(no subject)
На днях приобрел отличную книгу: К.Харнский «Китай с древнейших времён до наших дней», издана в 1927 году во Владивостоке (ул.Ленинская, 43). Тираж 4000 экз.
Китайская жизнь и история на 440 страниц увеличенного формата. С картинками ;-)
Это, кстати, вполне коммерческое издание, выпущенное процветавшим в годы НЭПа дальневосточным Акционерным обществом «Книжное дело».
Впрочем, с учетом того, что именно через это акционерное предприятие в 20-е годы шло распространение советских книг в Китае и Японии, нет сомнения, что основным акционером АО «Книжное дело» были соответствующие «компетентные органы»… Да и автор книги работал на русскую разведку при царе, при временном правительстве и при советской власти.
Потомственный дворянин Полтавской губернии Константин Андреевич Харнский родился 30 мая 1884 г. в местечке Кальвария бывшей Сувалкской губернии (ныне Литва) в семье офицера. Потомственный дворянин стал и потомственным военным, закончив Московский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище (ныне Академия Ракетных Войск Стратегического Назначения, но и в начале ХХ века это было центральное военно-техническое учебное заведение Российской империи).
Служивший после русско-японской войны на Дальнем Востоке и в Маньчжурии Константин Харнский свой первый разведывательный опыт получил в 1912-14 гг. в служебной командировке в Японии в качестве слушателя-практиканта Окружной школы восточных языков. В этой школе он сразу изучал японский, китайский и маньчжурский языки (что, кстати, не было исключением - после 1905 г. эти языки с понятными целями изучала значительная группа русских офицеров: армия спешно наверстывала упущения в разведывательно-аналитическом обеспечении Дальневосточного театра…)
Но в 1914 г. Харнскому, как и большинству офицеров-«восточников» пришлось отправиться на Запад. С октября 1914 г.он в действующей армии, в окопах Первой мировой. Был несколько раз ранен, в 1916 г. получил крайне тяжелую контузию, став инвалидом. Награжден за отличия в боях орденами Св.Станислава с мечами и бантом, Св.Анны с мечами и бантом.
Летом 1917-го негодный по контузии к окопной службе боевой офицер Харнский вернулся во Владивосток, где продолжил военную службу в качестве кадрового сотрудника («агентуриста» - по терминологии тех лет) в разведке Приамурского военного округа. И тут началось…
С начала Первой мировой Владивостокский порт стал одним из ключевых узлов мировой бойни - именно чрез него шло основное снабжение России заграничными поставками оружия и снаряжения из США, Японии и англо-французских колоний. К 1918 году в городе присутствовали дипломаты, дельцы и солдаты всех стран - от ведущих мировых держав Антанты до чехословаков и оккупационного корпуса из соседнего Китая.
Власть в городе - и реальная и номинальная - с 1917 по 1922 гг. менялась десятки раз, здесь даже Украина с гулявшими по ней фронтами отдыхает.
У военного разведчика Харнского было распространенное во всех разведках мира журналистское прикрытие. Он оказался, действительно, талантливым журналистом. Вот как он описывал Владивосток тех лет:
«Этот скромный окраинный город был тогда похож на какую-нибудь балканскую столицу по напряженности жизни, на военный лагерь по обилию мундиров. Кафе, притоны, дома христианских мальчиков, бесчисленные, как клопы в скверном доме, спекулянты, торгующие деньгами обоих полушарий и товарами всех наименований. Морфий и кокаин; проституция и шантаж; внезапные обогащения и нищета. Напряженное ожидание то одного, то другого перехода. Белогвардейцы и партизаны, монархический клуб рядом с митингом левых. Взаимное напряженное недоверие. Шпики. Взлетающие на воздух поезда в окрестностях и неизвестно куда пропадающие люди. Отдайте одну улицу белым, а другую красным, прибавьте по полку солдат разных наций от голоколенных шотландцев до аннамитов и каких-то неведомых чернокожих; и над всем этим - интервентский кулак…»
В таком водовороте дворянин-офицер-разведчик-востоковед-журналист Харнский не случайно стал склоняться к большевикам - все остальные политические силы в отношениях с интервентами скатывались к откровенному блядству. В период февральской революции Харнский увлекался социалистами-федералистами (видимо, сказывалось шляхетское происхождение из «Речи Посполитой» - славянские социалисты-федералисты были тогда особенно активны в Белоруссии, Литве и немного на Украине; впрочем, победили только грузинские социал-федералисты и то не надолго - пока их не изгнали грузинские большевики). Уже в 1920 г. профессиональный разведчик-востоковед, официально работавший переводчиком в штабе оккупационных войск США, становится членом ВКП(б). В тех краях и в те годы это было довольно смертельное занятие.
В том же 1920 г. к бывшему штабс-капитану и подпольному большевику Харнскому, редактору литературного отдела газеты «Дальневосточное обозрение», пришел бывший штасб-капитан и большевик-партизан Пётр Парфёнов. Он принёс стихи:
Сохранятся, точно в сказке
Вековые будто пни
Штурмовые ночи Спасска,
Николаевские дни.
«Вековые будто пни» эстету Харнскому категорически не понравились, он посоветовал товарищу по подполью поработать над рифмами. В итоге получилось то, что стало известно очень широко - то, что на мой взгляд, является лучшей песней эпохи гражданской войны. Свои варианты на эту мелодию пели и белые и красные. Но «классический» советский вариант создал именно Парфёнов, не без влияния Харнского.
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед,
Чтобы с бою взять Приморье -
Белой армии оплот.
Наливалися знамена
кумачом последних ран,
Шли лихие эскадроны
Приамурских партизан.
Этих лет не смолкнет слава,
Не померкнет никогда,
Партизанские отряды
Занимали города.
И останутся как в сказке,
Как манящие огни,
Штурмовые ночи Спасска,
Волочаевские дни.
Разгромили атаманов,
Разогнали воевод,
И на Тихом океане
Свой закончили поход.
Кстати, до 1920 г. войска US-army применяли против приамурских партизан химическое оружие, израсходовав снарядов с ипритом на порядок больше чем Тухачевский в Тамбовской губернии годом позже.
А востоковед Харнский продолжил свой поход на Тихом океане - с лета 1920 г. он корреспондент отделения Телеграфного Агентства Дальне-Восточной Республики в Пекине, затем - заведующий информационным (по сути, разведывательным) отделом МИД ДВР, секретарь дипломатической миссии ДВР в Китае и т.д.
В итоге созданная большевиками «буферная» республика, играя на противоречиях США и Японии, дипломатическим путем обеспечила прекращение иностранной интервенции на нашем Дальнем Востоке.
После окончательного ухода интервентов и слияния ДВР с РСФСР Константин Харнский становится преподавателем Восточного факультета Дальневосточного госуниверситета, одного из ведущих центров востоковедения в СССР. Он готовил тех, кому предстояло делать мировую революцию в Китае, а по сути, защищать дальневосточные рубежи нашего большого Отечества.
Вера Вешнякова, бывшая в 1925-27 гг. переводчицей на юге Китая в группе советских военных советников «генерала Галина»-Блюхера, училась в ДВГУ в 1923-25 гг. именно у Харнского и так вспоминала его:
«Административный строй Китая преподавал Константин Андреевич Харнский, человек весьма эрудированный и большой оригинал. Он ненавидел шаблон и рутину, мечтал реорганизовать систему преподавания в вузах и на лекциях обычно предавался импровизации на тему последних событий в Китае. На экзамен к нему ходить было сущим наказанием. Он никогда не спрашивал, что значилось в программе, а занимался «общим развитием» испытуемого, задавая ему самые неожиданные вопросы, вроде: какое расстояние до ближайшей звезды, где водятся сардинки, что такое Батавия, только ли город на острове Ява, и т.д. Никому не ставил зачет с первого раза, обязательно пристыдит и велит наведаться еще. Как ни мучил он нас, мы всё же его сердечно любили, уж очень интересный он был человек».
Книга Харнского «Китай с древнейших времён до наших дней» писалась в 1927 г., когда казалось что победа большевистской революции в Китае близка - войска союзного коммунистам Гоминьдана шли с боями на север, взяли древнюю китайскую столицу Нанкин и крупнейший китайский мегаполис Шанхай… Книга была закончена, когда бывший советский союзник Чан Кайши уже во всю резал китайских коммунистов, а товарищ Мао Цзедун в глубоком подполье готовил в родной провинции «восстание осеннего урожая».
У книги Харнского есть посвящение: «Светлой памяти героев и мучеников тайпинского восстания». Написав эти строки в 1927 г. не чуждый восточной мистике разведчик и литератор Харнский как будто предсказал и свою судьбу на 10 лет вперёд…
Прочитав книгу Харнского, становится понятно, что именно на неё во многом опирался Пётр Павленко - лучший сталинский писатель, «советский Киплинг» - при создание своего супер-боевика «На Востоке». Сейчас Павленко никто не знает, а ведь у него Сталинских премий по литературе было больше, чем у всех остальных советских писателей. И совершенно заслужено! Даже на фоне Алексея Толстого, Булгакова или Шолохова бригадный комиссар Павленко читается не хуже, а по мне так лучше - очень энергичный, быстрый и очень простой, «телеграфный» язык. Впрочем, все знают фразу князя Александра Невского из одноимённого фильма Эйзенштейна. Так вот, её в уста этого русского святого вложил сценарист фильма комиссар Павленко. Помните? - «Кто к нам с мечём придёт…»
Павленко - о нём я еще тоже напишу - безусловно, лучший в ХХ веке и абсолютно чуждый современной «России» писатель - уж он то точно не «взбесившаяся барынька, мечущаяся между молельной и будуаром…» Вдохновенный певец Красного Империализма, русского большевистского мессианства, фанатик Мировой Революции, чуждый и ныне модному квасному патриотизму.
В год 1937-й, когда Павленко закончил эпический роман «На Востоке», за который получит свою первую Сталинскую премию, Константин Харнский будет расстрелян - работу на иностранные разведки ему так и не смогут припаять, и приговорят к высшей мере как «троцкиста». Кстати, был расстрелян и Пётр Парфёнов, автор «По долинам и по взгорьям»…
При аресте изъяли рукописи Константина Андреевича Харнского: история Кореи (около 800 стр.), история Японии (около 300 стр.), история Китая(около 400 стр.) и сто страниц «Истории колониального захвата стран Тихоокеанского бассейна».
В 70-е гг. ХХ века Большая Советская Энциклопедия содержала краткие сведения и о К.А.Харнском. Всего пять предложений. Последнее: «Автор первых марксистских очерков по истории Японии, Китая, Кореи».
Китайская жизнь и история на 440 страниц увеличенного формата. С картинками ;-)
Это, кстати, вполне коммерческое издание, выпущенное процветавшим в годы НЭПа дальневосточным Акционерным обществом «Книжное дело».
Впрочем, с учетом того, что именно через это акционерное предприятие в 20-е годы шло распространение советских книг в Китае и Японии, нет сомнения, что основным акционером АО «Книжное дело» были соответствующие «компетентные органы»… Да и автор книги работал на русскую разведку при царе, при временном правительстве и при советской власти.
Потомственный дворянин Полтавской губернии Константин Андреевич Харнский родился 30 мая 1884 г. в местечке Кальвария бывшей Сувалкской губернии (ныне Литва) в семье офицера. Потомственный дворянин стал и потомственным военным, закончив Московский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище (ныне Академия Ракетных Войск Стратегического Назначения, но и в начале ХХ века это было центральное военно-техническое учебное заведение Российской империи).
Служивший после русско-японской войны на Дальнем Востоке и в Маньчжурии Константин Харнский свой первый разведывательный опыт получил в 1912-14 гг. в служебной командировке в Японии в качестве слушателя-практиканта Окружной школы восточных языков. В этой школе он сразу изучал японский, китайский и маньчжурский языки (что, кстати, не было исключением - после 1905 г. эти языки с понятными целями изучала значительная группа русских офицеров: армия спешно наверстывала упущения в разведывательно-аналитическом обеспечении Дальневосточного театра…)
Но в 1914 г. Харнскому, как и большинству офицеров-«восточников» пришлось отправиться на Запад. С октября 1914 г.он в действующей армии, в окопах Первой мировой. Был несколько раз ранен, в 1916 г. получил крайне тяжелую контузию, став инвалидом. Награжден за отличия в боях орденами Св.Станислава с мечами и бантом, Св.Анны с мечами и бантом.
Летом 1917-го негодный по контузии к окопной службе боевой офицер Харнский вернулся во Владивосток, где продолжил военную службу в качестве кадрового сотрудника («агентуриста» - по терминологии тех лет) в разведке Приамурского военного округа. И тут началось…
С начала Первой мировой Владивостокский порт стал одним из ключевых узлов мировой бойни - именно чрез него шло основное снабжение России заграничными поставками оружия и снаряжения из США, Японии и англо-французских колоний. К 1918 году в городе присутствовали дипломаты, дельцы и солдаты всех стран - от ведущих мировых держав Антанты до чехословаков и оккупационного корпуса из соседнего Китая.
Власть в городе - и реальная и номинальная - с 1917 по 1922 гг. менялась десятки раз, здесь даже Украина с гулявшими по ней фронтами отдыхает.
У военного разведчика Харнского было распространенное во всех разведках мира журналистское прикрытие. Он оказался, действительно, талантливым журналистом. Вот как он описывал Владивосток тех лет:
«Этот скромный окраинный город был тогда похож на какую-нибудь балканскую столицу по напряженности жизни, на военный лагерь по обилию мундиров. Кафе, притоны, дома христианских мальчиков, бесчисленные, как клопы в скверном доме, спекулянты, торгующие деньгами обоих полушарий и товарами всех наименований. Морфий и кокаин; проституция и шантаж; внезапные обогащения и нищета. Напряженное ожидание то одного, то другого перехода. Белогвардейцы и партизаны, монархический клуб рядом с митингом левых. Взаимное напряженное недоверие. Шпики. Взлетающие на воздух поезда в окрестностях и неизвестно куда пропадающие люди. Отдайте одну улицу белым, а другую красным, прибавьте по полку солдат разных наций от голоколенных шотландцев до аннамитов и каких-то неведомых чернокожих; и над всем этим - интервентский кулак…»
В таком водовороте дворянин-офицер-разведчик-востоковед-журналист Харнский не случайно стал склоняться к большевикам - все остальные политические силы в отношениях с интервентами скатывались к откровенному блядству. В период февральской революции Харнский увлекался социалистами-федералистами (видимо, сказывалось шляхетское происхождение из «Речи Посполитой» - славянские социалисты-федералисты были тогда особенно активны в Белоруссии, Литве и немного на Украине; впрочем, победили только грузинские социал-федералисты и то не надолго - пока их не изгнали грузинские большевики). Уже в 1920 г. профессиональный разведчик-востоковед, официально работавший переводчиком в штабе оккупационных войск США, становится членом ВКП(б). В тех краях и в те годы это было довольно смертельное занятие.
В том же 1920 г. к бывшему штабс-капитану и подпольному большевику Харнскому, редактору литературного отдела газеты «Дальневосточное обозрение», пришел бывший штасб-капитан и большевик-партизан Пётр Парфёнов. Он принёс стихи:
Сохранятся, точно в сказке
Вековые будто пни
Штурмовые ночи Спасска,
Николаевские дни.
«Вековые будто пни» эстету Харнскому категорически не понравились, он посоветовал товарищу по подполью поработать над рифмами. В итоге получилось то, что стало известно очень широко - то, что на мой взгляд, является лучшей песней эпохи гражданской войны. Свои варианты на эту мелодию пели и белые и красные. Но «классический» советский вариант создал именно Парфёнов, не без влияния Харнского.
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед,
Чтобы с бою взять Приморье -
Белой армии оплот.
Наливалися знамена
кумачом последних ран,
Шли лихие эскадроны
Приамурских партизан.
Этих лет не смолкнет слава,
Не померкнет никогда,
Партизанские отряды
Занимали города.
И останутся как в сказке,
Как манящие огни,
Штурмовые ночи Спасска,
Волочаевские дни.
Разгромили атаманов,
Разогнали воевод,
И на Тихом океане
Свой закончили поход.
Кстати, до 1920 г. войска US-army применяли против приамурских партизан химическое оружие, израсходовав снарядов с ипритом на порядок больше чем Тухачевский в Тамбовской губернии годом позже.
А востоковед Харнский продолжил свой поход на Тихом океане - с лета 1920 г. он корреспондент отделения Телеграфного Агентства Дальне-Восточной Республики в Пекине, затем - заведующий информационным (по сути, разведывательным) отделом МИД ДВР, секретарь дипломатической миссии ДВР в Китае и т.д.
В итоге созданная большевиками «буферная» республика, играя на противоречиях США и Японии, дипломатическим путем обеспечила прекращение иностранной интервенции на нашем Дальнем Востоке.
После окончательного ухода интервентов и слияния ДВР с РСФСР Константин Харнский становится преподавателем Восточного факультета Дальневосточного госуниверситета, одного из ведущих центров востоковедения в СССР. Он готовил тех, кому предстояло делать мировую революцию в Китае, а по сути, защищать дальневосточные рубежи нашего большого Отечества.
Вера Вешнякова, бывшая в 1925-27 гг. переводчицей на юге Китая в группе советских военных советников «генерала Галина»-Блюхера, училась в ДВГУ в 1923-25 гг. именно у Харнского и так вспоминала его:
«Административный строй Китая преподавал Константин Андреевич Харнский, человек весьма эрудированный и большой оригинал. Он ненавидел шаблон и рутину, мечтал реорганизовать систему преподавания в вузах и на лекциях обычно предавался импровизации на тему последних событий в Китае. На экзамен к нему ходить было сущим наказанием. Он никогда не спрашивал, что значилось в программе, а занимался «общим развитием» испытуемого, задавая ему самые неожиданные вопросы, вроде: какое расстояние до ближайшей звезды, где водятся сардинки, что такое Батавия, только ли город на острове Ява, и т.д. Никому не ставил зачет с первого раза, обязательно пристыдит и велит наведаться еще. Как ни мучил он нас, мы всё же его сердечно любили, уж очень интересный он был человек».
Книга Харнского «Китай с древнейших времён до наших дней» писалась в 1927 г., когда казалось что победа большевистской революции в Китае близка - войска союзного коммунистам Гоминьдана шли с боями на север, взяли древнюю китайскую столицу Нанкин и крупнейший китайский мегаполис Шанхай… Книга была закончена, когда бывший советский союзник Чан Кайши уже во всю резал китайских коммунистов, а товарищ Мао Цзедун в глубоком подполье готовил в родной провинции «восстание осеннего урожая».
У книги Харнского есть посвящение: «Светлой памяти героев и мучеников тайпинского восстания». Написав эти строки в 1927 г. не чуждый восточной мистике разведчик и литератор Харнский как будто предсказал и свою судьбу на 10 лет вперёд…
Прочитав книгу Харнского, становится понятно, что именно на неё во многом опирался Пётр Павленко - лучший сталинский писатель, «советский Киплинг» - при создание своего супер-боевика «На Востоке». Сейчас Павленко никто не знает, а ведь у него Сталинских премий по литературе было больше, чем у всех остальных советских писателей. И совершенно заслужено! Даже на фоне Алексея Толстого, Булгакова или Шолохова бригадный комиссар Павленко читается не хуже, а по мне так лучше - очень энергичный, быстрый и очень простой, «телеграфный» язык. Впрочем, все знают фразу князя Александра Невского из одноимённого фильма Эйзенштейна. Так вот, её в уста этого русского святого вложил сценарист фильма комиссар Павленко. Помните? - «Кто к нам с мечём придёт…»
Павленко - о нём я еще тоже напишу - безусловно, лучший в ХХ веке и абсолютно чуждый современной «России» писатель - уж он то точно не «взбесившаяся барынька, мечущаяся между молельной и будуаром…» Вдохновенный певец Красного Империализма, русского большевистского мессианства, фанатик Мировой Революции, чуждый и ныне модному квасному патриотизму.
В год 1937-й, когда Павленко закончил эпический роман «На Востоке», за который получит свою первую Сталинскую премию, Константин Харнский будет расстрелян - работу на иностранные разведки ему так и не смогут припаять, и приговорят к высшей мере как «троцкиста». Кстати, был расстрелян и Пётр Парфёнов, автор «По долинам и по взгорьям»…
При аресте изъяли рукописи Константина Андреевича Харнского: история Кореи (около 800 стр.), история Японии (около 300 стр.), история Китая(около 400 стр.) и сто страниц «Истории колониального захвата стран Тихоокеанского бассейна».
В 70-е гг. ХХ века Большая Советская Энциклопедия содержала краткие сведения и о К.А.Харнском. Всего пять предложений. Последнее: «Автор первых марксистских очерков по истории Японии, Китая, Кореи».