализм, неверие в возможность что-то изменить. Они как-то не верят не то, что в свои силы, а в принципе - в возможности человеческой активности. Вообще-то, и в городах таких много: «А что мы можем? От нас ничего не зависит» - кто не слышал таких разговоров. Мне кажется, те, кто думает по-другому давно куда-то уехали, что-то организовали, заработали деньги... А кто сидит и приспосабливается (это слово очень любят мои тульские друзья и родственники) - те ни в собственную активность, ни в позитивные изменения - не верят. А ведь не зря сказано, что воздаётся по вере. Во что веришь - то и получаешь; чем дольше живёшь на свете, тем больше подтверждений этому находишь.
К тому же в прежние времена (до «революции» и слегка после) хозяйством руководил очень сильный директор - назовём его Подопригора. Он не здешний, с Украины, но всю жизнь прожил в тех краях; закончил местный сельхозвуз по специальности «механизация сельского хозяйства». Он был Хозяином: всё и всех досконально знал, понимал, мог предвидеть, был хорошо интегрирован в районный (возможно, и в областной) эстеблишмент, умел выбивать ссуды на развитие. Совхоз при нём был миллионером, его награждали, премировали… Любопытно, что именно рассказывая эту историю, я поняла, что значит «хозяин». Это категория не вполне граждански-правовая (собственность определяется как прочная правоохраняемая связь лица и вещи, характеризующаяся знаменитой, ещё древнеримской триадой: владеть, пользоваться, распоряжаться). Но это - формалистика. А Хозяин - это ещё и в значительной мере - понятие психологическое. Связывает или не связывает человек свою жизнь с этой собственностью, с этим, так сказать, имущественным комплексом. Если да - он хозяин, если нет - не хозяин. Современный акционерный капитал, где можно стать хозяином и в тот же день перестать им быть - такого отношения не формирует. Так вот Подопригора хозяином - был. И, как многие сильные руководители, не вырастил вокруг себя тех, кто был хотя бы отдалённо равен ему. Это часто случается.
А дальше вышла тёмная история. На него вроде бы наехали бандиты, которые в тех краях расплодились во множестве, что-то вышло драматичное: у него украли дочь ради выкупа (потом, впрочем, вернули), и он был вынужден бежать. Куда? Англия, куда принято сегодня бегать, была за пределами его воображения, ну он и сбежал в Москву. Там мы его и нашли. Он обжился, купил квартиру, дочка выучилась - всё в порядке. Сам он на момент нашего знакомства работал представителем какой-то голландской фирмы, продававшей сельхозтехнику. Бывший селянин приобрёл международный деловой лоск и даже выучился по-английски. Начинал-то он свою московскую карьеру с самого отчаянного положения: лично возил картошку продавать из известных ему хозяйств - связи в аграрном мире у него были большие. Но при всём при том - мечтал вернуться. Я его понимаю: после такого физического и трудового простора - сидеть в офисе и жить в квартире - очень уж стеснительно и сдавленно. Вообще, после дома жить в квартире - неприятно; недаром переселённые старушки вскоре умирают.
Навели о Подопригоре справки, где могли. Выяснилось, что в истории его «убега» не всё так однозначно: он влез в какие-то спекуляции, перешёл кому-то дорогу, так что он не вполне жертва. Ну, понятно: без опыта, на финансовом рынке, да ещё столь плотно криминализированном… Потом, призрак быстрого обогащения, который так и веял в 90-е…
Муж предложил Подопригоре возглавить хозяйство, от чего тот категорически отказался. То ли из гордости, то ли ещё почему. Муж сформулировал такой постулат: «Кто попробовал Москвы и торговли - работать не будет. Он испорчен». Это правда. Сейчас как-то неполиткорректно рассуждать, какой труд почётнее и труднее, все, считается, равны, все полезны. А на самом деле - очень даже не равны. Самое трудное - это реальное производство, особенно сельское хозяйство. Тут самые трудные деньги. Потом идёт торговля - это попроще. Гораздо попроще. Потом деланье денег из денег: финансы в широком смысле слова. Проще этого только распил бюджетов: тут уж деньги делаются не из денег , а прямо из бойкости натуры и беспрепятственности сознания. Кто сомневается, посмотрите, куда народ стремится, где лом стоит - и всё станет ясно.
А через пару лет нашлось Подопригоре такое применение. Глава района решил отойти от дел и искал себе замену. А иметь своего человека на этом месте - важное преимущество: тут тебе и кредиты, и субсидии. Да без хороших связей даже возврат ндс получить непросто. Опять же субсидии. Субсидируется процент по кредиту, но всё это происходит далеко не автоматически. В общем, договорились так: Подопригора поработает годик замом, во всём разберётся а потом станет главой района. Кажется, это должность выборная, но выбирают всегда того, кого надо. Если бы нынешний глава порекомендовал своего человека - его бы выбрали без вопросов, тем более он местный, его помнят. Но - вышло иначе. Глава района вдруг ни с того ни с сего решил остаться. А Подопригора - уехал в Москву. Очень трудно иметь дело с людьми, которые не держат слово. Это хуже любых взяток и откатов. Итальянцы, с которыми я работала, сформулировали принципиальное отличие итальянского взяточника от нашего. Итальянец, беря деньги, непременно обеспечивает, выражаясь слогом гражданского права «встречное предоставление», а вот наш - не обязательно. У итальянца это, видимо, наследие римского права: pacta sunt servanda - договоры должны соблюдаться. У нашего такого нет.
Неожиданно появились гости - заканчиваю. В следующий раз - про наших директоров.
Но вдогонку ещё чуть-чуть о животноводстве.
Сейчас как-то принято приходить в восторг от успехов нашего животноводства: курятиной себя снабжаем, свинокомплексы появляются. Цифры роста, в самом деле, вроде хорошие. Если почитать интеренет на эту тему, то прямо наворачиваются слёзы умиления, и хочется возблагодарить партию и правительство и лично дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева за наше счастливое детство - тьфу: за наших прекрасных бройлеров. Но вот какая заковыка. Весь этот вызывающий восторг рост - восстановительный. Мы только лишь восстанавливаем разрушенное, восполняем то, что было потеряно. Как после войны. Мы сейчас подбираемся к уровню производства мяса 1980 г. Это со всеми умилительными крестьянскими подворьями, эффективными частниками и т.д. Радикально изменилась структура животноводства, она стала ближе к американской: на первом месте курятина, потом свинина и далее с приличным отставанием - КРС. В СССР мясом №1 была говядина. В Интернете есть хорошо составленный статистический справочник И.Г. Калабекова «Российские реформы в цифрах и фактах», там всё можно найти; эти данные обновляются - кажется, силами сообщества С.Г. Кара-Мурзы.
Вообще, неумеренные восторги по поводу наших успехов на сельскохозяйственном поприще выдают какой-то дефект общественного сознания, даже, боюсь, некую коллективную душевную болезнь вроде маниакально-депрессивного психоза. У подверженных этому недугу стадия мании, эйфории перемежается со стадией депрессии и чёрной меланхолии. Вот и мы тоже то про близкий голод толкуем и посыпаем голову пеплом, а то вдруг возликуем и уж готовы не нынче - завтра сделаться великой сельскохозяйственной державой. Всё это говорит о детском легкомыслии и совершенном нежелании знать истинное положение вещей. Простенькая картинка, какая-нибудь одна цифирка - и вот всё волшебно преобразилось. Подобный - детский - подход вообще свойствен современному прогрессивному человечеству. Но оно - уж как там себе знает, а нам совершенно необходимо приобрести взгляд прямой, трезвый и суровый. Иначе нас ждут суровые испытания. Даже без «иначе»: они нас ждут. И от ясной суровости взгляда зависит, как мы их одолеем.
Как-то, в позапрошлом, кажется, году в нашем райцентре был праздник урожая. Ну, речи произносят, самодеятельность пляшет - всё как полагается. И вот среди прочих ораторов выступил старичок, бывший секретарь райкома. «Достижения наши велики и неоспоримы, - сказал он. - Если дело пойдёт так же хорошо, то можно надеяться, что вскоре мы достигнем советского уровня производственных показателей нашего района». На старичка никто не обратил внимания: мало чего пенсионер бубнит, к тому же местные аграрники и так это знают.
Так что по многим показателям перед нами, как в 30-е годы, стоит задача «догнать и перегнать». Самих себя тридцатилетней давности.
Теперь О КАДРАХ, как обещала.
Когда мы начинали нашу помещичью карьеру, мы думали: там есть некая управленческая структура. Достаточно вложить в хозяйство кое-какие деньги и, главное, перестать выгребать из него всё подчистую, ну может, заменить кое-какого жулика и неумеху - и дело пойдёт. Ведь работали же они раньше - значит, смогут. Будем реинвестировать прибыль, наладим переработку, которая гораздо прибыльнее самого производства сельхозпродукции, - и заживём. Помню, муж в мечтах даже на «социалку» замахнулся, мечтал создать математический интернат в восстановленной школе: в нём живёт память о своей матшколе и любимом учителе физики, с которым встретился недавно в Израиле. Даже смотрел проекты церквей: хотел поставить в станице хоть маленькую часовенку.
Что получилось?
Ну, начать с того, что мы не ожидали такого уровня всевозможной разрухи и деморализации, который впоследствии оказался. Люди, месяцами не получавшие зарплаты, жили своей скотиной, подворовывали, ловили рыбу в Маныче (это весьма рыбная река), коптили и продавали рыбу на трассе. Никто не верил в возможность что-то изменить к лучшему. Не то, что не верил лично нам, а просто не верил вообще. Селяне - это специфическая публика. Есть в них некий фатализм, неверие в возможность что-то изменить. Они как-то не верят не то, что в свои силы, а в принципе - в возможности человеческой активности. Вообще-то, и в городах таких много: «А что мы можем? От нас ничего не зависит» - кто не слышал таких разговоров. Мне кажется, те, кто думает по-другому давно куда-то уехали, что-то организовали, заработали деньги... А кто сидит и приспосабливается (это слово очень любят мои тульские друзья и родственники) - те ни в собственную активность, ни в позитивные изменения - не верят. А ведь не зря сказано, что воздаётся по вере. Во что веришь - то и получаешь; чем дольше живёшь на свете, тем больше подтверждений этому находишь.
К тому же в прежние времена (до «революции» и слегка после) хозяйством руководил очень сильный директор - назовём его Подопригора. Он не здешний, с Украины, но всю жизнь прожил в тех краях; закончил местный сельхозвуз по специальности «механизация сельского хозяйства». Он был Хозяином: всё и всех досконально знал, понимал, мог предвидеть, был хорошо интегрирован в районный (возможно, и в областной) эстеблишмент, умел выбивать ссуды на развитие. Совхоз при нём был миллионером, его награждали, премировали… Любопытно, что именно рассказывая эту историю, я поняла, что значит «хозяин». Это категория не вполне граждански-правовая (собственность определяется как прочная правоохраняемая связь лица и вещи, характеризующаяся знаменитой, ещё древнеримской триадой: владеть, пользоваться, распоряжаться). Но это - формалистика. А Хозяин - это ещё и в значительной мере - понятие психологическое. Связывает или не связывает человек свою жизнь с этой собственностью, с этим, так сказать, имущественным комплексом. Если да - он хозяин, если нет - не хозяин. Современный акционерный капитал, где можно стать хозяином и в тот же день перестать им быть - такого отношения не формирует. Так вот Подопригора хозяином - был. И, как многие сильные руководители, не вырастил вокруг себя тех, кто был хотя бы отдалённо равен ему. Это часто случается.
А дальше вышла тёмная история. На него вроде бы наехали бандиты, которые в тех краях расплодились во множестве, что-то вышло драматичное: у него украли дочь ради выкупа (потом, впрочем, вернули), и он был вынужден бежать. Куда? Англия, куда принято сегодня бегать, была за пределами его воображения, ну он и сбежал в Москву. Там мы его и нашли. Он обжился, купил квартиру, дочка выучилась - всё в порядке. Сам он на момент нашего знакомства работал представителем какой-то голландской фирмы, продававшей сельхозтехнику. Бывший селянин приобрёл международный деловой лоск и даже выучился по-английски. Начинал-то он свою московскую карьеру с самого отчаянного положения: лично возил картошку продавать из известных ему хозяйств - связи в аграрном мире у него были большие. Но при всём при том - мечтал вернуться. Я его понимаю: после такого физического и трудового простора - сидеть в офисе и жить в квартире - очень уж стеснительно и сдавленно. Вообще, после дома жить в квартире - неприятно; недаром переселённые старушки вскоре умирают.
Навели о Подопригоре справки, где могли. Выяснилось, что в истории его «убега» не всё так однозначно: он влез в какие-то спекуляции, перешёл кому-то дорогу, так что он не вполне жертва. Ну, понятно: без опыта, на финансовом рынке, да ещё столь плотно криминализированном… Потом, призрак быстрого обогащения, который так и веял в 90-е…
Муж предложил Подопригоре возглавить хозяйство, от чего тот категорически отказался. То ли из гордости, то ли ещё почему. Муж сформулировал такой постулат: «Кто попробовал Москвы и торговли - работать не будет. Он испорчен». Это правда. Сейчас как-то неполиткорректно рассуждать, какой труд почётнее и труднее, все, считается, равны, все полезны. А на самом деле - очень даже не равны. Самое трудное - это реальное производство, особенно сельское хозяйство. Тут самые трудные деньги. Потом идёт торговля - это попроще. Гораздо попроще. Потом деланье денег из денег: финансы в широком смысле слова. Проще этого только распил бюджетов: тут уж деньги делаются не из денег , а прямо из бойкости натуры и беспрепятственности сознания. Кто сомневается, посмотрите, куда народ стремится, где лом стоит - и всё станет ясно.
А через пару лет нашлось Подопригоре такое применение. Глава района решил отойти от дел и искал себе замену. А иметь своего человека на этом месте - важное преимущество: тут тебе и кредиты, и субсидии. Да без хороших связей даже возврат ндс получить непросто. Опять же субсидии. Субсидируется процент по кредиту, но всё это происходит далеко не автоматически. В общем, договорились так: Подопригора поработает годик замом, во всём разберётся а потом станет главой района. Кажется, это должность выборная, но выбирают всегда того, кого надо. Если бы нынешний глава порекомендовал своего человека - его бы выбрали без вопросов, тем более он местный, его помнят. Но - вышло иначе. Глава района вдруг ни с того ни с сего решил остаться. А Подопригора - уехал в Москву. Очень трудно иметь дело с людьми, которые не держат слово. Это хуже любых взяток и откатов. Итальянцы, с которыми я работала, сформулировали принципиальное отличие итальянского взяточника от нашего. Итальянец, беря деньги, непременно обеспечивает, выражаясь слогом гражданского права «встречное предоставление», а вот наш - не обязательно. У итальянца это, видимо, наследие римского права: pacta sunt servanda - договоры должны соблюдаться. У нашего такого нет.
Неожиданно появились гости - заканчиваю. В следующий раз - про наших директоров.