Путь революционера - продолжение.
Итак, Фидель Кастро стал одним из тех людей, которым удалось не просто занять высокое положение в обществе, но изменить саму его основу. И если первое является пусть недоступным для большинства (пост президента в стране один - граждан много), но все же довольно обыденным явлением, то второе ставит данного политика в число довольно немногочисленных героев, которым это удалось. Собственно, именно это, как было сказано в первой части, и является наиболее ценным из «кастровского наследства». В конце концов, даже эстетически «барбудос» выглядят гораздо привлекательнее, нежели «мышино-серые» «системные лидеры». (Причем, к сожалению, не только буржуазные - наши, советские Хрущев с Брежневым так же на фоне того же Кастро выглядят заштатными завхозами. Впрочем, эстетическое впечатление - безусловно вторичное, хотя совсем отбрасывать его нельзя.) Поэтому имеет смысл рассматривать его жизнь именно, как «путь революционера» - и в этом плане попытаться найти те закономерности, что обеспечили Фиделю почти невероятную победу.
Т.е., попытаться сделать то, что, в общем-то, и является определяющей особенностью разумного существа - найти способ победить всемогущий Хаос, олицетворением которого и является «установленная свыше» судьба. Пускай даже столь завидная, как у сына богатого землевладельца, будущего богатого адвоката и потенциального депутата - а то и министра. Но Фидель отверг все это ради гораздо более почетного и славного пути - пути человека, изменяющего реальность. И ему это удалось. Удалось не просто выжить в том «кипящем котле» вооруженной борьбы, политики и страстей, но и дожить до 90 лет - возраста, малодоступного даже большинству богачей, ведущих сытую и спокойную (что гарантируется их состоянием) жизнь. А тут - человек, о жизни которого можно сказать все, что угодно, но только не то, что она была подчинена правилам пресловутого ЗОЖа. Причем, сигары и ром тут являются самыми слабыми факторами - по сравнению с пулями и снарядами, ядами и взрывчаткой, а так же иными способами прерывания жизни, которыми кубинского лидера пытались отправить к праотцам в течении длительного времени.
А значит, даже с «личной точки зрения» этот самый «секрет успеха» выглядит привлекательным. Правда, только сначала. Потому, что при внимательном рассмотрении можно увидеть, что он полностью противоречит всем обывательским представлениям - что неизбежно вызывает необходимость ломки всех стереотипов. И не только. А значит, для вступления на него необходима огромная внутренняя смелость и не менее огромное желание. Впрочем, среди огромного множества людей, населяющих нашу планету, всегда найдутся те, у кого будет и то, и иное. Даже среди жителей бывшего СССР, несмотря на их общее сломленное состояние, найдутся те, кто решит выбрать данную стезю. Однако, как раз в этом месте важно понять, что следует сделать, чтобы этот путь не уперся в тупик - не важно, очередного «майдана» или бессмысленного активизма. Поэтому, как уже говорилось, следует внимательно приглядеться к тому, что было раньше.
* * *
В прошлой части я уже затрагивал вопрос о природе успеха Фиделя и его «движения 26 июля». Впрочем, точнее будет сказать, вообще успеха радикальных революционеров - поскольку указанные особенности, в общем-то универсальны, и характеризуют любое победившее революционное движение. Еще раз повторю - победившее, так как «революционеры вообще», даже если ограничится левым спектром, представляют собой такой широкий спектр деятелей с такой огромной разницей в моделях поведения, что выявление каких-либо закономерностей тут невозможно. Да и не нужно. А вот выделить способ, ведущий к реализации поставленных целей, разумеется, возможно.
Об этом я так же немного сказал в прошлой части. Успех революционера основывается на трех составляющих - двух довольно очевидных, и одной не совсем обычной. Очевидными (на первый взгляд) тут является, во-первых, необходимость личной храбрости - т.е., следует ставить цель выше всего, включая саму жизнь. Впрочем, на это можно возразить: а как же бороться за революцию, если жизнь будет потеряна? Кажется резонным, однако это, как уже было сказано, обывательское представление, основанное на применении критериев «безопасного общества» к ситуации, очень сильно выходящей за ее пределы. На самом деле, в условиях напряженной борьбы, именно рискующие жизнью имеют большую вероятность выжить - по сравнению с теми, кто предпочел более безопасные методы. Причина проста: так как борьба представляет собой противодействие не с бездумной природной силой, то «плотность удара» ее не «распределяется по гауссиане». А напротив, всегда концентрируется там, где, по мнению противодействующей стороны, должен быть «нормальный человек». Т.е., как раз тот, что должен ценить свою жизнь больше, чем все остальное.
Подобная особенность, кстати, очень хорошо проявляется в войну, где именно безумные, на первый взгляд, действия способны привести к победе. К примеру, самое страшное, что может случиться на поле боя - так это то, если наступающие солдаты, выбравшиеся из окопов, испугаются, и «залягут на землю». Поскольку в данном случае их практически гарантированно уничтожит артиллерия и минометы противника. Причина банальна - вероятность гибели практически прямо пропорциональна времени, проведенном без укрытия. А значит, самая верная тактика в подобном случае - как можно быстрее добежать до вражеских окопов. Именно этому учат уставы всех армий - однако именно подобный вариант боя является наиболее отличающимся от всех обыденных представлений. Для «нормальной» жизненной ситуации, когда опасность, как правило, «точечная», самое логичное действие - переждать. Что и старается делать неподготовленный боец. И только тогда, когда указанная модель поведения «мирного времени» неизбежно сменяется новой, основанной на практике войны, этот самый боец превращается в ветерана, имеющего на порядок большие шансы на выживание.
* * *
Именно подобному принципу подчиняется и жизнь революционера. Только вместо артиллерии и минометов тут противодействующим выступает репрессивный аппарат государства. Основанный, впрочем, на том же самом принципе - на противодействии типовому поведению обывателя. Ведь почему Батиста выпустил Кастро из тюрьмы? А потому, что был уверен: после такого «воспитания» у последнего не будет даже желания возвращаться на Кубу. А «мексиканский сиделец» для диктатора был не страшен. То, что помилованный узник предпочтет не обращение к тихому буржуазному существованию, а вооруженную борьбу - подобной мысли у него даже не возникало. Кстати, то же самое можно сказать и про русских революционеров и борющееся с ними самодержавие: все утверждения в «мягкости» последнего основываются как раз на том, что Империя не считала «бунтовщиков» своими системными врагами. На самом деле, если возникала осознанная опасность - как в 1905 году - то монархический режим не жалел боевых пуль и снарядов для подавления любого, самого слабого, сопротивления. Никакой мягкости не было и в подавлении рабочих выступлений, вроде знаменитого «Ленского расстрела», ни в отношении к крестьянским восстаниям. «Столыпинские галстуки» тому порука.
Но в «мирное время», по отношению к «слабым обывателям», которыми мнились порой революционеры, вполне можно было проявить и некое «милосердие» - вроде замены каторги на ссылку. Что, в общем-то, должно было привести к «прояснению мозгов» и отказу от дальнейшей борьбы. Причем, как не странно, для большинства подобных репрессий, в виде внесудебной ссылки, вполне хватало - и многие «вольнодумствующие студенты» реально могли отказаться от дальнейшего участия в освободительной борьбе. Но, разумеется, были и те, для кого оптимальным вариантом становилось обратное - не возвращение в обывательское состояние, а усиление «градуса» противостояния. И таковых оказывалось немало. Впрочем, вернемся пока к Фиделю и Кубе. На самом деле, большая часть «чудесного спасения» команданте состоит именно в том, что он действовал противоположно тому, чего от него ожидали люди с обывательским складом ума. И когда он, после высадки с «Гранмы» и потери большей части «десанта» вместо Сьерра-Маэстра и продолжать борьбу.
В результате чего у него уже через полгода было в несколько раз больше людей, а через два - он смог с победой войти в Гавану. А все потому, что, как известно, «на штыках нельзя сидеть», т.е., нельзя править с стране, где большая часть населения ненавидит власть, опираясь только на военную силу. Рано или поздно, но окажется, что во-первых, эта сила недостаточна в борьбе с народом. А, во-вторых, что она так же представляет из себя не что иное, как этого народа определенную часть. Именно поэтому, при определенных условиях, большая часть солдат лояльны власти только до некоторого момента - а потом начинается переход их на сторону восставших. Так было на Кубе в 1957 году, так было в России 1917.
Впрочем, как можно понять, ключевое понятие тут - «рано или поздно». Именно отсюда вытекает вторая «очевидная» особенность «успешного» варианта действий - упорство в достижении своих целей. Поражение в одном бою не значит поражения в войне, а неудача в одном этапе революционного движения не значит гарантированного его неуспеха. Собственно, тут так же можно указать на «универсальность» данного метода, относящегося не только к Кубе, но и, например, к ситуации в России начала XX века. Для «российского примера» очевидность указанного вывода, наверное, даже выше - ведь тут мы имеем дело не с очередным бунтом, каковым являлся, фактически, штурм казарм Монкада - но с практически всенародной революцией (если рассматривать 1905 год). Наверное, обидно было осознавать, что после всеросиийской стачки, после баррикад на улицах и массовых восстаний в провинции наступил вновь ненавидимый «классовый мир», с городовыми на перекрестках, нищетой масс и роскошью знати. Но революционер должен уметь ждать - но ждать не пассивно, а активно использовать весь тот опыт, что дала ему проигравшая революция. И положительный, и отрицательный. Для Кастро, кстати, более ценным оказался именно отрицательный пример - он понял, что кучка вооруженных заговорщиков не представляет для власти особой опасности.
Впрочем, еще раньше это понял Ульянов-Ленин с его знаменитым «мы пойдем другим путем». А ведь великие слова, к сожалению, мало кем понятые - ведь даже сейчас крайне популярной выглядит идея о том, что небольшая сплоченная группа заговорщиков может выступить фактором исторического прогресса. Если она сможет осуществить физическое насилие над существующей властью. Впрочем, последнее неудивительно - ведь как раз подобное представление характерно для обывателя для восприятия любой революции. Получается парадокс: бунтовщики-заговорщики, как правило, воспринимают себя «антиобывательскими силами», но остаются в плену обыденных представлений. Преодолев «первую часть» последних, состоящих в страхе перед репрессивной государственной машиной, они, тем не менее, в значительной мере, сохраняют обыденное мышление. Более того, в этот момент данные люди начинают неявно «реализовывать» ни что иное, как созданный в общественном сознании архетип «бунтовщика». Причем, зачастую негативный. Подавляющая часть всевозможных жестокостей, которые обычно предписываются революционерам вообще, относится как раз к данному моменту - к существованию последних в условиях господствующего информационного поля.
* * *
И вот тут мы приходим к самому важному - к тому, что реально делает революционера революционером, а главное - победителем. К тому самому, неочевидном «ключу успеха», который отличает тех, у кого революция удалась, от тех, кто оказывается, в конечном итоге, проигравшим. К тому, что революция удается только тогда, когда ее авторы не забывают самого главного - а именно, того, что творится это действо не ради их личных желаний, а ради того, чтобы реализовать исторические потребности народа. Т.е., когда они отходят от произвольности действий, характерных для обыденных представлений, и переходят на иной уровень взаимодействия с «историческим потоком». А именно - на выработку своих, более точных и тонких представлений о мире. Это - как раз то же самое, что я обыкновенно называю зарождение «локусов»: появление неких групп людей, для которых характерно иное, нежели в обществе в целом, информационное поле. Т.е., иная этика, иные модели поведения, а самое главное - иные «фильтры», через которые человек воспринимает информацию.
В Росси конца XIX - начала XX века основанием для подобных локусов были марксистские кружки. На Кубе середины XX столетия - разнообразные «левые» группы. Правда, говоря о данной ситуации, следует не забывать об основном «суперфакторе» данного времени - а именно, о «Тени СССР». О том влиянии, которое советский опыт оказал на общественное сознание развитых, да и не слишком развитых стран. Эта самая «тень», удивительным образом, оказывала на все формирующиеся локусы не просто «социализирующее», но и «марксимизирующее» действие, заставляя далеких от учения Маркса и Энгельса людей принимать марксистскую модель мира. И именно - понятие «класс», «эксплуатация» или «прибавочная стоимость». Это потом, когда указанное давление СССР исчезло, началось массовое изгнание данных понятий из понятийного аппарата «неавторитарных левых». В результате чего последние не просто потеряли лидерство в мире, но и превратились в свою полную противоположность - в ярых сторонников самых отъявленных форм капиталистической эксплуатации. Что мы и можем наблюдать сейчас, и что является трагическим последствием как раз указанной «тени». Что поделаешь - мир диалектичен, и сильные стороны при некоторых изменениях неизбежно оказываются слабыми.
Но тогда, в 1950 годах, до этого было еще далеко - СССР еще блистал в Истории, как негаснущая звезда, и его влияние на мысль всех неравнодушных и честных людей было огромно. Именно этот фактор помог достаточно аморфной группе кубинских «патриотов» стать теми, кто привел свою страну к процветанию. Причем, до определенного времени ни Кастро, ни его соратники явно не декларировали свои марксистские предпочтения - более того, они еще не осознавали, что действуют в их рамках. Однако именно этот факт дал им то, что сделало «движение 26 июля» настоящим локусом, способным к «развороту» в полноценное «новое общество». Собственно, к чести Фиделя стоит сказать, что он оказался способным осознать данный факт - хотя и не сразу. Признать правоту давно умерших основоположников и их «скучных книг» для молодых борцов за народное счастье, привыкших спать с винтовкой в руках, было, конечно, тяжело. Но, тем не менее, это было сделано - и Куба была объявлена социалистической страной. Так что не стоит думать, что это - случайный факт, как выходит из популярной сегодня концепции, состоящей в том, что Фидель признал «социализм» лишь для того, чтобы получать советскую помощь. Нет, это, разумеется, неверно - напротив, кубинцы не просто признали себя социалистами и коммунистами, но и продолжали делать это даже тогда, когда от подобного положение могло только ухудшаться (в 1990 годы).
* * *
Правда, если честно, то особо глубокого понимания диалектического материализма у «детей тени СССР» не было - да и быть не могло. Именно поэтому дальнейшее развитие страны оказалось пускай не трагичным, но и не столь блестящим, как могло бы быть. Но подобные претензии от людей, живущих в государстве (точнее государствах), возникших на территории погибшей державы, людей из стран, где господствуют правые, а то и ультраправые взгляды, где эксплуатация трудящихся год от года все усиливается, а левые (даже не коммунистических взглядов) влачат самое жалкое существование - смешны и абсурдны. Не нам, «детям поражения», обсуждать титанов прошлого, и рассуждать, где они допустили ошибку и что они делали не так, и чем они хуже других, еще более величественных титанов.. Гораздо важнее для нас сейчас понять, как революционеры прошлого смогли стать тем, кем стали - и как использовать этот опыт. Именно в этом и состоит всемирноисторическое значение Фиделя Кастро - равно как и всех иных героев Революции…
