Пасха в Новой Деревне
Всех христиан - со Светлым Праздником Пасхи!
Сегодня, 16 апреля, совпадают дни празднования Пасхи и у католиков и у православных.
Самая запоминающаяся Пасха в моей жизни - это первое посещение действующего Православного Храма. Это был год 1987 или 88-й. Я тогда работал преподавателем спецтехнологии в ПТУ. Спецтехнология - это предмет по специальности. Нас, преподавателей спецтехнологии было двое. У меня - все учебные группы по слесарному делу - автослесари, слесари КИПа, слесари-наладчики, а у Коли Мезенцева - все группы станочников - токаря, фрезеровщики, шлифовальщики. Делить учебную нагрузку нам с Колей не надо было - специфика у каждого своя, а задачи в общем похожие, и мы с Николаем сдружились.
Был он лет на десять старше меня, был разведён и жил один. Лет пять до этого, с Николаем приключилась беда. Он был комендантом в летнем лагере учащихся, и как-то в темноте, на ощупь, пытался найти распределительный электрощит в общежитии где проживали птушники. Дверца щита оказалась открытой, и Николай обеими руками попал на оголенные провода, замкнув их на себя. Разряд прошел через сердце. Он чудом выжил, но потерял два пальца - большой и указательный на правой руке и несколько фаланг на пальцах левой руки и иногда у него сильно «прихватывало» сердце. После такого, Николай стал верующим. Из преподавателей училища его за это ни кто не уволил, во времена 80-х на это смотрели уже сквозь пальцы, и все, включая руководство училища и партком, относились, скорее, с пониманием.
Проживал он тогда в подмосковном городе Пушкино. И как-то по весне зазвал он меня к себе на выходные. Я был молод, холост и мог себе позволить зависнуть где-нибудь в гостях на несколько дней. Вечерком мы хорошенько поддали у него в гостях, а на утро Коля предложил сходить в церковь неподалёку - посмотреть на Пасхальные торжества.
Я, молодой, правильный комсомолец, ни разу к тому времени в церкви не был. Для меня Пасха была связана, разве что, с «Пасхальными Дискотеками», которую устраивали для молодёжи до часу ночи в пасхальную субботу, вместо обычных 23-00, чтобы комсомольцы на Крестный ход не ходили.
Конечно, я знал и о крашеных яйцах и о куличах. И у нас в семье и яйца красили, и куличик мама делала, не смотря на то, что отец был партийным. Просто воспринималось это как некая традиция, мало связанная с религией.
И мне было интересно, что же народ делает в церквях на Пасху?
Короче, повел меня Николай в Церковь.
Церковь оказалась деревянной, с небольшой звонницей и крошечной голубой маковкой.
Внутри я с интересом крутил головой рассматривая, неизвестный, новый для меня мир.
Церковь оказалась довольно светлой, по крайней мере, я представлял её себе гораздо мрачнее. Народу было много и на первый взгляд, все перемещались хаотично. Самая интересная очередь была к священнику, стоявшему как - то сбоку от Царских ворот, просто у стены. Этот Батюшка был статный, крупной фигуры, с правильными чертами лица, бородой с проседью и высоким сократовским лбом. Он исповедовал и причащал.
Я исповедь до того видел только в советском фильме «Овод» - как главный герой исповедовался в католическом храме - в темноте кабинки, через решётку, невидимому священнику.
А тут все намного проще - в очереди к священнику были и старушки, которые целовали священнику руку и сгибались, подставляя спину под крестное знамение, а были и вполне интеллигентного, даже можно сказать представительного вида мужчины, прилично, по советским временам одетые. Некоторые из них, подходя к этому священнику, просто здоровались с ним за руку, обменивались парой фраз, причем священник этот улыбался им как старым знакомым. Такое, демократичное отношение священника к прихожанам меня тогда очень поразило.
Потом, спустя несколько лет, я узнал, кто был этот батюшка, на которого я тогда обратил внимание. Когда в 1990 году разнеслась весть об убийстве протоирея Александра Меня, и во всех газетах замелькала его фотография, я узнал того священника в небольшой церкви на окраине города Пушкино.
Отец Александр был очень популярен среди деятелей культуры и искусства, многие приезжали к нему в этот маленький Храм на окраине Пушкино. Именно о нем известные строки Александра Галича:
Когда я вернусь, я войду в тот единственный дом,
где с куполом синим не властно соперничать небо.
И ладана запах как запах приютского хлеба
Ударит в меня и заплещется в сердце моем.
Когда я вернусь…
Протоирей Александр Мень был очень коммуникабельным человеком. Как-то в одной из фирм, где довелось работать, начальником охраны был бывший КГБшник, сотрудник отдела по религиозным организациям. Он курировал, в том числе и Александра Меня. И как не странно, дружил с ним.
Ни для кого сейчас не секрет, что отношения Советской Власти и Православной Церкви были очень специфическими. И разрешая Служение, власть плотно опекала Церковь, видя в ней идеологического соперника. Мень не был, как сейчас сказали бы «агентом КГБ», но вынужден был принимать установленные правила игры и контактировать с Властью, как впрочем и все священники того времени.
Вот так, попав в церковь в первый раз в жизни, мне посчастливилось увидеть протоирея Александра Меня.
Сегодня, 16 апреля, совпадают дни празднования Пасхи и у католиков и у православных.
Самая запоминающаяся Пасха в моей жизни - это первое посещение действующего Православного Храма. Это был год 1987 или 88-й. Я тогда работал преподавателем спецтехнологии в ПТУ. Спецтехнология - это предмет по специальности. Нас, преподавателей спецтехнологии было двое. У меня - все учебные группы по слесарному делу - автослесари, слесари КИПа, слесари-наладчики, а у Коли Мезенцева - все группы станочников - токаря, фрезеровщики, шлифовальщики. Делить учебную нагрузку нам с Колей не надо было - специфика у каждого своя, а задачи в общем похожие, и мы с Николаем сдружились.
Был он лет на десять старше меня, был разведён и жил один. Лет пять до этого, с Николаем приключилась беда. Он был комендантом в летнем лагере учащихся, и как-то в темноте, на ощупь, пытался найти распределительный электрощит в общежитии где проживали птушники. Дверца щита оказалась открытой, и Николай обеими руками попал на оголенные провода, замкнув их на себя. Разряд прошел через сердце. Он чудом выжил, но потерял два пальца - большой и указательный на правой руке и несколько фаланг на пальцах левой руки и иногда у него сильно «прихватывало» сердце. После такого, Николай стал верующим. Из преподавателей училища его за это ни кто не уволил, во времена 80-х на это смотрели уже сквозь пальцы, и все, включая руководство училища и партком, относились, скорее, с пониманием.
Проживал он тогда в подмосковном городе Пушкино. И как-то по весне зазвал он меня к себе на выходные. Я был молод, холост и мог себе позволить зависнуть где-нибудь в гостях на несколько дней. Вечерком мы хорошенько поддали у него в гостях, а на утро Коля предложил сходить в церковь неподалёку - посмотреть на Пасхальные торжества.
Я, молодой, правильный комсомолец, ни разу к тому времени в церкви не был. Для меня Пасха была связана, разве что, с «Пасхальными Дискотеками», которую устраивали для молодёжи до часу ночи в пасхальную субботу, вместо обычных 23-00, чтобы комсомольцы на Крестный ход не ходили.
Конечно, я знал и о крашеных яйцах и о куличах. И у нас в семье и яйца красили, и куличик мама делала, не смотря на то, что отец был партийным. Просто воспринималось это как некая традиция, мало связанная с религией.
И мне было интересно, что же народ делает в церквях на Пасху?
Короче, повел меня Николай в Церковь.
Церковь оказалась деревянной, с небольшой звонницей и крошечной голубой маковкой.
Внутри я с интересом крутил головой рассматривая, неизвестный, новый для меня мир.
Церковь оказалась довольно светлой, по крайней мере, я представлял её себе гораздо мрачнее. Народу было много и на первый взгляд, все перемещались хаотично. Самая интересная очередь была к священнику, стоявшему как - то сбоку от Царских ворот, просто у стены. Этот Батюшка был статный, крупной фигуры, с правильными чертами лица, бородой с проседью и высоким сократовским лбом. Он исповедовал и причащал.
Я исповедь до того видел только в советском фильме «Овод» - как главный герой исповедовался в католическом храме - в темноте кабинки, через решётку, невидимому священнику.
А тут все намного проще - в очереди к священнику были и старушки, которые целовали священнику руку и сгибались, подставляя спину под крестное знамение, а были и вполне интеллигентного, даже можно сказать представительного вида мужчины, прилично, по советским временам одетые. Некоторые из них, подходя к этому священнику, просто здоровались с ним за руку, обменивались парой фраз, причем священник этот улыбался им как старым знакомым. Такое, демократичное отношение священника к прихожанам меня тогда очень поразило.
Потом, спустя несколько лет, я узнал, кто был этот батюшка, на которого я тогда обратил внимание. Когда в 1990 году разнеслась весть об убийстве протоирея Александра Меня, и во всех газетах замелькала его фотография, я узнал того священника в небольшой церкви на окраине города Пушкино.
Отец Александр был очень популярен среди деятелей культуры и искусства, многие приезжали к нему в этот маленький Храм на окраине Пушкино. Именно о нем известные строки Александра Галича:
Когда я вернусь, я войду в тот единственный дом,
где с куполом синим не властно соперничать небо.
И ладана запах как запах приютского хлеба
Ударит в меня и заплещется в сердце моем.
Когда я вернусь…
Протоирей Александр Мень был очень коммуникабельным человеком. Как-то в одной из фирм, где довелось работать, начальником охраны был бывший КГБшник, сотрудник отдела по религиозным организациям. Он курировал, в том числе и Александра Меня. И как не странно, дружил с ним.
Ни для кого сейчас не секрет, что отношения Советской Власти и Православной Церкви были очень специфическими. И разрешая Служение, власть плотно опекала Церковь, видя в ней идеологического соперника. Мень не был, как сейчас сказали бы «агентом КГБ», но вынужден был принимать установленные правила игры и контактировать с Властью, как впрочем и все священники того времени.
Вот так, попав в церковь в первый раз в жизни, мне посчастливилось увидеть протоирея Александра Меня.