Японские эксперты о радиации в Японии (1).
Введение.
Хисако Сакияма - профессор медицины и член Школы альтернативных учёных Такаги - японской НПО, основанной в 1998 году для изучения экологии, ядерных проблем, прав человека и других проблем современного общества. Эта НПО пытается связать специализированные знания перспективных учёных с возможностями общественных движений. Сакияма была научным сотрудником Массачусетского технологического института и работала в области биологии раковых клеток в Национальном институте радиологических наук Японии. Сакияма входила в Независимую комиссию по расследованию ядерных аварий в Фукусиме (НКРЯА), которая была организована японским парламентом в 2011 году. В 2016 году вместе с Руико Муто она создала Фонд помощи детям с раком щитовидной железы. Она продолжает делиться с общественностью выводами НКРЯА, которые часто противоречат заявлениям правительства Японии и официальных учёных, особенно в оценке последствий ядерной катастрофы для здоровья граждан. 3 июня 2018 году с ней побеседовали Кацуя Хирано и Хиротака Касаи. Кацуя Хирано - доцент истории Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и автор книги «Политика диалогового воображения: Власть и популярная культура в ранней современной Японии». Хиротака Касаи - профессор кафедры международных и культурных исследований Университета Цуда в Токио.
Рак щитовидной железы у детей из-за аварии в Фукусиме.
Хирано: Уже семь лет прошло с момента аварии на АЭС Фукусима. Как вы думаете, уменьшилось ли там воздействие радиации на человеческий организм?
Сакияма: Хотя радиация значительно снизилась, по-прежнему существует много очагов радиации, например лесов, рек и садов, где дезактивация невозможна. Влияние радиации на здоровье со временем увеличивается, поэтому долгосрочное воздействие - безусловная проблема для здоровья. Риск зависит от времени проживания в заражённой местности. Риск в определённом месте может уменьшиться, но последствия кумулятивного радиационного облучения со временем накапливаются. Чувствительность к радиации у разных людей разная, но риски для детей выше, чем для взрослых. Вы наследуете два набора генов от каждого родителя. Клетки обладают ферментами восстановления ДНК, которые исправляют любое повреждение ДНК, включая последствия радиации. Но если вы унаследуете мутировавший ген фермента восстановления, механизм исправления станет менее эффективным. Даже при небольшой радиации есть вероятность появления раковых опухолей. Со временем мы увидим больше случаев рака среди людей, переживших радиацию в Фукусиме, поскольку для развития рака необходимы годы. На самом деле, случаи рака щитовидной железы у детей уже увеличились.
Хирано: Несмотря на такие научные данные, японское правительство продолжает поддерживать порог облучения 20 мЗв/год, который в 20 раз выше старого порога. Это касается только Фукусимы, чтобы поощрить жителей возвращаться домой, при одновременном прекращении выплат компенсаций в марте 2017 года.
Сакияма: Верно. Задумайтесь об этом. Правительство использует порог облучения в 20 мЗв/год для отмены эвакуации, которая началась после аварии, когда жители всё бросили, покинули родной город и переехали в районы с радиацией 1 мЗв/год. Теперь правительство хочет вернуть людей в город, в котором радиация всё ещё находится на уровне 20 мЗв/год, заявляя, что дезактивация сделала город безопасным. Это бессмысленно.
Другая проблема дезактивации заключается в том, что сейчас по всей префектуре Фукусима собрано около 10 млн. мешков с радиоактивным мусором. Не зная, что делать с этим радиоактивным мусором, правительство решило вскрыть эти большие мешки, просеять их и повторно использовать в общественных строительных проектах радиоактивную почву с уровнем радиоактивности ниже 8000 Бк/кг. Как они могут осуществлять настолько нелепый план? Это немыслимо. Возвращаясь к теме радиационных рисков в зависимости от возраста, есть отчёт Комитета по биологическим эффектам ионизирующего излучения Американской академии наук. На основе выводов этого отчёта я составила для НКРЯА график воздействия радиации в Фукусиме. Очевидно, что дети наиболее уязвимы. Но правительство поощряет возвращение в районы с радиацией 20 мЗв/год и детей. Вот насколько ужасна политика правительства. Рекомендованный порог дозы для работников, которые ликвидируют последствия ядерной аварии составляет 20 мЗв/год. Но несовершеннолетним до 18 лет запрещено участвовать в этих работах.
Хирано: Я слышал много опасений по поводу порога 20 мЗв/год, и понимаю, что опасно применять этот порог одинаково ко всем возрастам и полам, особенно к детям и беременным.
Сакияма: Верно. Я считаю, что этот порог нужно снизить до 1 мЗв/год для беременных женщин. Чем ниже, тем лучше.
Хирано: В Японии порог облучения зависит от возраста и пола?
Сакияма: В общем, да. Лицам младше 18 лет запрещён вход в зоны с высокой радиацией.
Хирано: Понятно. Но когда дело касается политики возвращения, я так понимаю, что различий не делается?
Сакияма: Верно. Не делается. Мы называем это «фукусимской дискриминацией». Учитывая уровень радиации, я считаю, что некоторые районы префектуры Фукусима нужно считать зонами с высокой радиацией. Такие зоны, как правило, огораживаются. Как сказал доктор Хироаки Коидэ, в таких районах опасно даже просто провести ночь, не говоря уж про обычный образ жизни.
Хирано: Видимо, центральное правительство не понимает риски, связанные с политикой возвращения? Сейчас у 199 детей и подростков обнаружен рак щитовидной железы или подозрение на рак, не так ли?
Сакияма: Верно. 162 случая подтверждены как злокачественные, и один после операции определён как доброкачественный.
Хирано: В начале были учёные, которые оспаривали эти данные. Они заявляли, что рост случаев рака возник из-за более активного тестирования, и не связан с последствиями ядерной катастрофы. Что вы думаете об этом?
Сакияма: На первом этапе тестирования у 116 из примерно 300 тыс. детей были обнаружены подозрения на рак щитовидной железы. Т.е. уровень заболеваемости этим раком в десятки раз выше обычного. Но есть учёные, которые продолжают игнорировать связь высокого уровня рака щитовидной железы у детей с последствиями ядерной аварии, ссылаясь на «массовое тестирование». На самом деле, когда было завершено только 10% первого этапа тестирования, доктор Ямасита Сюнъити признал, что заметен рост заболеваемости раком. Поэтому ему пришлось придумать объяснение для этих результатов. И он заявил, что это связано с «эффектом массового тестирования». Это объявление прозвучало ещё 11 марта 2013 года на ежегодной конференции Комиссии по ядерному регулированию в США.
Хирано: Это означает, что доктор Ямасита и его коллеги с самого начала пытались убедить Японию и весь мир, что катастрофа в Фукусиме не несёт вреда для человека.
Сакияма: Верно. Это было ясно. Решение было принято ещё до начала тестирования. Даже когда стало ясно, что уровень заболеваемости раком щитовидной железы в пострадавших районах в десятки раз выше, чем в среднем по стране, они заявляли, что это связано с массовым тестированием. Но во время второго этапа тестирования начали проявляться вовсе ненормальные результаты, которые уже нельзя было объяснять эффектом массового тестирования. Тогда некоторые медицинские эксперты начали высказывать опасения по поводу «чрезмерного диагноза», под которым они подразумевают, что они исследуют случаи, которые не могут привести к смерти в обычной жизни. Эти опасения исходили от таких эпидемиологов как директор Исследовательского центра профилактики и тестирования рака Цугане Сёитиро и профессор Высшей школы медицины Токийского университета доктор Сибуя Кэндзи.
Доктор Цугане сказал, что, в общем, рак щитовидной железы имеет определённый прогноз, но из-за чрезмерного диагностирования дети могут подвергнуться ненужным хирургическим операциям. Это оставит у них не только шрамы на шее, но и клеймо заболевания раком из-за воздействия радиации. Он предупредил, что это, вероятно, повлияет на их право на страхование от рака, и они могут столкнуться с дискриминацией в браке или с другими проблемами, связанными с воздействием радиации. Он заявил, что тестирование детей бесполезно, и предложил сократить объём тестирования на рак щитовидной железы в Фукусиме. Фактически, официальная политика движется сейчас в этом направлении, сокращая тестирование на рак щитовидной железы. В то же время, профессор хирургии щитовидной железы в Фукусимском медицинском университете доктор Сузуки Синъити, который прооперировал многих пациентов с раком щитовидной железы, опроверг теорию о чрезмерном диагнозе. Он представил данные Японского общества хирургии щитовидной железы, которые показывают, что у 78% из 145 прооперированных пациентов были обнаружены метастазы в лимфатических узлах, а у 45% - инвазивный рост. На основе этих данных он высказался против теории чрезмерного диагноза.
Хирано: Похоже, они используют рассуждения о дискриминации и предрассудках, чтобы запутать проблему радиации и рака, и замести мусор под ковёр.
Сакияма: Верно. Как известно, доктор Ямасита, к сожалению - влиятельная фигура в Ассоциации щитовидной железы. Сначала он говорил о необходимости проводить тестирование на рак щитовидной железы, а затем стал самым ярым противником этой программы. В прошлом году в Фукусиме прошло Международное совещание экспертов, после которого доктор Ямасита и председатель Фонда исследований последствий радиации доктор Нива дали рекомендации губернатору префектуры Фукусима. В своих рекомендациях они заявили, что трудно обнаружить связь между раком щитовидной железы, обнаруженным во время этого тестирования, с радиацией. Они предложили сократить тестирование, не прекращая его совсем, перейдя на «добровольную» основу.
Одно из оправданий этого - так называемая теория канцерогенеза щитовидной железы плода, которую предложил доктор Такано Тору из Университета Осаки. По его словам, у маленьких детей повышается вероятность возникновения рака щитовидной железы, потому что опухолевые клетки щитовидной железы развиваются непосредственно из клеток щитовидной железы плода, которые существуют у младенцев, и пропадают с течением времени при достижении среднего возраста. Из этого он сделал вывод, что этот процесс не ведёт к смерти от рака. В то же время, по его словам, если рак щитовидной железы развивается в среднем и пожилом возрасте, то опухолевые клетки подвергаются внезапной пролиферации, что может привести к смерти от рака. Таким образом, он приходит к выводу, что не нужно проводить тестирование рака щитовидной железы у маленьких детей. Я мало знала о раке щитовидной железы, но так как доктор Такано уверено говорил о своей новой теории, я подробно изучила её. Я узнала, что доктор Такано - единственный человек, который защищает теорию канцерогенеза щитовидной железы плода. Однако, он не опубликовал ни одной работы по выделению и изучению клеток щитовидной железы плода.
Касаи: Т.е. он - единственный во всём мире?
Сакияма: Да. Но он настолько уверен в своей теории, что заявляет, что проблема в том, что все отстали от новых научных открытий. Однако, если вы предлагаете теорию, вы должны найти эту клетку плода, а затем исследовать её. По этому пути должны идти учёные, но он не делает этого. Я проверила его аргументы, и все они выглядят гипотетическими. Если мы представим, что существует то-то и то-то, то можем представить, что существует нечто другое, и следовательно существует канцерогенез щитовидной железы плода. Ни никаких экспериментальных доказательств нет.
Хирано: Т.е. нет никаких экспериментальных доказательств его утверждениям о необходимости сокращения важного тестирования рака щитовидной железы у детей?
Сакияма: Верно. И такого человека, как он, назначили членом Комитета по надзору Управления медицинских исследований префектуры Фукусима. Я уверена, что вы слышали, что на публичной конференции сразу после ядерной аварии доктор Ямасита призывал жителей Фукусимы улыбаться и расслабляться. Он заявил публике: «Радиация не воздействует на людей, которые счастливы и улыбаются. Радиация воздействует на вас, если вы беспокоитесь об этом. Эта теория была подтверждена экспериментами на животных».
Хирано: Я знаю, что его критиковали за такое легкомыслие. Такие нелепые заявления неприемлемы.
Сакияма: Да. К сожалению, на этом история не закончилась. Совсем недавно доктор Такано читал лекцию в Осаке, которую выложили в интернет. Вы не поверите, что я услышала. В начале лекции доктор Такано упомянул это заявление доктора Ямаситы, и одобрил его. «Профессор Ямасита хорошо знает, что нужно говорить». Когда я услышала это, то потеряла дар речи. Я слышала, что сведения об этом заявлении доктора Ямаситы распространились по всей Японии и даже проникли за рубеж. Кто-то даже обыграл это в мультфильме.
Касаи: В сатирическом мультфильме.
Сакияма: Да! Как мог доктор Такано сказать: «Профессор Ямасита хорошо знает, что нужно говорить»? Это вне моего понимания.
Хирано: Мне всегда казалось странным, что доктор Ямасита более 100 раз посетил Чернобыль и принимал активное участие в оказании медицинской помощи там задолго до ядерной катастрофы в Фукусиме. Как вы сказали, он - главный авторитет в Японии по воздействию радиации на здоровье. Трудно понять, что такой человек, который лично видел последствия чернобыльской аварии, так активно скрывал опасность радиации. Даже в Чернобыле на раннем этапе скрывали опасность радиации для здоровья, и некоторые использовали теорию чрезмерной диагностики для преуменьшения опасности. Он видел это.
Сакияма: Верно.
Хирано: Он должен был видеть, что после катастрофы увеличилось количество раковых заболеваний, и что правительства Украины и соседних стран признают различные проблемы со здоровьем из-за аварии. Но когда дело касается Фукусимы, доктор Ямасита прибегает к тем же методам, которые использовал Советский Союза для сокрытия проблемы. Что вы думаете об этом?
Сакияма: Не думаю, что он выступает с позиции учёного. Я вижу, что он отказался от науки. Многие спрашивают меня, почему доктор Ямасита действует так, каковы его намерения, и я говорю им, что люди, серьёзно относящиеся к науке и этике, не могут найти ответа на этот вопрос. Я вспоминаю, что однажды он обмолвился, что ему трудно сказать «нет» желаниям центрального правительства.
Хирано: Да, я тоже это помню. Он сказал: «Как японец, я не могу сказать «нет» правительству».
Сакияма: Вероятно поэтому он связан с центральным правительством. Он заявил, что правительство говорит только абсолютную правду. Сейчас он служит вице-президентом Фукусимского медицинского университета, поэтому продолжит многое скрывать и следовать за правительством.
Касаи: Как я понял, вы говорите, что появилась какая-то гипотеза или псевдогипотеза о развитии рака щитовидной железы, которая отклоняется от фундаментальных методов науки и медицины, и распространяется в обществе в нарушение общепринятых норм? И это даже приобрело политический характер.
Сакияма: Верно. Это используется в политических целях.
Касаи: Но, когда они объясняют это широкой публике, они ссылаются на свой статус медицинских экспертов.
Сакияма: Верно.
Касаи: Т.е. СМИ сообщают обычным гражданам, что эксперты говорят: «радиация безопасна, это научно доказано» или «20 мЗв/год не должны нас волновать». Так общество заставили смириться с радиационным риском.
Сакияма: Вы правы. Я просто не понимаю, почему они это делают. Доктор Ямасита был вице-президентом Университета Нагасаки, когда солгал о 4-летнем мальчике с раком щитовидной железы. Сначала он не хотел разглашать этот случай, а когда об этом стало всем известно, он наконец признал это. Когда один журналист спросил его: Почему он скрывал это, доктор Ямасита ответил: «Я не могу ничего говорить, пока об этом не объявят официально». Но даже после этого он заявил, что не было случаев заболевания раком детей 5 лет и младше.
Хирано: Он явно противоречит самому себе.
Сакияма: Это нелепо, не так ли? Когда был составлен промежуточный отчёт, было ясно, что у 5 летнего ребёнка рак возник из-за аварии. Но он проигнорировал это, и продолжил заявлять, что у детей 5 лет не бывает рака. Это его заявление другие эксперты использовали, чтобы отвергать связь между радиацией и раком щитовидной железы.
Хирано: Понятно. Вы говорили, что на данный момент у 162 детей подтверждён рак щитовидной железы, насколько это известно в Японии?
Сакияма: Это может показаться странным, но немногие люди даже в Фукусиме знают об этом.
Хирано: Люди в Фукусиме не знают?
Сакияма: Не знают. В прошлом году я была в реабилитационном центре, где побеседовала с 10 матерями. Вы можете подумать, что семьи, отправившие своих детей в такое место, будут обеспокоены радиацией, но, к сожалению, ни одна из матерей не знала о высоком уровне рака щитовидной железы у детей. Это потрясло меня. Я хотела понять, почему это произошло, и узнала, что люди в Фукусиме получают информацию, в основном, из местных СМИ: газет Fukushima Minpō и Fukushima Minyū, и телевизионного канала Fukushima TV. И они не считают радиацию угрозой здоровью.
Хирано: Местные СМИ не сообщают об этих фактах?
Сакияма: Не сообщают. Эти матери также сказали мне, что они скрыли от соседей и даже родственников, что отправили своих детей в реабилитационный центр. Они боятся, что их будут ругать и высмеивать за излишнюю боязнь радиации, поэтому другим они просто сказали, что уезжают в отпуск. Однажды мы пришли в мэрию Кориямы, чтобы узнать, может ли наш Фонд помощи детям с раком щитовидной железы оставить несколько анкет для опроса посетителей. На самом деле, в Корияме и Иваки больше всего случаев рака щитовидной железы у детей. Но городские власти не знают об этом. Меня это очень удивило. Когда мы рассказали им о росте заболеваемости рака, они испугались.
Касаи: Иными словами, даже в районе с высоким уровнем заболеваемости раком у детей, местные власти не знают об этом?
Сакияма: Верно. И это происходит в Фукусиме, в других префектурах знают ещё меньше.
Хирано: Появился ли после аварии рак щитовидной железы у детей, которые жили в так называемых эвакуационных зонах? Подвергались ли они воздействию радиации до эвакуации?
Сакияма: Существуют географические различия в распространённости рака. Профессор Цуда Тосихидэ из Университета Окаямы разделил эту префектуру на 9 районов по уровню радиационного воздействия. Это помогло определить связь радиации с распространением рака щитовидной железы. С другой стороны, доктор Сузуки Синъити и доктор Охира Тэцуя написали статью, в которой сравнили распространение рака щитовидной железы у детей в трёх районах, и заявили, что эти районы не отражают связь радиации с раком. Однако, их метод не учитывал различия между районами с высокой и низкой радиацией. Они считали распространение рака щитовидной железы случайным и необъяснимым, сделав вывод об отсутствии связи с радиацией.
Касаи: Думаете, статья Сузуки и Охира была намеренно опубликована, чтобы сделать такой вывод?
Сакияма: Я не уверена, но чувствую, что так и было. На втором этапе тестирования чётко проявились различия между 4 районами префектуры: Хамадори, Накадори, Айдзу и эвакуационной зоной. Это обсуждалось на заседании Комитета по надзору. Появилось больше данных с учётом возраста и пола, и географические различия стали очевидны. Поэтому нельзя отрицать воздействие радиации.
Хирано: За пределами префектуры Фукуяма тоже есть очаги радиации: Чиба, Ибараки, Тотиги, Гунма, Иватэ, Мияги. Нужно ли людям, особенно родителям маленьких детей беспокоиться о риске радиационного облучения? Правительство не предпринимает мер для их защиты?
Сакияма: Не предпринимает. Оно сосредоточено только на Фукусиме, оставив без внимания другие префектуры. После аварии префектуры Гунма, Ибараки, Иватэ и Тотиги созвали консультативный совет. Каждая префектура пригласила экспертов, чтобы обсудить, следует ли им провести тестирование на рак щитовидной железы. Но эксперты заявили, что тестирование не нужно, сообщив об этом в Министерство окружающей среды. Окончательное решение было принято на так называемой «Экспертной конференции» под председательством почётного профессора Университета Нагасаки доктора Нагатаки Сигэнобу, организованной Министерством окружающей среды. Но в этих префектурах было много обеспокоенных матерей, поэтому муниципалитеты организовали несколько тестирований. Но их было мало. Большинство тестов сдали добровольцы из НПО. Эта была небольшая акция. Они обнаружили только одного человека с раком щитовидной железы в префектуре Ибараки.
Хирано: Это было в северной части Ибараки рядом с Фукусимой?
Сакияма: Да, на севере. Кажется, это был маленький ребёнок. До октября 2017 года был сделан 2881 индивидуальный тест, но не было подтверждено наличие рака щитовидной железы. Мы не знаем, сколько случаев подтверждены как злокачественные. Фукусимский медицинский университет должен был изучить это, но он учитывает только те случаи, которые дошли до операций в его больнице. Операции в других больницах не учитываются. Таким образом, никто не знает, сколько реально болеют раком щитовидной железы в Фукусиме. И даже в этом случае они заявляли, что для окончательного подсчёта числа случаев рака им нужно 2 года. Я не понимаю, как они считают, ведь у Фукусимского медицинского университета есть обширная база данных, и они могут немедленно назвать сумму. И никто из Комитета по надзору ни разу не жаловался на это. Когда подтвердился случай рака у 4-летнего ребёнка, комитет должен был понять, что данные Фукусимского медицинского университета неверны. Об этом случае стало известно на 28-м заседании Комитета по надзору. Эти заседания проходят каждые 3-4 месяца, но им долго не сообщали об этом. Если бы я была членом этого комитета, то возмутилась бы такой секретностью. Но никто из них не возмутился. Они продолжили обсуждения, как будто ничего не произошло. Я была в полном отчаянии, узнав об этом.
Окончание.
Источник: Health Effects of Fukushima Nuclear Disaster, Dr. Hisako Sakiyama, Prof. Katsuya Hirano, and Prof. Hirotaka Kasai, The Asia-Pacific Journal: Japan Focus, globalresearch.ca, October 01, 2020.