Имя Божие... Имя человеческое... Слово...
Об исследовании богословских споров вековой давности
Епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев). Священная тайна Церкви: Введение в историю и проблематику имяславских споров. - Изд. 2-е, испр. и доп. - СПб.: "Издательство Олега Абышко", 2007. - 912 с.: ил. - (Серия "Библиотека христианской мысли. Исследования").
В достопамятные времена своего воцерковления я старательно перечитывала Священное Писание.
Понимала, естественно, далеко не всё.
Но, пожалуй, больше всего спотыкалась на конструкциях типа: "многие... уверовали во имя Его [Иисуса Христа]" (Ин., 2, 23); причём подобных формулировок достаточно и в Новом, и в Ветхом Заветах.
Веровать в Бога - это понятно, но что такое веровать "во имя" Божие? Что же скрывается за этим названием: "Имя Божие"?
Только через несколько лет я узнала, что мой наивный вопрос уже обсуждался в самом начале ХХ века, причём вызвал в то время ожесточённые споры.
И не только споры, но и кровопролитие.
Сведений о тех давних событиях, а тем более - о противоборствующих теориях, было мало, но интерес к теме остался.
И вот передо мной - книга епископа Илариона (Алфеева) "Священная тайна Церкви: введение в историю и проблематику имяславских споров".
Прочитала её на едином дыхании.
Впечатление - ошеломляющее. Я никогда не предполагала, что настолько тяжёлые для понимания вещи можно излагать настолько интересно и доступно, и в то же время - обстоятельно.
О собственно богословском содержании книги "Священная тайна Церкви" не берусь и говорить - мне это не по силам. Отмечу лишь, что, повторяю, сложнейшие вопросы освещены в ней не с холодной надменностью профессионала, а с удивительным душевным теплом истинного пастыря.
Общее содержание книги гораздо шире, чем всестороннее описание имяславских споров начала ХХ века. Сквозь призму имяславской проблематики автор рассматривает всю историю Церкви.
Вопрос о почитании Имени Божия зародился очень давно, на заре человечества: "И Сифу [сыну Адама] бысть сын: именова же имя ему Енос, сей упова призывати имя Господа Бога" (Быт., 4, 26); - и продолжает оставаться актуальным до наших дней (временной предел своего исследования владыка Иларион ограничил 90-ми годами ХХ века).
На протяжении всей истории Церкви наблюдалось взаимное недопонимание между, условно говоря, церковными "практиками" и "теоретиками".
"Практики" - это люди, поставившие перед собой единственную цель - угождать Богу. Их подвижническая жизнь, основанная на всецелой преданности Богу, соделывала их достойными к приятию Божественного Откровения. Так, в частности, составлялось Священное Писание.
У "теоретиков" же были вполне земные цели; они упивались своей учёностью, поучали всех и вся, но при этом бесстыдно нарушали Третью Заповедь: "Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно" (Исх., 20, 7). Высокие Божественные Истины были недоступны их приземлённому, но весьма горделивому уму, поэтому время от времени они воздвигали жесточайшие гонения на "практиков" и их последователей.
В начале ХХ века противостояние обнаружилось в вопросе почитания Имени Божия.
Камнем преткновения в то время стали слова (из книги св. Иоанна Кронштадтского): "Имя Божие есть Сам Бог".
Обсуждающие разделились на два лагеря: имяславцы (всячески поддерживали формулировку св. Иоанна) и имяборцы (яростно с ней боролись).
Основные силы имяславцев сосредоточились не в России, а на Святой Горе Афон (хотя и на Афоне было достаточно имяборцев). Афонские монахи-имяславцы - это подвижники и молитвенники, которые знали о Боге, как говорится, не понаслышке, а Имя Божие было для них величайшей Святыней.
Имяборцы - это кабинетные философы-богословы, для которых богословие - не более, чем удобная ниша на рынке интеллектуальных услуг, а Имя Божие - не более, чем этикетка, приклеенная к товару под названием "Бог".
Имяборцы оказались не в состоянии вести полноценный богословский диспут, но, обладая рычагами власти, поспешили официально объявить оппонентов "еретиками" (со всеми вытекающими из этого последствиями).
Монахи-имяславцы продолжали настаивать на полноценном богословском обсуждении своей теории.
Тогда имяборцы применили свой главный богословский аргумент - пьяных солдат, с помощью которых с величайшим насилием (имелись не только раненые, но и убитые) увезли с Афона в Россию несколько сотен монахов-имяславцев. Надругательства над афонцами продолжались и в России. По существу это были первомученики ХХ века, - стыдно сказать! - от православных умученные. На Афоне же с тех пор русское монашество пришло в полнейший упадок.
Книга "Священная тайна Церкви" явилась результатом грандиозной исследовательской работы; один только список литературы включает более тысячи наименований. Основное внимание епископ Иларион уделяет, конечно же, богословию. Поэтому неудивительно, что некоторые исторические аспекты афонской трагедии остались за рамками этого исследования.
Дело в том, что афонская катастрофа разразилась в аккурат между революциями 1905 и 1917 годов, поэтому, безусловно, революционные настроения, которые так или иначе пронизывали все слои общества, оказали сильнейшее влияние на роковой характер развития событий.
Кроме того, надо учитывать, что афонский погром нанёс весьма ощутимый урон международному положению Российской Империи - и это буквально накануне Первой мировой войны.
Поэтому лично я не исключаю, что конфронтация между имяславцами и имяборцами искусно подогревалась извне (со стороны, как водится, "заклятых союзников", да и не только их). Вполне возможно, что о главных "дирижёрах", т.е. виновниках трагедии, до сих пор ничего не известно.
Безусловно, выявление закулисных интриг вокруг имяславских споров начала ХХ века - задача трудная, интересная и полезная; это - тема отдельного большого исследования.
Поэтому я допускаю, что параллельно с владыкой Иларионом (Алфеевым) мог бы потрудиться, например, Юрий Воробьевский, у которого тема исследования могла бы звучать приблизительно так: "Место имяславских споров в крушении Российской Империи".
Ведь последствия афонской катастрофы начала ХХ века были самые плачевные: это, с одной стороны, - падение авторитета церковной Иерархии, следовательно, значительное ослабление позиций Русской Православной Церкви в целом и расшатывание монархии; с другой - разрушение мистического молитвенного щита России (разгром русского монашества на Афоне). Насколько мне известно, Воробьевский рассматривает явления как бы сразу в двух направлениях, лучше сказать - уровнях:
а) "детективный" (поиск всевозможных провокаторов, агентов, шпионов);
б) мистический (противостояние молитвенной силы народа натиску демонических сил).
Думается, именно такой подход оптимален для наиболее полного осмысления тех далёких событий. Впрочем, возможно, владыка Иларион и сам планирует расширение области исследований.
Есть ещё одно очень важное значение имяславской проблематики для наших дней. Это - отношение к Имени Божиему, к имени человеческому и к слову вообще.
Мы видим, что сейчас многие люди обезумели от изобилия всевозможных "свобод" и, в частности, соревнуются между собой в глумлении над словом. Между тем словесность - величайший дар Божий, который требует благоговейного отношения.
Мало того, словесность непосредственно связана с нравственным обликом; апостол Иаков свидетельствует: "Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный" (Иак., 3, 2).
А евангелист Матфей передаёт поучение самого Иисуса Христа: "Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься" (Мф., 12, 36-37).
24.03.2008
Манькова О.А.
Епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев). Священная тайна Церкви: Введение в историю и проблематику имяславских споров. - Изд. 2-е, испр. и доп. - СПб.: "Издательство Олега Абышко", 2007. - 912 с.: ил. - (Серия "Библиотека христианской мысли. Исследования").
В достопамятные времена своего воцерковления я старательно перечитывала Священное Писание.
Понимала, естественно, далеко не всё.
Но, пожалуй, больше всего спотыкалась на конструкциях типа: "многие... уверовали во имя Его [Иисуса Христа]" (Ин., 2, 23); причём подобных формулировок достаточно и в Новом, и в Ветхом Заветах.
Веровать в Бога - это понятно, но что такое веровать "во имя" Божие? Что же скрывается за этим названием: "Имя Божие"?
Только через несколько лет я узнала, что мой наивный вопрос уже обсуждался в самом начале ХХ века, причём вызвал в то время ожесточённые споры.
И не только споры, но и кровопролитие.
Сведений о тех давних событиях, а тем более - о противоборствующих теориях, было мало, но интерес к теме остался.
И вот передо мной - книга епископа Илариона (Алфеева) "Священная тайна Церкви: введение в историю и проблематику имяславских споров".
Прочитала её на едином дыхании.
Впечатление - ошеломляющее. Я никогда не предполагала, что настолько тяжёлые для понимания вещи можно излагать настолько интересно и доступно, и в то же время - обстоятельно.
О собственно богословском содержании книги "Священная тайна Церкви" не берусь и говорить - мне это не по силам. Отмечу лишь, что, повторяю, сложнейшие вопросы освещены в ней не с холодной надменностью профессионала, а с удивительным душевным теплом истинного пастыря.
Общее содержание книги гораздо шире, чем всестороннее описание имяславских споров начала ХХ века. Сквозь призму имяславской проблематики автор рассматривает всю историю Церкви.
Вопрос о почитании Имени Божия зародился очень давно, на заре человечества: "И Сифу [сыну Адама] бысть сын: именова же имя ему Енос, сей упова призывати имя Господа Бога" (Быт., 4, 26); - и продолжает оставаться актуальным до наших дней (временной предел своего исследования владыка Иларион ограничил 90-ми годами ХХ века).
На протяжении всей истории Церкви наблюдалось взаимное недопонимание между, условно говоря, церковными "практиками" и "теоретиками".
"Практики" - это люди, поставившие перед собой единственную цель - угождать Богу. Их подвижническая жизнь, основанная на всецелой преданности Богу, соделывала их достойными к приятию Божественного Откровения. Так, в частности, составлялось Священное Писание.
У "теоретиков" же были вполне земные цели; они упивались своей учёностью, поучали всех и вся, но при этом бесстыдно нарушали Третью Заповедь: "Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно" (Исх., 20, 7). Высокие Божественные Истины были недоступны их приземлённому, но весьма горделивому уму, поэтому время от времени они воздвигали жесточайшие гонения на "практиков" и их последователей.
В начале ХХ века противостояние обнаружилось в вопросе почитания Имени Божия.
Камнем преткновения в то время стали слова (из книги св. Иоанна Кронштадтского): "Имя Божие есть Сам Бог".
Обсуждающие разделились на два лагеря: имяславцы (всячески поддерживали формулировку св. Иоанна) и имяборцы (яростно с ней боролись).
Основные силы имяславцев сосредоточились не в России, а на Святой Горе Афон (хотя и на Афоне было достаточно имяборцев). Афонские монахи-имяславцы - это подвижники и молитвенники, которые знали о Боге, как говорится, не понаслышке, а Имя Божие было для них величайшей Святыней.
Имяборцы - это кабинетные философы-богословы, для которых богословие - не более, чем удобная ниша на рынке интеллектуальных услуг, а Имя Божие - не более, чем этикетка, приклеенная к товару под названием "Бог".
Имяборцы оказались не в состоянии вести полноценный богословский диспут, но, обладая рычагами власти, поспешили официально объявить оппонентов "еретиками" (со всеми вытекающими из этого последствиями).
Монахи-имяславцы продолжали настаивать на полноценном богословском обсуждении своей теории.
Тогда имяборцы применили свой главный богословский аргумент - пьяных солдат, с помощью которых с величайшим насилием (имелись не только раненые, но и убитые) увезли с Афона в Россию несколько сотен монахов-имяславцев. Надругательства над афонцами продолжались и в России. По существу это были первомученики ХХ века, - стыдно сказать! - от православных умученные. На Афоне же с тех пор русское монашество пришло в полнейший упадок.
Книга "Священная тайна Церкви" явилась результатом грандиозной исследовательской работы; один только список литературы включает более тысячи наименований. Основное внимание епископ Иларион уделяет, конечно же, богословию. Поэтому неудивительно, что некоторые исторические аспекты афонской трагедии остались за рамками этого исследования.
Дело в том, что афонская катастрофа разразилась в аккурат между революциями 1905 и 1917 годов, поэтому, безусловно, революционные настроения, которые так или иначе пронизывали все слои общества, оказали сильнейшее влияние на роковой характер развития событий.
Кроме того, надо учитывать, что афонский погром нанёс весьма ощутимый урон международному положению Российской Империи - и это буквально накануне Первой мировой войны.
Поэтому лично я не исключаю, что конфронтация между имяславцами и имяборцами искусно подогревалась извне (со стороны, как водится, "заклятых союзников", да и не только их). Вполне возможно, что о главных "дирижёрах", т.е. виновниках трагедии, до сих пор ничего не известно.
Безусловно, выявление закулисных интриг вокруг имяславских споров начала ХХ века - задача трудная, интересная и полезная; это - тема отдельного большого исследования.
Поэтому я допускаю, что параллельно с владыкой Иларионом (Алфеевым) мог бы потрудиться, например, Юрий Воробьевский, у которого тема исследования могла бы звучать приблизительно так: "Место имяславских споров в крушении Российской Империи".
Ведь последствия афонской катастрофы начала ХХ века были самые плачевные: это, с одной стороны, - падение авторитета церковной Иерархии, следовательно, значительное ослабление позиций Русской Православной Церкви в целом и расшатывание монархии; с другой - разрушение мистического молитвенного щита России (разгром русского монашества на Афоне). Насколько мне известно, Воробьевский рассматривает явления как бы сразу в двух направлениях, лучше сказать - уровнях:
а) "детективный" (поиск всевозможных провокаторов, агентов, шпионов);
б) мистический (противостояние молитвенной силы народа натиску демонических сил).
Думается, именно такой подход оптимален для наиболее полного осмысления тех далёких событий. Впрочем, возможно, владыка Иларион и сам планирует расширение области исследований.
Есть ещё одно очень важное значение имяславской проблематики для наших дней. Это - отношение к Имени Божиему, к имени человеческому и к слову вообще.
Мы видим, что сейчас многие люди обезумели от изобилия всевозможных "свобод" и, в частности, соревнуются между собой в глумлении над словом. Между тем словесность - величайший дар Божий, который требует благоговейного отношения.
Мало того, словесность непосредственно связана с нравственным обликом; апостол Иаков свидетельствует: "Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный" (Иак., 3, 2).
А евангелист Матфей передаёт поучение самого Иисуса Христа: "Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься" (Мф., 12, 36-37).
24.03.2008
Манькова О.А.