(no subject)
Прошедшие после 18 марта месяцы
внесли определённые коррективы в обстановку в бывшем Юго-Западном крае.
Главное уточнение связано с потенциалом украинского государства, которое отнюдь, после капитуляции перед «вежливыми людьми», не посыпалось, но сумело худо-бедно мобилизоваться, чтобы, несмотря на череду чувствительных утрат, вести в течение нескольких недель боевые действия и даже наступать.
Украина оказалась гораздо крепче, чем это представлялось на первый взгляд. Что из этого следует? Что опасения по поводу того, что борьба за Крым не окончена, что будут схватки боевые, а также татарские набеги в обратном направлении, были правильными: рано или поздно научившийся проливать кровь и не морщиться Киев к этому вопросу вернётся.
И когда он вернётся, разрешить этот спор дипломатической изворотливостью или безыскусным подкупом (вот вам триллион гривен, отстаньте) не получится. Как показывает опыт делимитации постимперских границ, только прямое военное противоборство ставит точку.
Финляндия, Польша, Румыния, Латвия, Эстония - в веке прошлом, Грузия - в веке нынешнем. И ничто не указывает на то, что Украина станет исключением: принять отторжение Крыма можно лишь через полный разгром и оккупацию или прямую угрозу таковой.
Никакое украинское правительство, у которого будет хоть малейшая надежда свести конфликт с Россией вничью, не откажется от прав на полуостров: только русские танки у киевских мостов, только хардкор.
Соответственно, возникает вопрос, в какой именно обстановке удобнее договариваться с Украиной - когда её войска дожмут Новороссию и на невероятном драйве (наконец мы стали нацией) страна обратится к крымской болячке (соображения насчёт невозможности конфликтовать с ядерной державой, увы, несостоятельны: «Они не посмеют применить»)?
Или когда обломавшая зубы на Донбассе, переживающая донецкий синдром Незалежная начнёт - после тяжкой зимы 14-15 гг. - на глазах распадаться, интеллигентно утилизируемая своими западными соседями?
Ответ очевиден, как очевидны и действия России в ближайшей перспективе: невмешательство, поскольку Украина, повторюсь, живучее, чем предполагалось, и неослабевающая поддержка со стороны «гражданского общества» обеих республик.
Вот, собственно, все наши задачи на второй акт Большой украинской драмы: следует понимать, что она будет долгой, такие образования обладают солидной инерцией, одной весны для их упромысливания мало.
внесли определённые коррективы в обстановку в бывшем Юго-Западном крае.
Главное уточнение связано с потенциалом украинского государства, которое отнюдь, после капитуляции перед «вежливыми людьми», не посыпалось, но сумело худо-бедно мобилизоваться, чтобы, несмотря на череду чувствительных утрат, вести в течение нескольких недель боевые действия и даже наступать.
Украина оказалась гораздо крепче, чем это представлялось на первый взгляд. Что из этого следует? Что опасения по поводу того, что борьба за Крым не окончена, что будут схватки боевые, а также татарские набеги в обратном направлении, были правильными: рано или поздно научившийся проливать кровь и не морщиться Киев к этому вопросу вернётся.
И когда он вернётся, разрешить этот спор дипломатической изворотливостью или безыскусным подкупом (вот вам триллион гривен, отстаньте) не получится. Как показывает опыт делимитации постимперских границ, только прямое военное противоборство ставит точку.
Финляндия, Польша, Румыния, Латвия, Эстония - в веке прошлом, Грузия - в веке нынешнем. И ничто не указывает на то, что Украина станет исключением: принять отторжение Крыма можно лишь через полный разгром и оккупацию или прямую угрозу таковой.
Никакое украинское правительство, у которого будет хоть малейшая надежда свести конфликт с Россией вничью, не откажется от прав на полуостров: только русские танки у киевских мостов, только хардкор.
Соответственно, возникает вопрос, в какой именно обстановке удобнее договариваться с Украиной - когда её войска дожмут Новороссию и на невероятном драйве (наконец мы стали нацией) страна обратится к крымской болячке (соображения насчёт невозможности конфликтовать с ядерной державой, увы, несостоятельны: «Они не посмеют применить»)?
Или когда обломавшая зубы на Донбассе, переживающая донецкий синдром Незалежная начнёт - после тяжкой зимы 14-15 гг. - на глазах распадаться, интеллигентно утилизируемая своими западными соседями?
Ответ очевиден, как очевидны и действия России в ближайшей перспективе: невмешательство, поскольку Украина, повторюсь, живучее, чем предполагалось, и неослабевающая поддержка со стороны «гражданского общества» обеих республик.
Вот, собственно, все наши задачи на второй акт Большой украинской драмы: следует понимать, что она будет долгой, такие образования обладают солидной инерцией, одной весны для их упромысливания мало.