Дискуссия о соцрасселении - неожиданные аспекты.
(Для тех, кто историей архитектуры интересуется)
Обнаружилось тут неожиданное…
«Дискуссия о соцрасселении» 1929-30 гг. - короткий, но яркий эпизод истории советской архитектуры. Она известна именами самых активных участников (Милютин, Сабсович, Охитович…) и более или менее знаменитыми проектами соцгородов, которые делались параллельно с самой дискуссией. И еще книжкой Милютина «Соцгород».
И дискуссия и проектирование были зашиблены знаменитым Постановлением ЦК ВКР(б) «О работе по перестройке быта» от мая 16 1930 г. Козлами отпущения оказались Сабсович и «отчасти Ларин» (тесть Бухарина). Тогда, весной 1930 г., до Политбюро дошло, что где-то там внизу проектируются новые города и здания, пусть и коммунальные, но каменные, многоэтажные и со всяческими удобствами вроде водопровода и канализации. Что полностью противоречило утвержденным Политбюро планам финансирования жилья и плану первой пятилетки в целом.
Мне всегда казалось странным то, что дискуссия, крайне нелепая и бессмысленная по сути, вообще имела место. Да к тому же с участием довольно высокопоставленных госплановских и правительственных чиновников (Ларина, Ковалевского, Струмилина, Кржижановского…)
При этом, дискуссия всегда подавалась в литературе как самостоятельное явление. Дескать, архитекторов на волне энтузиазма, вызванного индустриализацией, резко взволновали проблемы социального переустройства и социалистического градостроительства и они начали дружно и самопроизвольно фантазировать.
Выяснилось, что ни фига подобного. Оказывается, одновременно с известным первым пятилетним планом, в Госплане разрабатывался так называемый «генеральный план развития народного хозяйства СССР», на 10-15 лет. Изначально, предполагалось, что пятилетние планы, будут детализацией генерального. Теоретически, в нормальных условиях, так и должно было бы быть.
Но в условиях сталинской индустриализации дело это было заведомо гиблое. Пятилетний план 1929 г. состоял с одной стороны из реальных показателей (объемов капстроительства и производства металла, угля и т.д., то есть, показателей, которые действительно приказано было выполнить). С другой - из заведомо липовых, выполнение которых не планировалось, да и было невозможным (рост производительности труда, рост зарплаты, рост потребления, рост уровня жизни и т.п). Поскольку одно другому резко противоречило.
При этом реальные цели пятилетки никогда не оговаривались. Обязательным, однако, был тезис о превосходстве социалистического способа производства над капиталистическим. Из которого вытекало, что по мере развития индустриализации благосостояние населения будет непрерывно возрастать. Именно этим аргументом глушили тех, кто сомневался в экономической целесообразности сталинского способа индустриализации (пока еще можно было сомневаться, года до 1928).
Правительству генеральный план был не нужен, Сталин сам знал, чего ему надо достичь и не планировал сообщать об этом всем. Наоборот, это была строжайшая тайна. Таким образом, в задачи генерального плана могло входить исключительно описание молочных рек с кисельными берегами, которые прольются на советское население через 10-15 лет. На эту тему велись бурные споры на самом высоком плановом уровне и выпускались фантастические книжки. Один Сабсович выпустил несколько.
При этом рассказы о скором многократном увеличении жилой площади, производства еды и вообще всего на свете, уже к 1931 г. вошли в такое дикое противоречие с наступившей в СССР гуманитарной катастрофой, что их пропагандистское значение становилось резко отрицательным. И где-то в 1931 г. о генеральном плане прекратили всякие разговоры.
Так вот, дискуссия о расселении была, оказывается, частью генерального плана. И потому вообще возникла. Только ребята на низовом правительственном уровне (Сабсович, Милютин и др.) перестарались, и лихорадочно запустили в реальное проектирование вздорные фантазии, которые заведомо не подлежали исполнению. За что и были наказаны.
Обнаружилось тут неожиданное…
«Дискуссия о соцрасселении» 1929-30 гг. - короткий, но яркий эпизод истории советской архитектуры. Она известна именами самых активных участников (Милютин, Сабсович, Охитович…) и более или менее знаменитыми проектами соцгородов, которые делались параллельно с самой дискуссией. И еще книжкой Милютина «Соцгород».
И дискуссия и проектирование были зашиблены знаменитым Постановлением ЦК ВКР(б) «О работе по перестройке быта» от мая 16 1930 г. Козлами отпущения оказались Сабсович и «отчасти Ларин» (тесть Бухарина). Тогда, весной 1930 г., до Политбюро дошло, что где-то там внизу проектируются новые города и здания, пусть и коммунальные, но каменные, многоэтажные и со всяческими удобствами вроде водопровода и канализации. Что полностью противоречило утвержденным Политбюро планам финансирования жилья и плану первой пятилетки в целом.
Мне всегда казалось странным то, что дискуссия, крайне нелепая и бессмысленная по сути, вообще имела место. Да к тому же с участием довольно высокопоставленных госплановских и правительственных чиновников (Ларина, Ковалевского, Струмилина, Кржижановского…)
При этом, дискуссия всегда подавалась в литературе как самостоятельное явление. Дескать, архитекторов на волне энтузиазма, вызванного индустриализацией, резко взволновали проблемы социального переустройства и социалистического градостроительства и они начали дружно и самопроизвольно фантазировать.
Выяснилось, что ни фига подобного. Оказывается, одновременно с известным первым пятилетним планом, в Госплане разрабатывался так называемый «генеральный план развития народного хозяйства СССР», на 10-15 лет. Изначально, предполагалось, что пятилетние планы, будут детализацией генерального. Теоретически, в нормальных условиях, так и должно было бы быть.
Но в условиях сталинской индустриализации дело это было заведомо гиблое. Пятилетний план 1929 г. состоял с одной стороны из реальных показателей (объемов капстроительства и производства металла, угля и т.д., то есть, показателей, которые действительно приказано было выполнить). С другой - из заведомо липовых, выполнение которых не планировалось, да и было невозможным (рост производительности труда, рост зарплаты, рост потребления, рост уровня жизни и т.п). Поскольку одно другому резко противоречило.
При этом реальные цели пятилетки никогда не оговаривались. Обязательным, однако, был тезис о превосходстве социалистического способа производства над капиталистическим. Из которого вытекало, что по мере развития индустриализации благосостояние населения будет непрерывно возрастать. Именно этим аргументом глушили тех, кто сомневался в экономической целесообразности сталинского способа индустриализации (пока еще можно было сомневаться, года до 1928).
Правительству генеральный план был не нужен, Сталин сам знал, чего ему надо достичь и не планировал сообщать об этом всем. Наоборот, это была строжайшая тайна. Таким образом, в задачи генерального плана могло входить исключительно описание молочных рек с кисельными берегами, которые прольются на советское население через 10-15 лет. На эту тему велись бурные споры на самом высоком плановом уровне и выпускались фантастические книжки. Один Сабсович выпустил несколько.
При этом рассказы о скором многократном увеличении жилой площади, производства еды и вообще всего на свете, уже к 1931 г. вошли в такое дикое противоречие с наступившей в СССР гуманитарной катастрофой, что их пропагандистское значение становилось резко отрицательным. И где-то в 1931 г. о генеральном плане прекратили всякие разговоры.
Так вот, дискуссия о расселении была, оказывается, частью генерального плана. И потому вообще возникла. Только ребята на низовом правительственном уровне (Сабсович, Милютин и др.) перестарались, и лихорадочно запустили в реальное проектирование вздорные фантазии, которые заведомо не подлежали исполнению. За что и были наказаны.