Золотой век Киевской Руси. Георгий Вернадский (12-я часть)

[deda14]

11-я часть



Глава V. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ КИЕВСКОЙ РУСИ

1. Предварительные замечания

В трех предыдущих главах я описал основные тенденции политического развития Руси с конца IX столетия до первой трети XII века. В главе VIII я продолжу свое описание до монгольского нашествия в 1237 г., но сейчас нам необходимо прерваться, чтобы проанализировать основы экономики Руси, а также ее социальную и политическую организацию в киевский период.



В современной русской историографии существуют две точки зрения на то, что являлось главным фактором экономического развития Киевской Руси: «традиционная» и «революционная». Согласно первой, выдающимся представителем которой является В.О. Ключевский, внешняя торговля должна рассматриваться и как основа ранней русской экономики, и как важнейший фактор развития Киевского государства. Согласно второй (ее наиболее известный представитель Б.Д. Греков), в киевский период, так же как и позднее в московский, сельское хозяйство, а не торговля, было фундаментом государства и общества.

Ключевский в развитии своей теории дошел до полного отрицания важности сельского хозяйства в экономической жизни Киевской Руси. Греков не мог совершенно отрицать роль внешней торговли в киевский период: эта роль слишком очевидна. Однако он пытается свести к минимуму ее значение и подвергает сомнению ее активность.

Ключевский говорит:

«История нашего общества изменилась бы существенно, если бы в продолжение восьми-девяти столетий наше народное хозяйство не было историческим противоречием природе страны. В XI веке масса русского населения сосредотачивалась в черноземном среднем Поднепровъе, а к половине XV века передвинулось в область верхнего Поволжья. Казалось бы, в первом краю основанием народного хозяйства должно было стать земледелие, а во втором должны были получить преобладание внешняя торговля, лесные и другие промыслы. Но внешние обстоятельства сложились так, что пока Русь сидела на днепровском черноземе, она преимущественно торговала продуктами лесных и других промыслов и принялась усиленно пахать, когда пересела на верхневолжский суглинок»'.

А Греков говорит: «Мне кажется, что в наших источниках нет свидетельств, подтверждающих основные положения Ключевского, Рожкова и их последователей. В Киевской, Новгородской и Суздальской Руси земледелие было основным занятием народа»[1] [2].

Чью сторону примем мы в этом споре?

Прежде всего, необходимо сказать, что основная идея Ключевского о практически полной миграции населения из района среднего Днепра на верхнюю Волгу, которая якобы произошла в период между XI и XV веками и способствовала расцвету Московской Руси, совершенно неприемлема.

Мы знаем, что славяне появились на севере России за столетия до образования Киевского государства, что они пришли на новгородские земли еще в начале IV века, что верхний Волго-Окский район был заселен ими из Смоленска и Новгорода, а не из Киева, и не позже VII века. Мы также знаем, что, согласно археологическим свидетельствам, не только славяне, но и литовцы и финны занимались сельским хозяйством на севере задолго до XI столетия, уже не говоря о XV

В своем блестящем исследовании, которое я не мог в полной мере использовать при работе над своей книгой «Древняя Русь», П.Н. Третьяков убедительно показал, что жители верхней Волги, которых он считает протославянами, были знакомы с сельским хозяйством, по крайней мере, с III века и что в VII столетии население этих районов, в то время, несомненно, славяне, перешли от примитивных методов (подсечного земледелия) к регулярной вспашке земли[3].

Таким образом, даже в Северной и Центральной Руси сельское хозяйство играло важную роль в экономической жизни народа задолго до XI века. И еще более важную, конечно, на Украине.

Известно, что уже в раннюю скифскую эпоху некоторые племена, подвластные скифским царям, например «скифские крестьяне» и «скифские землепашцы», выращивали разнообразные зерновые. Согласно византийским источникам, анты в VI веке возделывали землю и хранили зерно в своих поселениях. По восточным источникам, славяне в VIII веке снабжали зерном хазар и мадьяр. Известно из русской «Повести временных лет», что одно из восточных славянских племен, вятичи, платили дань хазарам по одной монете с сохи, следовательно, соха была их главным средством к существованию.

В письменных источниках киевского периода встречается масса упоминаний о земледелии и зерновых. Все эти свидетельства убедительно подтверждаются данными археологии. Таким образом, не может быть никаких сомнений в том, что сельское хозяйство было одним из главных элементов русской национальной экономики киевского периода. «Исторический парадокс», о котором говорит Ключевский, был только плодом его воображения.

Однако из признания значения сельского хозяйства для Киевской Руси не следует, что мы должны отрицать роль внешней торговли или преуменьшать ее, как это делает Греков. Как и в случае с сельским хозяйством, существует достаточно доказательств, подтверждающих активность торговли в экономике Западной Евразии с незапамятных времен. Больше того, внешняя торговля была, несомненно, основным фактором формирования политики всех империй в Понтийских степях, от скифов до хазар.

Особенно важно для обсуждаемого вопроса, что к моменту образования Киевского государства торговля зерном не играла значительной роли - если вообще имела значение - в русской внешней торговле. Большую часть ее объема составляли продукты охоты и лесных промыслов: пушнина, воск и мед. Даже Греков не в состоянии отрицать этого. Хотя мы и не можем разделить взглядов Ключевского на сельское хозяйство, мы, тем не менее, должны последовать за ним в утверждении важности неземледельческих продуктов во внешней торговле Киевской Руси, по крайней мере в X веке.

Это очень важный момент, принимая во внимание, что сторонники взглядов Грекова используют данные по сельскому хозяйству при интерпретации социологических основ Киевской Руси. Поскольку сельское хозяйство являлось основой феодализма в Западной Европе, утверждается, что его развитие в Киевской Руси неопровержимо доказывает полную феодализацию страны в этот период. Признание же первостепенного значения внешней торговли, с точки зрения Грекова и его школы, поставило бы под угрозу всю схему.

В общем, можно сказать, что на своей начальной стадии европейский феодализм базировался на закрытой экономике, а любое сколько-нибудь заметное расширение внешней торговли, напротив, предполагает значительное развитие монетарной экономики. Именно в этом кроется потенциальное противоречие и новая проблема. Мы вернемся к этому вопросу в главе VI, а теперь обратимся к обзору данных по различным аспектам киевской экономики.

2. Природные ресурсы и население

Русская экспансия в XVII, XVIII и XIX веках обеспечила народы России - теперь Советского Союза - колоссальной территорией, богатой месторождениями полезных ископаемых и природными ресурсами разного рода. Страна полностью обеспечена всеми видами сырья.

В киевский период русские занимали только западную часть современного СССР, да и то не всю, так как средний и нижний бассейны реки Волги, а также южные степи принадлежали тюркским племенам. Юг - Украина и Донецкий бассейн (Донбасс) - является сегодня одним из двух основных металлургических и горнодобывающих центров той части страны, которая известна как Европейская часть Советского Союза; второй - Уральский регион. В киевский период небольшие группы русских первопроходцев побывали только в самой северной части Урала, а от южных районов, как я уже отметил, русские были отрезаны. Таким образом, они были лишены самых богатых рудных областей. Следует добавить, что в любом случае они вряд ли смогли бы использовать глубоко залегающие ресурсы, так как не были достаточно хорошо знакомы с технологиями горнодобычи.

Однако даже в киевский период русские не были полностью лишены сырьевой базы. На их территории находились обширные районы, богатые залегающими близко к поверхности месторождениями железной руды, преимущественно в болотах и по берегам озер. Такие болотные руды встречались и в Западной Руси (Волынь), и на севере. При археологических раскопках славянских поселений, датируемых даже ранним киевским периодом, были обнаружены доказательства добычи и выплавки железа. На севере, в районе Усложни, болотные руды использовались жившими в округе крестьянами вплоть до XIX века.

Однако главными природными богатствами Киевской Руси были не ее руды, а ее леса, пахотные земли и полные рыбы реки и озера. И, конечно, ее бесценным капиталом были сами люди, крепкий и здоровый народ.

Не существует статистической информации о населении Киевской Руси. Только рассматривая население соседних стран, и анализируя данные по населению России в более поздние периоды, мы можем рискнуть предложить гипотетическую оценку населения Руси в киевский период. За отправную точку примем доступные данные о населении Ближнего Востока и Западной и Южной Европы в период поздней античности и Средневековья. Население Римской империи (когда ее территория была наибольшей) составляло приблизительно восемь миллионов человек. В границах Византийской империи во времена Юстиниана I, в VI веке, проживало не менее двадцати пяти миллионов человек. Население Оттоманской империи в XVI веке было не меньше пятнадцати миллионов человек.

В Западной Европе население Англии в первой половине XIV века - то есть до эпидемии «Черной смерти» - составляло от четырех до пяти миллионов человек. Во Франции и Западной Германии, империи Каролингов, в конце VIII - начале IX века насчитывалось около восьми миллионов жителей.

В первой половине XIV века население Франции приблизилось к двадцати миллионам.

Оценки для Германии возрастают от трех миллионов человек в X столетии до шести миллионов в XI. В XI веке, согласно Кётшке, оно достигло величины от семи до восьми миллионов; в первой половине XIV века, согласно Шмоллер, было около двенадцати миллионов. Население Венгрии в конце XV века равнялось приблизительно четырем миллионам человек.

Вернемся теперь к России. В «Энциклопедическом словаре», изданном Брокгаузом и Ефроном, население России в конце XV века оценивается в 2,1 миллиона. М.В. Довнар-Запольский говорит о двух миллионах к середине XVI века. Эти цифры не более чем приблизительные подсчеты и, несомненно, являются результатом какого-то недоразумения. Значительно более убедительны вычисления П.Н. Милюкова. Он начинает свои доказательства п цифры в тринадцать миллионов для населения Российской империи в год смерти Петра Великого. Она основана на переписи населения и поэтому достаточно надежна, хотя мы и можем предположить, что какое-то количество жителей смогло тогда уклониться от переписи, чтобы избежать уплаты налогов, поскольку цель переписи состояла именно в создании национального списка налогоплательщиков. Более того, постоянные войны времен правления Петра приводили к тяжелым потерям и должны были уменьшить население. Поэтому Милюков утверждает, что население России в конце XVII века должно было быть значительно большим, чем в 1725 г. Он предлагает цифру в шестнадцать миллионов в 1676 г. и пятнадцать миллионов в конце XVI века.

П.П. Смирнов считает его оценки завышенными. С другой стороны, мы должны иметь в виду, что цифры Милюкова относятся только к Московскому царству. Согласно польским историкам, украинское и белорусское население Польши и Литвы в XVI веке составляло приблизительно два с половиной миллиона. Таким образом, даже если мы значительно сократим цифру Милюкова для последней части столетия, нельзя оценить общее население России того периода менее чем в двенадцать миллионов, что, видимо, будет скорее заниженной оценкой. Вследствие постоянных войн и набегов татар между концом XV и концом XVI столетий вряд ли был сколько-нибудь заметный рост населения. Следовательно, на конец XV века мы можем предположить цифру в десять миллионов человек или, в крайнем случае, девять, но никак не меньше.

В середине XIV века Россия, вместе со всей Европой, пережила эпидемию чумы. В середине XIII века она была опустошена монголами. Следовательно, перед монгольским нашествием - то есть в начале XIII века - население не могло быть значительно меньшим, чем в конце XV столетия. Таким образом, цифра семь-восемь миллионов для XII столетия была бы довольно заниженной оценкой.

Любая попытка подсчитать пропорцию городского населения в Киевской Руси должна быть только гипотетической. В источниках того периода упоминается около трехсот городов. Большинство из них, безусловно, были маленькими поселениями, но среди них были и большие города, если судить по стандартам того времени. Совокупное население трех крупнейших городов - Киева, Новгорода и Смоленска - составляло, видимо, не менее четырехсот тысяч человек. В целом городское население Руси в конце XII - в начале XIII века едва ли было меньше миллиона. Если мы примем цифру в 7 500 000 для всего населения, то городское население составит тринадцать процентов от общего количества, что значительно выше аналогичной доли в московский период и соответствует ситуации в конце XIX века.

3. Охота, бортничество и рыболовство

Охота была любимой забавой русских князей киевского периода. В своем «Поучении» князь Владимир Мономах вспоминает о своих главных охотничьих подвигах с очевидной гордостью и теплым чувством в следующих словах: «В Чернигове своими руками я вязал диких коней в пущах по десять и по двадцать, и, кроме этого, я поймал столько же у реки Роси. Два тура метали меня рогами вместе с конем. Один олень бодал меня; из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь сорвал меч с бедра моего. Медведь мне у колена потник укусил, а другой лютый зверь вскочил ко мне на бедро и коня со мною опрокинул. И все же Бог соблюдал меня невредимым».

Рассказывая о животных и птицах, населяющих леса и поля Руси, Владимир говорит: «Все эти благословения Господь даровал нам для услады и пропитания и удовольствия мужеского».

Даже для князей охота являлась не только развлечением, но и важным промыслом. Еще более важной она была для простых людей, особенно в лесной зоне Северной Руси. Во-первых, охота доставляла пищу значительной части населения, во-вторых, она обеспечивала мехами, нужными для изготовления теплой одежды, уплаты налогов (вместо денег) и торговли; в-третьих, давала шкуры для кожевенных работ.

На животных и птиц охотились при помощи стрел и копий или ловили живьем в сети и ловушки разных типов. Небольшие силки использовались для ловли птиц. Огромные сети развешивали в лесах между деревьев для ловли животных, которых поднимали и направляли в них загонщики. Очень популярной была также псовая охота. У некоторых князей были даже охотничьи леопарды. Тогда как простолюдины охотились самостоятельно или создавали охотничьи общины, князья и бояре нанимали профессиональных охотников различных специальностей: выжлятников, сокольничих и так далее. Княжеская охота была чаще всего очень сложным мероприятием.



В связи с важностью охоты как промысла охотничьи угодья охранялись законом. У каждого князя были собственные места для охоты, но угодья, принадлежащие представителям других классов, а также церквям и монастырям, тоже упоминаются в источниках. В «Русской Правде» предусмотрены суровые наказания за охоту в чужих угодьях, а также за кражу или порчу охотничьих сетей и убийство охотничьей собаки.

Бортничество являлось другим распространенным видом лесного промысла. Оно было довольно примитивным: пчелы содержались в дуплистых стволах лесных деревьев. Такая колода (борт) могла быть природного происхождения, но чаще всего их специально вырубали в стволах для этой цели. Стволы затем метились специальным знаком пчеловода (знамя). Часть леса, в которой находились помеченные деревья с ульями, охранялась, и права владельца защищались законом. Штраф в три гривны был установлен в «Русской Правде» за снос чужого улья и в двенадцать гривен за удаление с дерева знака владельца. В источниках того периода упоминаются угодья с пчелиными ульями, принадлежащие как князьям, так у трл- стым людям. Монахи тоже занимались пчеловодством, и князья нередко жаловали часть своих угодий епископам и монастырям. Так, в 1150 г. князь Ростислав из Смоленска даровал епископу того же города лес с ульями и обслуживающим пчеловодом (бортником).

Продукция бортничества - воск и мед - пользовалась огромным спросом как внутри страны, так и за ее пределами. Воск, кроме всего прочего, был необходим для производства церковных свечей; он экспортировался в большом количестве в Византию и на Запад, а после Крещения Руси стал использоваться также русскими церквями и монастырями.

Христианизация Руси должна была увеличить спрос также и на рыбу, так как рыбная диета теперь предписывалась на время постов, особенно на время Великого поста (пасхальный пост). Однако даже в XII столетии русские плохо соблюдали посты, а князья по любому поводу старались получить освобождение от них. Только в монастырях посты являлись строгим правилом. Несмотря на то, что религиозный мотив для предпочтения рыбной диеты дал меньшие результаты, чем можно было ожидать, рыбу на Руси ели и до и после крещения, и рыболовство, следовательно, играло не последнюю роль в русской экономике. Товарное рыболовство развивалось преимущественно на больших реках и озерах. Рыболовецкие артели на севере Руси, такие как на реке Волхов и озере Белом (Белоозеро), упоминаются в источниках XII века. Тогда же галицкие рыбаки обосновались в низовьях Дуная. Самой ценной рыбой считался осетр.

Самостоятельные рыболовы ловили рыбу на удочку на малых реках и прудах, а в товарном рыболовстве преимущественно использовали различные неводы и сети. На севере Руси распространенным был способ перегораживания малой реки частоколом. В этом случае в частоколе оставляли несколько отверстий, к которым привязывали плетеные корзины для ловли рыбы (верши). Хотя этот способ не упоминается в источниках до XIV века, вряд ли можно сомневаться, что он применялся и раньше.

Берега рек и озер, пригодные для рыболовства, могли находиться в частном владении. Монастыри особенно старались получить собственные рыбные угодья, чтобы обеспечить братию необходимым запасом рыбы на время Великого поста.

В связи с рыболовством можно также упомянуть ловлю моржей в Северном Ледовитом океане и на Белом море. Моржей в основном добывали из-за их клыков, называемых по-древнерусски «рыбий зуб». Новгородцы торговали ими уже в начале XII века.

[1] В.О. Ключевский. Боярская дума Древней Руси, с. 13.

[2] БД. Греков. Киевская Русь, с. 35.

[3] П.Н. Третьяков. К истории племен верхнего Поволжья // МИАС, V, 1941.

Продолжение следует