Признаки Грефа
Известный реформатор, гурман и то, что называется amateur savant
Герман Оскарович Греф выступил с рядом интересных поучений о том, как управлять экономикой в России.
По мнению бывшего юрисконсульта райсельхозуправления, причиной распада СССР была потрясающая некомпетентность советского руководства, «в первую очередь, в области экономики».
«Они не уважали законов развития экономики. Даже больше - они их не знали, в конце концов, это их догнало», - сказал известный правовед, посвятивший, начиная с 1991 г., свою профессиональную жизнь делу управления государственным имуществом. Сначала это было имущество Петродворцовского района в Санкт-Петербурге, позже, всего города на Неве, позже, всей страны - бывшего СССР, минус свободолюбивые окраины.
Наконец, сегодня Герман Оскарович и его родственники трудятся в Сбербанке России, управляя его имуществом и создавая на основе прежнего имущества высокотехнологичную компанию.
Напоминаю эти сведения для того, чтобы пояснить, откуда в рассуждениях Германа Оскаровича взялось слово «закон».
Законами называются правила поведения, написанные одними людьми, исполнять которые должны другие люди.
Например, некие люди придумали обменять все деньги других людей на новые улучшенные деньги, и приняли такой закон. И, о-па, чудо! У всех, кроме этих «законотворцев», стало меньше денег по закону. А кто-то, о-па, купил имущество, которое раньше было общим, а теперь стало частным, чьим-то, опять-таки, по закону.
Герман Оскарович наверняка наслышан о таких ловких историях.
Законы экономики, возможно, в силу специфики прежней деятельности, представляются Герману Оскаровичу похожими на упомянутые юридические операции - чем-то таким, что предполагает ловкое законотворчество юрисконсульта и безусловное исполнение этих творений тупой массой экономических субъектов.
Но это совсем не так.
90% научной литературы на экономические темы, издающейся в мире, написано на английском языке. Нетрудно убедиться, что в этих изданиях слово «закон», применительно к экономике, не употребляется. Пишут theories, models, principles, на худой конец, rules или regulations, но laws - никогда!
В представлении людей науки, исследователь должен стремиться дать по возможности более точное описание некой реальности, в данном случае, мыслей и поступков людей в процессе производства, обмена, распределения и потребления материальных благ. Но экономисту, если он действительно ученый, не придет в голову подменить описание законом, который поставлю среди вас, а вы - подчиняйтесь. С научной точки зрения такая постановка вопроса абсурдна. Но она не так уж абсурдна с точки зрения управляющего имуществом. Выяснять, что за реальность такая стоит за общим или частным, справедливым и несправедливым, дело долгое, а так - написал закон, и дело в шляпе.
Надо полагать, по неведению, Герман Оскарович уподобляет открытые им «законы» в области экономики, «законам» физики, в соответствии с которыми, якобы, летают корпоративные самолеты. В действительности, научная физика точно так же не устанавливает законов для реальности, а лишь описывает эту реальность в форме неких theories, models, principles, - не больше и не меньше. А самолеты летают в том случае, если эти описания соответствуют действительности.
Отличие наук о физической реальности и науки об экономическом поведении людей, однако, состоит в том, что физики согласны между собой в отношении их описания мира, тогда как среди экономистов такого согласия нет. Три известные версии можно отнести к теориям экономического христианства: марксизм, кейнсианство и теорию Кондратьева. К теориям экономического сатанизма можно отнести представления монетаристов.
В практическом плане возникает вопрос о том, какими именно теориями следовало бы руководствоваться. Экономические «самолеты» летали и у марксистов, и у кейнсианцев, и у монетаристов. Но у всех этих школ случались и провалы, и катастрофы. Попытка удовлетворить принципам описания мира всеми экономическими школами, однако, напоминала бы верования православного христианина католического толка, признающего догматы иудейской теологии, не забывающего и о шаманизме.
Из сказанного ясно, что отсылка к неким «объективным экономическим законам» абсурдна и ничего не дает, а попытка объявить таковыми законами воззрения какого-то одного автора, написавшего толстую книжку, не соответствует ситуации в экономической науке, которая далека от внутреннего единства.
В чем, однако, экономисты сходятся между собой, это в оценке общественного поведения людей как объективной реальности, задающей границы возможного в экономической политике. Мнения, чувства, интересы людей - это та реальность, подчиняясь условиям которой взлетают и падают экономические самолеты.
Господин Греф полагает, что именно для него как для личности свобода лучше несвободы и он в личном качестве не хочет оказаться в Гулаге.
Если Греф не хочет попасть в Гулаг, то ¾ россиян хотели бы из него выйти.
Большинство населения хотело бы покинуть тот экономический концлагерь, который для них устроил двуязычный правовед Греф.
И спору нет о том, что следовало бы двигаться в направлении открытости, конкурентности, научности, и в целом, более высокого качества государственного управления, но, простите, как вы станете двигаться в этом направлении, если для охраны итогов мошеннической приватизации, с которыми не согласны почти все члены общества, вам нужна политическая диктатура?
Откуда, из каких источников возьмется открытость и конкурентность экономической жизни, если для управления этой жизнью вы необходимо применяли и необходимо применяете тоталитарные методы нового либерального Гулага?
Любая попытка введения подлинной демократии в России немедленно обернется гражданской войной за пересмотр итогов приватизации, поскольку именно этого хотят ¾ россиян.
Попытки сохранить тоталитарную диктатуру олигархии под лозунгом «не трогай наше по закону краденое» будет означать сохранение гигантских управленческих издержек на содержание «много чего знающих» юристов по сомнительным приватизационным сделкам, будет означать их назначение на экономические посты, для которых они не годятся - «но лишь бы чего не выплыло наружу», будет означать неэффективное управление народным (а иного все равно нет!) хозяйством, и, рано или поздно, вследствие неспособности закрывать эту гигантскую прореху доходами от нефтяной монокультуры - будет означать и гражданскую войну.
Выход, разумеется, есть, но не для тех 140 человек и членов их семей, составляющих круг почитателей Грефа. Их положение поистине абсурдное и безвыходное.
Герман Оскарович Греф выступил с рядом интересных поучений о том, как управлять экономикой в России.
По мнению бывшего юрисконсульта райсельхозуправления, причиной распада СССР была потрясающая некомпетентность советского руководства, «в первую очередь, в области экономики».
«Они не уважали законов развития экономики. Даже больше - они их не знали, в конце концов, это их догнало», - сказал известный правовед, посвятивший, начиная с 1991 г., свою профессиональную жизнь делу управления государственным имуществом. Сначала это было имущество Петродворцовского района в Санкт-Петербурге, позже, всего города на Неве, позже, всей страны - бывшего СССР, минус свободолюбивые окраины.
Наконец, сегодня Герман Оскарович и его родственники трудятся в Сбербанке России, управляя его имуществом и создавая на основе прежнего имущества высокотехнологичную компанию.
Напоминаю эти сведения для того, чтобы пояснить, откуда в рассуждениях Германа Оскаровича взялось слово «закон».
Законами называются правила поведения, написанные одними людьми, исполнять которые должны другие люди.
Например, некие люди придумали обменять все деньги других людей на новые улучшенные деньги, и приняли такой закон. И, о-па, чудо! У всех, кроме этих «законотворцев», стало меньше денег по закону. А кто-то, о-па, купил имущество, которое раньше было общим, а теперь стало частным, чьим-то, опять-таки, по закону.
Герман Оскарович наверняка наслышан о таких ловких историях.
Законы экономики, возможно, в силу специфики прежней деятельности, представляются Герману Оскаровичу похожими на упомянутые юридические операции - чем-то таким, что предполагает ловкое законотворчество юрисконсульта и безусловное исполнение этих творений тупой массой экономических субъектов.
Но это совсем не так.
90% научной литературы на экономические темы, издающейся в мире, написано на английском языке. Нетрудно убедиться, что в этих изданиях слово «закон», применительно к экономике, не употребляется. Пишут theories, models, principles, на худой конец, rules или regulations, но laws - никогда!
В представлении людей науки, исследователь должен стремиться дать по возможности более точное описание некой реальности, в данном случае, мыслей и поступков людей в процессе производства, обмена, распределения и потребления материальных благ. Но экономисту, если он действительно ученый, не придет в голову подменить описание законом, который поставлю среди вас, а вы - подчиняйтесь. С научной точки зрения такая постановка вопроса абсурдна. Но она не так уж абсурдна с точки зрения управляющего имуществом. Выяснять, что за реальность такая стоит за общим или частным, справедливым и несправедливым, дело долгое, а так - написал закон, и дело в шляпе.
Надо полагать, по неведению, Герман Оскарович уподобляет открытые им «законы» в области экономики, «законам» физики, в соответствии с которыми, якобы, летают корпоративные самолеты. В действительности, научная физика точно так же не устанавливает законов для реальности, а лишь описывает эту реальность в форме неких theories, models, principles, - не больше и не меньше. А самолеты летают в том случае, если эти описания соответствуют действительности.
Отличие наук о физической реальности и науки об экономическом поведении людей, однако, состоит в том, что физики согласны между собой в отношении их описания мира, тогда как среди экономистов такого согласия нет. Три известные версии можно отнести к теориям экономического христианства: марксизм, кейнсианство и теорию Кондратьева. К теориям экономического сатанизма можно отнести представления монетаристов.
В практическом плане возникает вопрос о том, какими именно теориями следовало бы руководствоваться. Экономические «самолеты» летали и у марксистов, и у кейнсианцев, и у монетаристов. Но у всех этих школ случались и провалы, и катастрофы. Попытка удовлетворить принципам описания мира всеми экономическими школами, однако, напоминала бы верования православного христианина католического толка, признающего догматы иудейской теологии, не забывающего и о шаманизме.
Из сказанного ясно, что отсылка к неким «объективным экономическим законам» абсурдна и ничего не дает, а попытка объявить таковыми законами воззрения какого-то одного автора, написавшего толстую книжку, не соответствует ситуации в экономической науке, которая далека от внутреннего единства.
В чем, однако, экономисты сходятся между собой, это в оценке общественного поведения людей как объективной реальности, задающей границы возможного в экономической политике. Мнения, чувства, интересы людей - это та реальность, подчиняясь условиям которой взлетают и падают экономические самолеты.
Господин Греф полагает, что именно для него как для личности свобода лучше несвободы и он в личном качестве не хочет оказаться в Гулаге.
Если Греф не хочет попасть в Гулаг, то ¾ россиян хотели бы из него выйти.
Большинство населения хотело бы покинуть тот экономический концлагерь, который для них устроил двуязычный правовед Греф.
И спору нет о том, что следовало бы двигаться в направлении открытости, конкурентности, научности, и в целом, более высокого качества государственного управления, но, простите, как вы станете двигаться в этом направлении, если для охраны итогов мошеннической приватизации, с которыми не согласны почти все члены общества, вам нужна политическая диктатура?
Откуда, из каких источников возьмется открытость и конкурентность экономической жизни, если для управления этой жизнью вы необходимо применяли и необходимо применяете тоталитарные методы нового либерального Гулага?
Любая попытка введения подлинной демократии в России немедленно обернется гражданской войной за пересмотр итогов приватизации, поскольку именно этого хотят ¾ россиян.
Попытки сохранить тоталитарную диктатуру олигархии под лозунгом «не трогай наше по закону краденое» будет означать сохранение гигантских управленческих издержек на содержание «много чего знающих» юристов по сомнительным приватизационным сделкам, будет означать их назначение на экономические посты, для которых они не годятся - «но лишь бы чего не выплыло наружу», будет означать неэффективное управление народным (а иного все равно нет!) хозяйством, и, рано или поздно, вследствие неспособности закрывать эту гигантскую прореху доходами от нефтяной монокультуры - будет означать и гражданскую войну.
Выход, разумеется, есть, но не для тех 140 человек и членов их семей, составляющих круг почитателей Грефа. Их положение поистине абсурдное и безвыходное.