Современность - как кризис "крестьянского мира"
На самом деле надо понять одно: практически вся человеческая (писаная) история - это история «крестьянского мира». Иначе говоря - жизни в отдельных, отделенных друг от друга поселениях. (Как правило, небольших.) Еще проще сказать - в деревнях, селах и небольших городках. Например, численность среднего греческого полиса не превышала 10 тыс. человек. «Мегаполисы», вроде Афин или Спарты с 200-300 тыс. населения встречались редко. Причем, стоит учитывать, что в значительной мере «городское население» попадало в сам город только спасаясь от врагов или же продавая свою продукцию. (Так что пресловутые «300 тысяч афинян» вовсе не означало, что все они «сидели» внутри городских стен. Нет, это - если использовать современные понятия - просто «особенности административного деления».)
Просто потому, что вплоть до самого недавнего времени основанием экономики всего мира было сельское хозяйство. А точнее, не просто сельское хозяйство, а традиционное сельское хозяйство, основанное на обработке индивидуального участка силами одной семьи. Понятно, что подобная форма хозяйствования не предполагает высокой плотности населения - скорее, наоборот, оптимумом тут является поселение на хуторах и поместьях. И чуть ли не единственной потребностью в концентрации в подобном мире является необходимость защищаться от нападений врагов. Собственно, и сам город до самого недавнего времени - это, прежде всего, военная крепость, а так же центр нахождения власти. (Которая, впрочем, до самого недавнего времени была неотделима от войны: как-никак, институт насилия и подавления.)
Торговая же, а уж тем более «ремесленная», части городской жизни были вторичными. (Торговля, впрочем, очень сильно была связана с властными функциями: 90-95% населения деньги использовали только для оплаты податей. Т.е., только это заставляло их включаться в системы «глобального обмена».) Впрочем, если честно, то подробно рассматривать особенности проживания человека «традиционного периода» надо отдельно. Тут же можно только отметить, что все базовые институты человеческого общества, все основные человеческие нормы - начиная с религиозных систем и заканчивая отношением к человеческой жизни - «затачивались» именно под указанное положение. (Т.е., под «распределенную сельскохозяйственную жизнь»)
Например, собственность в течение тысяч лет была, прежде всего, собственностью на землю и сельхозорудия. (В том числе, и «говорящие».) Отсюда вытекала и модель государства, как «инструмента земельных собственников», прежде всего, крупных. (Патриции, лендлорды, помещики - в общем, аристократия, как таковая - это именно «они».) Можно сравнить, например, это положение с современным - где собственность представляет собой (в лучшем случае) клочок бумаги, отсылающий к непонятно где работающим предприятиям. (В самом лучшем случае. Поскольку в худшем это «циферки» в недрах машинной памяти, непонятным образом производящие другие «циферки» - см. биткоин.) А государство - это нечто непонятное, состоящее из многих систем, причем большая часть из них никак для обычного человека не проявляется. (Точнее проявляется исключительно через трату собираемых налогов.)
Наверное, после этого не будет удивительным то, что подавляющее число людей просто не понимает, что и как работает. И - исходя из этого - просто не может с «этим» работать. Причем, касается это не просто «обыкновенных граждан», но и тех, кто находится на самом верху. В том смысле, что они так же пользуются привычными в прошлом представлениями, согласно которым демократия являет собой аналог «сельского схода», исполнительная власть сводится к «царю и боярам», экономика разделена между земельным наделом и сельской ярмаркой, ну и т.д., и т.п. (Собственно, не для кого не является секретом, что пресловутый «Экономикс» - то есть, базис для всех нынешних «экономических теорий» - это переложение идей Адама Смита и Рикардо, созданные сами знаете когда, и для чего.)
Но то же самое касается и самого элементарного, «бытового» поведения людей. Которые так же стараются «эмулировать» во всех условиях привычные им понятия «деревенской жизни». Начиная с идеи «родственников» или «своих» - в которые в расширенном варианте включают и друзей с коллегами по работе - которым противопоставляют «остальных». («Своим все, чужим ничего» - это одна из главных основ человеческой этики в течение тысячелетий.) И заканчивая концепцией, согласно которой «упорный труд может позволить достичь успеха». Забавно, но это так же проистекает из того самого, «распределенно-сельскохозяйственного» образа жизни. В котором вся трудовая деятельность была «хорошей» - т.е., несла пользу человеку. И даже наличие пресловутой аристократии - которая не работала принципиально - особых вопросов не вызывала. В том смысле, что считалось, что и она для чего-то нужна. Например, защищать от врагов. (Даже тогда, когда, как в Российской Империи после 1785 года дворяне были освобождены от государственной службы.)
То есть, еще раз: мир до самого недавнего времени был «миром крестьянским», с редким вкраплением городов. Которые в действительности так же мало чем отличались от деревень - ну, разве что, за исключением незначительного числа «столиц». (Париж, Лондон, Санкт-Петербург и т.п. населенные пункты включали в себя не более 10% жителей.) И именно эта «деревенская жизнь», и сформировала, по существу, человека - как социального обитателя. (Начиная с его отношению к труду и заканчивая половым влечением.) Однако - в связи с развитием систем производства - где-то со второй половины позапрошлого века мир начал переходить к совершенно иной форме организации. А именно - к «городской жизни». Под которой следует понимать не просто жизнь на территории города - переход к иной производственной модели. Поскольку теперь сфера производства перешла с «семейного надела» на обширные и крайне разветвленные производственные системы, требующие для успешного функционирования взаимодействия миллионов людей.
Причем, каждый из этих миллионов является важным для всех остальных. Наверное, тут не надо говорить, как это отличается от прошлого, в котором - если уж говорить правду - смерть или иное «уничтожение» одного из «производственных акторов» не влияла на судьбу остальных. А точнее - только делала «мир лучше», поскольку живым доставалось больше ресурсов. Причем - это относилось и к крестьянам, и к аристократам. Отсюда проистекала практически нулевая - если не отрицательная - ценность человеческой жизни. Более того - сюда стоит добавить крайне низкую стоимость «человеческого воспроизводства»: вложения в воспитание и образование детей были минимальными, что позволяло рассматривать их, как «природный ресурс», причем, ресурс практически бесконечный. Поэтому вся система цивилизации была - если так можно сказать - «человеконезависимой»: ценили землю (еще раз: собственность), ценили власть, ценили условные религиозные истины - но не людей.
В индустриальном мире же все изменилось. И в том смысле, что - как уже было сказано - производственные системы потеряли возможность масштабирования. (Для «крестьянского мира» минимум выживания социума находился около нуля: несколько десятков дворов, религиозное сооружение да княжеский двор - вот вам, по сути, и отдельное государство.) И в том, что затраты на подготовку работников значительно выросли: теперь надо, как минимум, обучить работников грамоте, а как максимум - дать им высшее образование. (И все это время они не создают прибавочного продукта, однако активно его потребляют.) Поэтому «как встарь» швыряться людьми - скажем, допускать их активную гибель от эпидемий, нарушения техники безопасности, преступности - стало очень невыгодно. И наоборот: способствовать улучшению человеческого здоровья, роста образованности, и вообще, увеличению человеческого счастья - оказалось очень и очень полезно.
Однако понимание того: как это сделать - разумеется, не возникло. Поскольку - как уже было сказано выше - все институты, нормы и правила остались прежними, относящимися к миру, где люди являлись малоценным ресурсом. И так просто взять - и выработать иные представления о бытие - так просто не получится. Отсюда, собственно, и проистекают все современные проблемы - начиная с ужасно построенных городов, являющих собой «скрытый ад». (Пресловутые «человейники», многочисленные трущобы, бесконечные пробки, загаженная «экология» - ну и т.д., и т.п.) И заканчивая плохо организованной образовательной системой, во-многом сохраняющей сложившуюся в «классический период» структуру. (Наверное, не надо говорить, что Я.А. Коменский свою «школу» проектировал отнюдь не под индустриальное производство. Равно - не под индустриальное производство создавались пресловутые университеты.)
А значит - необходимость кардинального изменения всей жизни людей до сих пор существует. Альтернатива этому - деградация производственных систем. Что, понятное дело, невозможно: итогом этой деградации станет деградация систем вооружений, а значит - проигрыш в «конкурентной гонке». Ну, а о том, что вытекает уже из всего этого, будет сказано уже в следующем посте.
P.S. На фоне вышесказанного, кстати, очень забавно начинают выглядеть разного рода "антииндустриальные утопии". Согласно которым "город убивает человека", и лишь "на природе" он может достичь своего благополучия. Поскольку в действительности наличествует совершенно иной процесс - и современный город является убийственным только потому, что он "не до конца город". (Разумеется, слово "город" тут употребляется условно - как синоним некоего "посткрестьянского" типа человеческого проживания - и не соответствует современному пониманию города. Который - см. чуть выше.)
Просто потому, что вплоть до самого недавнего времени основанием экономики всего мира было сельское хозяйство. А точнее, не просто сельское хозяйство, а традиционное сельское хозяйство, основанное на обработке индивидуального участка силами одной семьи. Понятно, что подобная форма хозяйствования не предполагает высокой плотности населения - скорее, наоборот, оптимумом тут является поселение на хуторах и поместьях. И чуть ли не единственной потребностью в концентрации в подобном мире является необходимость защищаться от нападений врагов. Собственно, и сам город до самого недавнего времени - это, прежде всего, военная крепость, а так же центр нахождения власти. (Которая, впрочем, до самого недавнего времени была неотделима от войны: как-никак, институт насилия и подавления.)
Торговая же, а уж тем более «ремесленная», части городской жизни были вторичными. (Торговля, впрочем, очень сильно была связана с властными функциями: 90-95% населения деньги использовали только для оплаты податей. Т.е., только это заставляло их включаться в системы «глобального обмена».) Впрочем, если честно, то подробно рассматривать особенности проживания человека «традиционного периода» надо отдельно. Тут же можно только отметить, что все базовые институты человеческого общества, все основные человеческие нормы - начиная с религиозных систем и заканчивая отношением к человеческой жизни - «затачивались» именно под указанное положение. (Т.е., под «распределенную сельскохозяйственную жизнь»)
Например, собственность в течение тысяч лет была, прежде всего, собственностью на землю и сельхозорудия. (В том числе, и «говорящие».) Отсюда вытекала и модель государства, как «инструмента земельных собственников», прежде всего, крупных. (Патриции, лендлорды, помещики - в общем, аристократия, как таковая - это именно «они».) Можно сравнить, например, это положение с современным - где собственность представляет собой (в лучшем случае) клочок бумаги, отсылающий к непонятно где работающим предприятиям. (В самом лучшем случае. Поскольку в худшем это «циферки» в недрах машинной памяти, непонятным образом производящие другие «циферки» - см. биткоин.) А государство - это нечто непонятное, состоящее из многих систем, причем большая часть из них никак для обычного человека не проявляется. (Точнее проявляется исключительно через трату собираемых налогов.)
Наверное, после этого не будет удивительным то, что подавляющее число людей просто не понимает, что и как работает. И - исходя из этого - просто не может с «этим» работать. Причем, касается это не просто «обыкновенных граждан», но и тех, кто находится на самом верху. В том смысле, что они так же пользуются привычными в прошлом представлениями, согласно которым демократия являет собой аналог «сельского схода», исполнительная власть сводится к «царю и боярам», экономика разделена между земельным наделом и сельской ярмаркой, ну и т.д., и т.п. (Собственно, не для кого не является секретом, что пресловутый «Экономикс» - то есть, базис для всех нынешних «экономических теорий» - это переложение идей Адама Смита и Рикардо, созданные сами знаете когда, и для чего.)
Но то же самое касается и самого элементарного, «бытового» поведения людей. Которые так же стараются «эмулировать» во всех условиях привычные им понятия «деревенской жизни». Начиная с идеи «родственников» или «своих» - в которые в расширенном варианте включают и друзей с коллегами по работе - которым противопоставляют «остальных». («Своим все, чужим ничего» - это одна из главных основ человеческой этики в течение тысячелетий.) И заканчивая концепцией, согласно которой «упорный труд может позволить достичь успеха». Забавно, но это так же проистекает из того самого, «распределенно-сельскохозяйственного» образа жизни. В котором вся трудовая деятельность была «хорошей» - т.е., несла пользу человеку. И даже наличие пресловутой аристократии - которая не работала принципиально - особых вопросов не вызывала. В том смысле, что считалось, что и она для чего-то нужна. Например, защищать от врагов. (Даже тогда, когда, как в Российской Империи после 1785 года дворяне были освобождены от государственной службы.)
То есть, еще раз: мир до самого недавнего времени был «миром крестьянским», с редким вкраплением городов. Которые в действительности так же мало чем отличались от деревень - ну, разве что, за исключением незначительного числа «столиц». (Париж, Лондон, Санкт-Петербург и т.п. населенные пункты включали в себя не более 10% жителей.) И именно эта «деревенская жизнь», и сформировала, по существу, человека - как социального обитателя. (Начиная с его отношению к труду и заканчивая половым влечением.) Однако - в связи с развитием систем производства - где-то со второй половины позапрошлого века мир начал переходить к совершенно иной форме организации. А именно - к «городской жизни». Под которой следует понимать не просто жизнь на территории города - переход к иной производственной модели. Поскольку теперь сфера производства перешла с «семейного надела» на обширные и крайне разветвленные производственные системы, требующие для успешного функционирования взаимодействия миллионов людей.
Причем, каждый из этих миллионов является важным для всех остальных. Наверное, тут не надо говорить, как это отличается от прошлого, в котором - если уж говорить правду - смерть или иное «уничтожение» одного из «производственных акторов» не влияла на судьбу остальных. А точнее - только делала «мир лучше», поскольку живым доставалось больше ресурсов. Причем - это относилось и к крестьянам, и к аристократам. Отсюда проистекала практически нулевая - если не отрицательная - ценность человеческой жизни. Более того - сюда стоит добавить крайне низкую стоимость «человеческого воспроизводства»: вложения в воспитание и образование детей были минимальными, что позволяло рассматривать их, как «природный ресурс», причем, ресурс практически бесконечный. Поэтому вся система цивилизации была - если так можно сказать - «человеконезависимой»: ценили землю (еще раз: собственность), ценили власть, ценили условные религиозные истины - но не людей.
В индустриальном мире же все изменилось. И в том смысле, что - как уже было сказано - производственные системы потеряли возможность масштабирования. (Для «крестьянского мира» минимум выживания социума находился около нуля: несколько десятков дворов, религиозное сооружение да княжеский двор - вот вам, по сути, и отдельное государство.) И в том, что затраты на подготовку работников значительно выросли: теперь надо, как минимум, обучить работников грамоте, а как максимум - дать им высшее образование. (И все это время они не создают прибавочного продукта, однако активно его потребляют.) Поэтому «как встарь» швыряться людьми - скажем, допускать их активную гибель от эпидемий, нарушения техники безопасности, преступности - стало очень невыгодно. И наоборот: способствовать улучшению человеческого здоровья, роста образованности, и вообще, увеличению человеческого счастья - оказалось очень и очень полезно.
Однако понимание того: как это сделать - разумеется, не возникло. Поскольку - как уже было сказано выше - все институты, нормы и правила остались прежними, относящимися к миру, где люди являлись малоценным ресурсом. И так просто взять - и выработать иные представления о бытие - так просто не получится. Отсюда, собственно, и проистекают все современные проблемы - начиная с ужасно построенных городов, являющих собой «скрытый ад». (Пресловутые «человейники», многочисленные трущобы, бесконечные пробки, загаженная «экология» - ну и т.д., и т.п.) И заканчивая плохо организованной образовательной системой, во-многом сохраняющей сложившуюся в «классический период» структуру. (Наверное, не надо говорить, что Я.А. Коменский свою «школу» проектировал отнюдь не под индустриальное производство. Равно - не под индустриальное производство создавались пресловутые университеты.)
А значит - необходимость кардинального изменения всей жизни людей до сих пор существует. Альтернатива этому - деградация производственных систем. Что, понятное дело, невозможно: итогом этой деградации станет деградация систем вооружений, а значит - проигрыш в «конкурентной гонке». Ну, а о том, что вытекает уже из всего этого, будет сказано уже в следующем посте.
P.S. На фоне вышесказанного, кстати, очень забавно начинают выглядеть разного рода "антииндустриальные утопии". Согласно которым "город убивает человека", и лишь "на природе" он может достичь своего благополучия. Поскольку в действительности наличествует совершенно иной процесс - и современный город является убийственным только потому, что он "не до конца город". (Разумеется, слово "город" тут употребляется условно - как синоним некоего "посткрестьянского" типа человеческого проживания - и не соответствует современному пониманию города. Который - см. чуть выше.)