Поэтесса для сэра Джона.
Одна из частей Гонконга и сейчас называется Боурингтаун или Боуринг-сити. Своё имя она получила в честь сэра Джона Боуринга, четвёртого гонконгского губернатора. Различные версии Википедии выдвигают на первый план разные стороны деятельности этого джентльмена. Английская вики описывает его в первую очередь как видного политика, крупного идеолога либерализма и человека, спровоцировавшего Опиумную войну. Чешская подчёркивает его выдающиеся лингвистические способности. Русская умудряется полностью игнорировать сэра Джона (если принять во внимание, какую роль Боуринг сыграл в мировой политике, дипломатии и филологии, то отсутствие статьи о нём в русской википедии просто скандально).
Одни источники называют Боуринга в числе трёх крупнейших полиглотов в мировой истории. Другие безоговорочно ставят его на первое место среди рекордсменов языкознания. Однако википедия википедией, а серьёзные чешские учёные подходят к оценке филологического таланта Боуринга со свойственным уроженцам Богемии скептицизмом. Несмотря на все заслуги Боуринга в популяризации чешской изящной словесности, чехи ставят под сомнение, что этот человек действительно свободно владел ста языками и частично понимал ещё сто, как указывают его восторженные биографы.
Кроме родного английского Боуринг бесспорно владел французским и немецким (впрочем, переводя с немецкого, он делал ошибки). Что же касается знания других языков, оно под вопросом. Известно, что сэр Джон приобрёл репутацию крупнейшего слависта и угoриста, не владея ни одним славянским или финско-угорским языком. Издавая иноязычные тексты, Боуринг никогда не переводил иx с языка оригинала, но всегда пользовался английским, французским или немецким подстрочникoм.
Свою литературную деятельность Боуринг начал с издания в 1821-1823 годах антологии русской поэзии (Specimens of the Russian Poets). За ней последовали батавская (1824), испанская (1824), польская (1827), сербская (1827) и венгерская (1830) антологии.
В 20-х годах XIX века Боуринг переписывался с деятелями чешского национального возрождения, включая Йoсефа Добровского и Павла Шафаржика. Наконец, в 1827 году Франтишек Ладислав Челаковский предложил англичанину свою помощь при составлении антологии чешской поэзии.
Тех, кто знаком с чешской культурной и политической жизнью того времени, нисколько не удивит всё, что за этим последовало. Думаю, эта история не будет неожиданной и для всех, кто достаточно давно читает мой журнал. Всем остальным может показаться, что её действующие лица носят странные имена и совершают странные поступки. Чтобы всё стало на свои места, я дам ссылку на свой старый пост "Рецепты фрау Добромилы или Рождении нации" http://bohemicus.livejournal.com/21219.html В контексте рождения нации сюжет с чешской антологией станет понятен. Здесь же я ограничусь справкой о Челаковском.
СПРАВКА: Франтишек Ладислав Челаковский - поэт, критик и деятель чешского национального возрождения. Родился в 1799 г. в семье плотника в Страконице. Закончил гимназию в Будейoвице, изучал философию в Праге и в Линце. В 1829 издал сборник эпических произведений собственного сочинения "Отзвук русских песен" (названия стихотворений: "Bohatýr Muromec", "Ilja Volžanin", "Čurila Plenkovič", "Rusové na Dunaji roku 1829"). В 1830 году вместе с Вацлавом Ганкой и Павлом Шафаржиком получил предложение от русских властей организовать в Петербурге славянскую библиотеку. Однако получил ренту от князей Кинских и предпочёл остаться в Богемии. В частных письмах называл Йoсефа Юнгмана словом "bát'uška", не существующим в чешском языке и заимствованным из русского. В 1833 году стал редакторм "Пражской газеты". В 1835 г. опубликовакл резкую критику польской политики русского правительства. После протеста русского посольства был снят с редакторской должности. Впоследствии работал семейным библиотекарем Кинских, преподавал в университетах в Пруссии и в Праге. Всю жизнь отстаивал подлинность знаменитых фальсификатов Вацлава Ганки, о которых читал лекции.
Франтишек Ладислав Челаковский Джон Боуринг
Сделав Боурингу предложение о сотрудничестве, Челаковский написал своему другу Йoсефу "Властимилу" Камариту: "Я сделаю всё, что могу. Однако, вспоминая всю нашу поэзию, я прихожу в ужас от того, как её мало. Хотя мы трубим, что у нас есть 300 поэтов, все вместе они написали едва ли 30 стихотворений, способных сравниться с зарубежными образцами".
Тем не менее, на одну антологию материал всё же нашёлся, и в 1832 году Боуринг выпустил в лондонском издательстве Иеремии Бентама, известного мыслителя и своего близкого друга, книгу "CHESKIAN ANTHOLOGY: being a History of the Poetical Literature of Bohemia, with translated specimens by John Bowring". Обратите внимание на использованную английскую форму написания слова "чешский". С сегодняшней она не имеет почти ничего общего. Последняя утвердилась только в ХХ веке, а в XIX мир обходился словом "богемский", и понятие "чешский" было редкой экзотикой. Никто просто не знал, как это пишется.
В сборник были включены произведения будителей (Карела "Судимира" Шнайдера, Антонина "Ярослава" Пухмайeра и др.), отрывки из "найденных" Вацлавом Ганкой "средневековых" эпосов, подобранные Челаковским "славянские народные песни", а также несколько изящных вещиц юной особы, известной как "чешская Сапфо" - Жофии Яндовой.
Cтихи Жофии Яндовой (урождённой Губеровой) впервые опубликовали в 1821-1823 гг. журналы "Доброслав" и "Чехослав". Появление на небе чешской культуры сияющей кометы было сопоставимо с эпохальным открытием Ганкой "Рукописи краловедворской". Йoсеф "Красослав" Хмеленский, автор либретто первых чешских опер и множества песен, впоследствии ставших народными, был от произведений Яндовой в восторге. О молодой поэтессе было известно не много - лишь то, что она происходит из семьи учителя и живёт в Моравии. Челаковский писал в частном письме одному из своих друзей: "Позавчера через Прагу проехала Жофия Яндова, направляющаяся в Карловы Вары. Мне говорили об этом в трёх разных местах. А один патриот лично видел, как она вышла из кареты перед Красным домом. Как жаль, что меня там не было - и я хотел бы увидеть её!"
Увидеть Яндову хотели многие (и сам Боуринг в письмах распрашивал своих богемских друзей о впечатлившей его талантом юной незнакомке). Но никому не удавалось с ней встретиться. Все, подобно Челаковскому, сожалели об этом. Впрочем, у Челаковского по сравнению с другими было одно преимущество.
Чтобы увидеть Жофию Яндову (урождённyю Губеровy), ему достаточно было заглянуть в зеркало.
Этой девушки не существовало в природе, она была плодом его литературной мистификации.
Полтора века спустя профессор Владимир Мацура, писатель и литературовед, написал по поводу "ческианской" антологии Джона Боуринга:
"Антология стала ещё более глубоким образом чешской культуры, чем задумывал автор. Она показала всю непосредственность и естественность её мистифицированной части. В одном сборнике текстов она сочетала народные песни из коллекции Челаковского, содержащей ряд бесспорных фальсификатов (песни авторские и переводные), образцы наистарших письменных памятников в виде подделанных рукописей ("Песнь вышеградская", "Рукопись краловедворская", "Любовная песнь короля Вацлава"), новейшую чешскую поэзию, дополненную мистифицированной фигурой Жофии Яндовой. Антология Боуринга случайно показала, что в культуре чешского возрождения граница между подлинниками и фальсификатами не видна и практически не установима".
Вам это может показаться смешным, но чехи создавали свою культуру как могли, на пустом месте и из чистого упрямства.
Поэтому мне, в свою очередь, бывает смешно, когда русские впадают в исторический пессимизм. Я живу в стране, народ которой два века назад не имел не только своего государства, но даже литературного языка и живой исторической традиции. У чехов не было вообще ничего. У них было только несколько профессоров и литераторов, часто полунемецкого происхождения, решивших возродить полуисчезнувший славянский этнос, с которым их связывали неясные сентиментальные чувства. Несколько интеллигентов, всего лишь.
И у них всё получилось.
