Движение сопротивления в Норвегии (ч.1)
Движение Сопротивления в Норвегии прошло несколько этапов. Организация Сопротивления облегчалась громадной береговой линией, морскими сообщениями с Англией в первую очередь, и протяжённой сухопутной границей с нейтральной Швецией. Положительным фактором было и массовое занятие спортом населения, привычка к морю и лыжным походам, ориентированию и ночёвкам в горах. Имелись, однако, и серьёзные помехи народной борьбе с оккупантами и их пособниками. Прежде всего, численность вермахта в Норвегии - от 10 тыс. весной 1940 г. до 180 тыс. весной 1941 г., 200 тыс. осенью 1942 г., около 400 тыс. осенью 1944 г. и 350 тыс. перед капитуляцией {1}. Суровые природно-климатические условия возвышенных частей страны, к тому же в значительной мере безлесных, затрудняли длительное пребывание там партизан. Прекрасно картографированные пути сообщения, редкие населённые пункты, хутора были легко доступны контролю. У населения отсутствовал опыт как подпольной, так и вооружённой борьбы. В наследие от довоенных лет и катастрофы 1940 г. остались острые политические противоречия между Норвежской рабочей партией и буржуазной оппозицией, внутри самого рабочего движения. Наконец, большую опасность для норвежского Сопротивления представляли фашисты-квислинговцы - с осени 1940 до весны 1945 г. единственная легальная партия в стране. Квислинговцы с одобрения оккупантов заняли официальные руководящие посты в управлении и общественных организациях. Мало в какой из оккупированных стран гестаповцам и местным фашистам удались столь крупные по масштабам страны провокации, как в Норвегии. Недаром один норвежский публицист назвал годы оккупации «эпохой предательства».
Лето и ранняя осень 1940 г. прошли под впечатлением германских успехов и под знаком переговоров с оккупантами. Государственный переворот 25 сентября стал начальным рубежом Сопротивления. Ещё никак не организованные, патриоты совершали единичные акты саботажа, собирали разведывательные данные об оккупантах. Налаживались связи с норвежским правительством в эмиграции и с британским Управлением специальных операций, созданным летом 1940 г. для организации диверсионно-партизанского движения в оккупированной фашистами Европе. На Британских островах уже обучались и готовились к переброске на родину норвежские патриоты. В Норвегии появились первые подпольные листовки и бюллетени, «цепные письма», отпечатанные на ручных множительных аппаратах.
Однако ещё долго, вплоть до лета 1941 г., главной формой Сопротивления оставалось легальное противодействие массовых неполитических организаций, пока терпимых оккупантами, попыткам самих немецких властей и в особенности квислинговцев фашизировать Норвегию. Первыми очагами такого легального Сопротивления стали молодёжные организации, ученические и спортивные.
Уже осенью 1940 г. квислинговский комиссариат по делам школы и церкви стал принуждать учителей под угрозой увольнения вступать в «Нашунал самлинг», давать подписку о лояльности к новому режиму, доносить на своих коллег и учеников {2}. В феврале 1941 г. было объявлено об обязательном участии мальчиков и девочек от 10 до 18 лет в квислинговских «молодёжных дружинах» и учреждён фашистский «Союз учителей Норвегии». Подавляющее большинство учителей отказывалось участвовать в фашизации школьного дела. Во многих школах прекратились занятия. Юнцов, склонных вступить в фашистские дружины, бойкотировали, а то и били. В комиссариат по делам школы за две недели поступило около 300 тыс. протестов от родителей и учителей. Встревоженные власти, опасаясь общенациональной забастовки учителей, временно отступили. Соответственно большинство членов спортивных организаций отказались вступить в квислинговский спортивный союз и бойкотировали устраиваемые им соревнования.
Квислинговский комиссариат просвещения и культа требовал от служителей государственной лютеранской церкви более не упоминать в молитвах короля, а проповедовать послушание новой власти, доносить о «предосудительном» содержании исповеди верующих и пр. В ответ Совет лютеранских епископов в особом пастырском послании от 16 февраля 1941 г. протестовал против произвола оккупационных и квислинговских властей, против навязывания норвежцам чуждой им нацистской идеологии {3}. Положительное значение имел и протест последнего из ещё действовавших в оккупированной стране высших государственных учреждений - Верховного суда - против узурпации квислинговским комиссариатом юстиции права единоличного назначения и увольнения судей и заседателей. После отклонения протеста Верховного суда Тербовеном его члены в декабре 1940 г. подали в отставку.
В первой половине 1941 г. в противодействии политике фашизации приняли участие крупные группы норвежской интеллигенции. Так, актёры бойкотировали норвежское радио, поставленное под полный контроль оккупантов и квислинговцев. В ответ на это «комиссар» по культуре, квислинговец Г. Лунде, издал декрет, где указывалось, что если какой-либо артист, ссылаясь на свои политические взгляды, откажется участвовать в публичных представлениях или празднествах, то он вообще потеряет право выступать на сценах страны. После очередного отказа группы видных артистов участвовать в концертах (май 1941 г.) им были запрещены выступления. В ответ забастовали актеры крупнейших театров в Осло, Бергене, Тронхейме - как раз 21 мая, накануне приезда в столицу Норвегии самого Гиммлера. Перед театрами собирались толпы. 14 ведущих артистов названных городов были арестованы. 5-недельная забастовка закончилась лишь под угрозой расстрела арестованных. На должности директоров национальных театров были назначены сторонники Квислинга. Однако теперь сама публика стала бойкотировать фашизированные театральные программы и кинокартины. Гражданское мужество, проявленное учителями и учащимися, спортсменами, священниками, артистами, сыграло важную роль на раннем этане норвежского Сопротивления.
Весной 1941 г. с протестом против нарушений законов страны и международного права, против произвола квислинговцев выступили главные организации рабочих и служащих, крестьян и работников культуры. Формой протеста была подача коллективных петиций германскому наместнику (в апреле 1941 г.- от 22-х и в мае 1941 г.- от 43-х организаций). Оккупанты, поглощённые подготовкой к нападению на СССР, отвечали на эти выступления все грубее. 18 июня 1941 г., пригласив авторов второй петиции в свою штаб-квартиру (в помещении стортинга), Тербовен решительно отклонил их требования. Часть петиционеров была тут же арестована, одни организации были распущены, другие - поставлены под принудительное квислинговское руководство.
Конец июня 1941 г. стал для Норвегии первым рубежом перехода от сопротивления легального к нелегальному. Отныне в одной общественной организации за другой возникали тайные руководящие центры, члены которых были известны лишь своим ближайшим помощникам {4}. Большинство норвежцев чем дальше, тем неукоснительнее следовали их указаниям и лозунгам. Главной задачей гражданского Сопротивления и после ухода в подполье осталось противодействие фашизации. Норвежский историк Вюллер справедливо заметил, что квислинговцы как непосредственные враги народа служили для оккупантов своеобразным «громоотводом ненависти» {5}.
После 22 июня 1941 г. фашисты пытались привлечь норвежцев на свою сторону назойливой пропагандистской кампанией по «борьбе с большевизмом». В целом эта кампания провалилась, если не считать поддавшихся на неё и упомянутых выше добровольцев, отправившихся на Восточный фронт служить в войсках СС. Основная масса норвежцев быстро прониклась сочувствием, а затем и восхищением к советскому народу, увидела именно в нем главную силу в борьбе с общим врагом. «Воля норвежского народа к сопротивлению,- писал впоследствии правый буржуазный историк,- повысилась в результате того примера, который ежедневно показывали русские своей бескомпромиссной и бесстрашной борьбой» {6}.
Общая беда, общие национальные задачи постепенно сближали между собой ранее враждовавших буржуазных и социал-демократических политиков. Важной вехой на этом пути стали с лета того же 1941 г. периодические тайные встречи в Осло видных деятелей, преимущественно из среды крупной буржуазии, отчасти недавних членов Административного совета. Постепенно этот так называемый «Кружок» взял на себя связь с правительством от имени норвежского Сопротивления, направил в Лондон своего представителя Пауля Хартмана, вошедшего в число министров, стал распоряжаться денежной помощью правительства Сопротивлению. Наиболее видными участниками «Кружка» были члены Верховного суда Пол Берг и Фердинанд Шелдеруп, крупные предприниматели Том Шёнсберг и Ханс Халворсен, директор Норвежского государственного банка Гуннар Ян, адвокат Эйстейн Томмесен. От рабочего движения в «Кружке» участвовал секретарь НРП Эйнар Герхардсен, впрочем уже в сентябре 1941 г. арестованный и высланный в Германию {7}.
Позже, зимой 1941/42 г., сложился непосредственно руководящий орган гражданского Сопротивления - Координационный комитет (КК), названный так в силу того, что он координировал деятельность разных общественных организаций, объединений и союзов, которыми всегда изобиловала Норвегия. Секретариат КК имел сеть своих людей по всей стране. Одним из двух «генеральных секретарей» КК был геолог Туре Ельсвик, так же как и члены «Кружка», человек сугубо правых взглядов. В отличие от «Кружка» с его весьма пожилым возрастным составом секретариат КК состоял из очень молодых людей. Независимо от КК и «Кружка», раньше их, ещё весной 1941 г., возник подпольный центр военного Сопротивления по инициативе демобилизованных офицеров. Он получил сокращённое название «Милорг» и впоследствии непосредственно подчинялся не правительству, как гражданское Сопротивление, а норвежскому верховному командованию {8}. Структура «Милорга» с его 14 округами и подразделениями сложилась в течение 1942 г. Руководителем «Милорга» стал молодой буржуазный юрист Енс Кристиан Хауге - после войны министр обороны {9}.
Свою главную задачу эти буржуазные организации видели в защите устоев буржуазно-демократического правопорядка и мировоззрения, в противодействии попыткам фашизации страны, в накоплении сил для освободительной борьбы в будущем, когда союзники высадятся в Норвегии. Преследуя такие задачи, гражданское Сопротивление прибегало в основном к различного рода протестам и пассивным средствам борьбы, т. е. гражданскому неповиновению, невыполнению призывов и приказов в первую очередь квислинговских властей, к подаче в отставку и т. п. Военное Сопротивление ограничивалось в основном сбором и отправкой разведданных в Англию, оказанием помощи разведывательно-диверсионным действиям британского Управления специальных операций, а по мере увеличения военно-материальной помощи извне - накоплением оружия и обучением молодёжи, приходившей в отряды «Милорга». Буржуазные центры Сопротивления настороженно, а то и враждебно относились к десантным операциям, к актам саботажа и диверсий, организуемым британским командованием. Три морских рейда с участием нескольких сот английских и норвежских солдат были весьма успешно проведены соответственно в марте и декабре 1941 г. в Северной и Западной Норвегии. Центры гражданского Сопротивления требовали согласования с ними подобных действий и добились от англичан такой координации {10}, а впоследствии не раз возражали против воздушных налётов союзной авиации на промышленные центры оккупированной Норвегии. Особенно непримиримо буржуазные руководящие органы Сопротивления встречали попытки патриотов развернуть в стране партизанскую войну.
В первых рядах борцов с фашизмом, германским и местным, уже с осени 1940 г. находились норвежские коммунисты. Их нелегальная газета, ещё стеклографированная, стала выходить в сентябре 1940 г {11}. В октябре того же года нелегальное собрание коммунистов Западной Норвегии - Вестланна - приняло резолюцию в поддержку руководства норвежских профсоюзов, добиваясь единства действий с социал-демократами {12}. Терпя больше всех других запрещённых партий от арестов, компартия сумела создать свои ячейки на крупных предприятиях и сеть курьеров по всей стране.
Активное участие, несмотря на новые крупные аресты после нападения Германии на СССР, приняли коммунисты и в крупнейшем массовом выступлении рабочего класса - так называемой «молочной стачке» в сентябре 1941 г., первой и последней за годы оккупации. 30 июня 1941 г. реформистское руководство норвежских профсоюзов письменно потребовало от германского рейхскомиссара довести до конца переговоры о повышении зарплаты, освободить арестованных профсоюзных активистов, в том числе коммунистов, и вообще обеспечить профсоюзам нормальные условия деятельности {13}. Протест ЦОПН получил широкую огласку и поддержку многочисленных профсоюзных организаций. Германские власти мелкими уступками попытались было успокоить рабочих. Вместе с тем 2 августа Тербовен объявил о возможном введении чрезвычайного положения и военно-полевых судов. Затем последовали распоряжения о сдаче радиоприёмников, о введении трудовой повинности, а 8 сентября - о нормировании продажи молока и о прекращении продажи его по месту работы.
Распоряжение 8 сентября толкнуло рабочих норвежской столицы к выступлению против ухудшения питания, роста цен при почти неизменной зарплате, против вывоза полноценных продуктов в Германию. Уже 10 сентября, несмотря на уговоры лучше осведомлённого о планах оккупантов профсоюзного руководства, стихийно забастовали коллективы крупнейших столичных предприятий, прежде всего машиностроители «Акерс меканиске веркстад», в общей сложности около 25 тыс. человек. Немедленно начались новые аресты профсоюзных активистов, которых хватали прямо на собраниях. 10 сентября в Осло было введено чрезвычайное положение: забастовки и любое нарушение «мира па производстве» запрещались под угрозой военно-полевых судов; в «беспорядках» ложно обвинялись «коммунисты и марксисты». Улицы города патрулировались немецкой и квислинговской полицией (норвежская полиция почти целиком присоединилась к «Нашунал самлинг»). В тот же день было объявлено об осуждении на длительные сроки нескольких профсоюзных активистов и о приговоре двоих - Вигго Ханстеена и Рольфа Викстрёма - к расстрелу. Юридический консультант ЦОПН Ханстеен был близок к коммунистам, социал-демократ Викстрём возглавлял профсоюз на вагоностроительном заводе «Скабо». Оба были против забастовки, но давно находились на плохом счету у фашистских властей {14}.
11 сентября забастовка прекратилась, чрезвычайное положение было отменено. Сентябрьское выступление и первые политические убийства стали, однако, рубежом окончательного перехода от легального Сопротивления к нелегальному, способствовали сближению социал-демократов и коммунистов. Помещения и денежные фонды ЦОПН были захвачены фашистами, и немногие спасшиеся от арестов профсоюзные руководители перешли на нелегальное положение в соответствии с циркуляром ЦОПН, распространённым ещё в июле. Сентябрьская волна арестов и особенно новая - в начале 1942 г.- настолько ослабили социал-демократическое руководство рабочего движения, что для его восстановления потребовались многие месяцы, и удельный вес НРП и профсоюзов в руководстве Сопротивлением оказался весьма малым {15}. Репрессии второй половины 1941 г. ударили и по компартии. В частности, были арестованы и высланы в Германию генеральный секретарь КПН Генри В. Кристиансен и руководитель партийной организации в губернии Осло - Акерсхус Ю. Странд-Юхансен, причём первый из них вскоре умер в тюрьме от тифа. Позже погибли в Норвегии оргсекретарь ЦК Оттар Ли, руководитель норвежской коммунистической молодёжи Арне Гаусло, в общей сложности - 21 член ЦК партии.
Наиболее сильные позиции коммунисты имели в Вестланне - на предвоенных коммунальных выборах в Бергене они собрали 24% голосов {16} - и в заполярном Финмарке. В Бергене работал и член руководства КПН Педер Фюрюботн, избранный на подпольном заседании ЦК в Осло (декабрь 1941 г.) генеральным секретарём {17}. На заседании была определена общая линия партии в борьбе с оккупантами и квислинговцами. Она предусматривала создание единого фронта всех патриотических сил; заключение временного союза с буржуазными партиями на основе общих национально-освободительных и антифашистских целей; преодоление раскола рабочего класса и достижение единства действий КПН и НРП; поддержку эмигрантского правительства, ставшего на путь вооружённой борьбы с фашистской Германией; всемерное развёртывание активной вооружённой борьбы, создание диверсионных групп и партизанских отрядов.
Таким образом, в Норвегии существовали две линии Сопротивления - активная и пассивная. В своём неприятии «партизанской» линии коммунистов буржуазное руководство Внутреннего фронта было как раз очень активно. «Кружок» сумел убедить и эмигрантское правительство, и руководство «Милорга» в ненужности и недопустимости в Норвегии «югославских» методов борьбы {18}. Буржуазные руководящие органы норвежского Сопротивления упорно не пускали в свой состав коммунистов, неохотно делились с ними получаемой извне денежной помощью, оружием.
Эти обстоятельства обусловили такую характерную черту норвежского Сопротивления, как преобладание в нем - в отличие от соседнего датского - невооружённых форм борьбы. Разумеется, и для гражданского отпора фашистам нужны были организованность и мужество. Участников гражданского Сопротивления тоже настигала жестокая расправа. Так, аресты обрушились на инициаторов забастовки солидарности в университете Осло в сентябре 1941 г.- ректор профессор Д. А. Сейп, член того же «Кружка», был арестован и на все время оккупации отправлен в концлагерь. Несмотря на смертную казнь, грозившую издателям и распространителям подпольной печати, тираж и влияние ее неуклонно росли. Широкой популярностью пользовались газеты - издаваемый Координационным комитетом «Бюллетень» и реформистская «Фри фагбевегельсе» («Свободное профдвижение»), «Лондон-нютт» («Новости из Лондона») и др. Всего учтено 300 разных периодических подпольных изданий с тиражом от нескольких сот до 15- 20 тыс. экземпляров. Общий максимальный тираж их по стране (в конце 1943 г.) достигал 300 тыс. экземпляров в месяц, в распространении участвовало до 20 тыс. человек {19}.
Важную, а временами и преобладающую часть этих изданий составляли газеты и бюллетени компартии: «Фрихетеп» («Свобода»), «Алт фор Норге» («Все для Норвегии»), «Радио-нютт» («Радио-новости»), «Саботёрен» («Саботажник»), «Норшк уыгдом» («Норвежская молодежь»), «Квиннефронтен» («Женский фронт»), «Бюгд о бю» («Село и город»). Главные издания компартии уцелели от разгрома, постигшего в 1944 г. ряд буржуазных газет, и выходили до самого конца войны {20}.
Подпольная печать поддерживала патриотический и антифашистский дух лишённого радиоприёмников населения, что было особенно важно в пору германских военных успехов, до осени 1942 г. Ведя неравную борьбу, неся тяжёлые потери, норвежские патриоты черпали моральную поддержку в известиях с Восточного фронта, принимавшихся подпольными радиоприёмниками и распространявшихся антифашистской печатью. «В сообщениях подпольных газет слово „Сталинград" занимало центральное место...- пишет исследователь этой печати.- Тракторный завод „Красная баррикада" и металлургический завод „Красный Октябрь" не сходили со страниц подпольных газет. Газеты были полны восхищения перед русскими солдатами» {21}.
_______________________________________________________________________________________________________________
1. Riste О., Nökleby В. Op. eit., p. 46; Jensen M. Norges historie. Fra 1905 til våre dager. Oslo, 1971, s. 204.
2. Riste О., Nökleby В. Op. eit., р. 24; Norges krig 1940-1945. Oslo, 1950, Bd. 3, s. 73, 76.
3. The Norwegian Church Struggle. London, 1943.
4. Gjelsvik Т. Hjemmefronten. Oslo, 1977, s. 49.
5. Wyller Т. С. Nyordning og motstand. Oslo, 1958, s. XIX.
6. Christensen C. A. R. Vårt folks historie. Oslo, 1963, Bd. 9, s. 284.
7. Grimnes O. K. Hjemmefrontens ledelse. Oslo, 1977, s. 121; Valen T. Op. cit, s. 166.
8. Grimnes О. К. Op cit., pass.
9. Gjelsvik Т. Op. cit, s. 95, 100.
10. Kjeldstadli S. Hjemmestyrkene. Oslo, 1964, pass.; Petrick F. Zum Verhältnis von antifaschistischem Widerstandskampf und alliierter Kriegsführung in Norwegen.- Nordeuropa Studien - 10. Greifswäld, 1977, S. 33-39.
11. 50 år i kamp. Oslo, 1973, s. 36.
12. Ibid., s. 40.
13. Skar A. Fagorganisasjonen under okkupasjonen. Oslo, 1949, s. 322.
14. Skar A. Op. eit., s. 346, 348.
15. Gjelsvik Т. Op. eit, s. 58-59.
16. 50 år i kamp, s. 43.
17. Vårt partis politikk under krigen. Oslo, 1945, s. 29-35; Titlestad T. I kamp, i krig. Peder Furubotn 1942-1945. Oslo, 1977.
18. Regjeringen og Hjemmefronten under krigen. Oslo, 1948, s. 87, 109-111.
19. Luihn H. De illegale avisene. Oslo, 1960; Christensen С. A. R. Norge under okkupasjonen. Oslo, 1965, s. 72.
20. 50 år i kamp, s. 46-48; Барсуков И. И. Печать норвежских коммунистов в борьбе против немецко-фашистских оккупантов.- Скандинавский сборник. Таллин, 1964, вып. 8, с. 132-150.
21. Luihn Н. Op. eit., s. 99 (в оригинале неточность.- Ред.),
(продолжение)