Оркестр русских народных инструментов
Originally posted by eldad12 at Оркестр русских народных инструментов
Один еврей - торговая точка
Два еврея - международный шахматный турнир
Много евреев - оркестр русских народных инструментов
(старый анекдот)
На фоне нынешнего обострения ситуации на Украине и по следам разговора об украинском языке с одним из моих френдов, мне вспомнилась одна история о том, как я был оркестром русских народных инструментов, а точнее - украинским армейским хором.
В советскую армию я попал довольно поздно и с большим скандалом. Идти я туда категорически не хотел, но и косить по-дурке, как это делали некоторые мои приятели, тоже не хотел. Отсрочка по учебе мне полагалась, но для этого все равно надо было ходить в военкомат и отмечаться, а я туда не ходил из принципа, повестки выбрасывал в мусор. Но однажды они меня поймали и под угрозой тюрьмы в армию запхали. Военкомат на мне отыгрался полной мерой и заткнул меня в один из самых паршивых и мерзких районов великого СССР - в Забайкалье, в Читинскую область. И военная часть, в которую я попал поначалу, даже по забайкальским меркам была полным дерьмом.
Привезли нас в эту дыру, раздели, помыли в холоднючей бане еле теплой водичкой, переодели в военное шмотье, дали немножко поспать в казарме с глыбами льда на подоконниках и на следующий день стали делать из нас солдат. Призыв мой был небольшой, человек пятьдесят киевлян, причем были там в основном какие-то дебилы, я потом не раз им читал и писал письма. Даже подписи к карикатурам в журнале "Крокодил" просили иногда прочесть вслух. Но было и несколько интересных ребят, были чудные ребята-баптисты и изгнанные с последних курсов студенты, вроде меня. Но об этом в другой раз.
Первым изготовителем из нас солдат был наш ротный старшина, прапорщик Янкевич, родом откуда-то с западной Украины. Среднего роста, худощавый, стройный и подтянутый, он производил на фоне остального армейского быдла хорошее впечатление. Внешне, по-крайней мере. На первом построении Янкевич обратился к нам на хорошем украинском языке и даже начал команды отдавать по-украински, но энтузиазма в народе это совершенно не вызвало. Как же так, огорчился прапор, вы, мол, киевляне, украинцы, а языка не знаете. Народ переминался с ноги на ногу, но языка все равно не знал. Я мову знал, но перед самым уходом в армию дал маме слово не высовываться, был за мной такой грех, и поэтому я тоже молчал и не сознавался.
Наконец отчаявшийся прапорщик, слегка матюкнувшись, спросил по-русски:
- Что, вообще никто не знает украинский язык?
В ответ раздалось несколько робких голосов, что, типа, понимать мы все понимаем, а вот говорить - не очень. Янкевич горестно вздохнул и мне его стало жалко. И я громко объявил, что я знаю.
Украинский язык я в самом деле знал хорошо, даже очень хорошо. Но светиться своей еврейской сущностью с украинским языком на фоне полусотни украинцев мне было слегка неловко.
Янкевич аж вскинулся, глядя на меня, глаза надеждой засветились. Внешне я был чернявый, но без резко выраженного еврейства, в западных частях Украины меня за своего принимали. Но фамилия у меня совершенно еврейская и когда прапорщик спросил меня фамилию, надежда его потускнела и на лице отразилась сложная гамма чувств. Подумав и смирившись с моей фамилией, прапорщик спросил знаю ли я украинские песни. Песни я знал, о чем ему и сообщил. И тут же получил свое первое армейское задание: разучить со всей ротой строевую песню на украинском языке.
Пришлось учить песню. Быстро выяснилось, что там было еще несколько интеллигентов, которые знали украинский, но их умение не высовываться было лучше, чем мое. За пару часиков мы записали и размножили текст, разбили народ по пятеркам, поставив во главе каждой более грамотных, и кое-как заучили с ними три куплета славной козацкой песни.
А теперь представьте картину: Забайкалье, конец декабря. На улице темно, там зимой света вообще мало. Температура в районе минус сорока. По плацу марширует рота украинцев-новобранцев и надрывно орет "Розпрягайте хлопці коні...". Во главе роты правофланговым топает ваш покорный слуга и горланит громче всех, причем первые строки каждого куплета соло, как и положено запевале.
Представили? То-то же... Я про себя ржал как ненормальный от полного сюрреализма происходящего.
Прапорщик Янкевич был доволен, с моей фамилией ему пришлось смиритьтся ввиду полной безвыходности. Или еврей, но с песнями, или без еврея, но и без песен.
Потом мы разучили еще "Ой, там в полі, тай женці жнуть" и пели ее еще лучше, но ее немедленно забраковал батальонный замполит, тоже украинец. Он, вероятно, знал происхождение этой песни.
Так что, я теперь не удивляюсь, когда слышу активистов Майдана, которые говорят на украинском с русским акцентом. Мы-то, уехали..
Один еврей - торговая точка
Два еврея - международный шахматный турнир
Много евреев - оркестр русских народных инструментов
(старый анекдот)
На фоне нынешнего обострения ситуации на Украине и по следам разговора об украинском языке с одним из моих френдов, мне вспомнилась одна история о том, как я был оркестром русских народных инструментов, а точнее - украинским армейским хором.
В советскую армию я попал довольно поздно и с большим скандалом. Идти я туда категорически не хотел, но и косить по-дурке, как это делали некоторые мои приятели, тоже не хотел. Отсрочка по учебе мне полагалась, но для этого все равно надо было ходить в военкомат и отмечаться, а я туда не ходил из принципа, повестки выбрасывал в мусор. Но однажды они меня поймали и под угрозой тюрьмы в армию запхали. Военкомат на мне отыгрался полной мерой и заткнул меня в один из самых паршивых и мерзких районов великого СССР - в Забайкалье, в Читинскую область. И военная часть, в которую я попал поначалу, даже по забайкальским меркам была полным дерьмом.
Привезли нас в эту дыру, раздели, помыли в холоднючей бане еле теплой водичкой, переодели в военное шмотье, дали немножко поспать в казарме с глыбами льда на подоконниках и на следующий день стали делать из нас солдат. Призыв мой был небольшой, человек пятьдесят киевлян, причем были там в основном какие-то дебилы, я потом не раз им читал и писал письма. Даже подписи к карикатурам в журнале "Крокодил" просили иногда прочесть вслух. Но было и несколько интересных ребят, были чудные ребята-баптисты и изгнанные с последних курсов студенты, вроде меня. Но об этом в другой раз.
Первым изготовителем из нас солдат был наш ротный старшина, прапорщик Янкевич, родом откуда-то с западной Украины. Среднего роста, худощавый, стройный и подтянутый, он производил на фоне остального армейского быдла хорошее впечатление. Внешне, по-крайней мере. На первом построении Янкевич обратился к нам на хорошем украинском языке и даже начал команды отдавать по-украински, но энтузиазма в народе это совершенно не вызвало. Как же так, огорчился прапор, вы, мол, киевляне, украинцы, а языка не знаете. Народ переминался с ноги на ногу, но языка все равно не знал. Я мову знал, но перед самым уходом в армию дал маме слово не высовываться, был за мной такой грех, и поэтому я тоже молчал и не сознавался.
Наконец отчаявшийся прапорщик, слегка матюкнувшись, спросил по-русски:
- Что, вообще никто не знает украинский язык?
В ответ раздалось несколько робких голосов, что, типа, понимать мы все понимаем, а вот говорить - не очень. Янкевич горестно вздохнул и мне его стало жалко. И я громко объявил, что я знаю.
Украинский язык я в самом деле знал хорошо, даже очень хорошо. Но светиться своей еврейской сущностью с украинским языком на фоне полусотни украинцев мне было слегка неловко.
Янкевич аж вскинулся, глядя на меня, глаза надеждой засветились. Внешне я был чернявый, но без резко выраженного еврейства, в западных частях Украины меня за своего принимали. Но фамилия у меня совершенно еврейская и когда прапорщик спросил меня фамилию, надежда его потускнела и на лице отразилась сложная гамма чувств. Подумав и смирившись с моей фамилией, прапорщик спросил знаю ли я украинские песни. Песни я знал, о чем ему и сообщил. И тут же получил свое первое армейское задание: разучить со всей ротой строевую песню на украинском языке.
Пришлось учить песню. Быстро выяснилось, что там было еще несколько интеллигентов, которые знали украинский, но их умение не высовываться было лучше, чем мое. За пару часиков мы записали и размножили текст, разбили народ по пятеркам, поставив во главе каждой более грамотных, и кое-как заучили с ними три куплета славной козацкой песни.
А теперь представьте картину: Забайкалье, конец декабря. На улице темно, там зимой света вообще мало. Температура в районе минус сорока. По плацу марширует рота украинцев-новобранцев и надрывно орет "Розпрягайте хлопці коні...". Во главе роты правофланговым топает ваш покорный слуга и горланит громче всех, причем первые строки каждого куплета соло, как и положено запевале.
Представили? То-то же... Я про себя ржал как ненормальный от полного сюрреализма происходящего.
Прапорщик Янкевич был доволен, с моей фамилией ему пришлось смиритьтся ввиду полной безвыходности. Или еврей, но с песнями, или без еврея, но и без песен.
Потом мы разучили еще "Ой, там в полі, тай женці жнуть" и пели ее еще лучше, но ее немедленно забраковал батальонный замполит, тоже украинец. Он, вероятно, знал происхождение этой песни.
Так что, я теперь не удивляюсь, когда слышу активистов Майдана, которые говорят на украинском с русским акцентом. Мы-то, уехали..