Слово о нонконформизме
Вчера вечером Истинный Учитель Истины (то есть я) подумал, что проф. Инъязов давненько не доставлял ко мне новых пациентов. И это немедленно произошло: дверь распахнулась, и профессор вверг в кабинет юношу в стильных кепке, очках и штанах, расстегнутой курточке и майке с Че Геварой.
-- Так. -- сказал юноша, подымаясь с ковра. -- Так.
-- Так что? -- заинтересовался я, откусывая от плитки сами знаете чего.
-- Так называемая интеллектуальная элита вовсю участвует в обыдлении народа. Вы, старпёры. Вот вы, те, кто по идее должен возглавить борьбу против диктата потребительства. Вы, сидящие по своим кабинетикам на дорогой сантехнике и участвующие в травле тех, кто борется с симулякром реальности "Дома два". Что вам терять? Почему вы всё еще не бросились живой бомбой под...
На этом месте проф. Инъязов нажал юноше секретную точку на шее, и тот заснул. Под что нам с Сопроматом Инъязовичем следовало бы броситься живой бомбою, мы так и не узнали.
Профессор объяснил, что больной, студент факультета общественных отношений, был доставлен в его воронежскую лабораторию по звонку от мамы. Несчастная женщина устала от того, что сын регулярно разоблачает ее образ жизни, и была окончательно запугана неприличными сыновними требованиями посмотреть его фасбиндера. "А еще он книгу написал". -- с ужасом сообщила мама инъязовским санитарам. -- "Записки урбанистического герильеро"... "
Мы задумчиво посмотрели на тщедушное тело борца, уложенное в кресло. Если на свете существует тип людей, которых доктор-лепролог и знаменитый латиноамериканский мятежник Эрнесто Гевара де ла Серна не задумываясь пускал бы в расход -- то это современные нам молодые люди с его фотопортретом на груди.
Проф. Инъязов зовет их "фальшфайтерами" -- от названия футбольной фанатской горелки и английского выражения streetfighter.
Разница между мятежниками двадцатого столетия и фальшфайтерами очевидна. Первые были политической силой, вторые "ведут образ жизни". Причем не простой, а какой-то "нонконформистский": последнее выражается в необъяснимо горделивом перечислении того, на что у нонконформиста не хватает денег.
Мятежники двадцатого столетия (а кое-где на Земле оно вовсю продолжается) сражались со вполне определенным, четко очерченным противником -- политическим строем или экономическим укладом в своих странах. Современные нам гевароносцы, как один живущие в странах с ВВП от $ 12 000 на душу населения и выше, борются с какими-то безответными явлениями типа Потребительской Цивилизации и Ксюши Собчак.
Мятежники жестко и беспощадно истребляли тех, кого считали помехой своим целям. Фальшфайтеры пишут жесткие и беспощадные книги о тяжелой музыкально-алкогольной жизни молодежи и пытаются их пристроить, чтобы стать "культовыми фигурами нонконформизма". Из этих нонконформистов можно было бы сколотить при желании несколько партизанских батальонов, но тогда они станут обычными рядовыми, а это никак не вяжется с мечтой о превращении в культовую фигуру.
Наконец, классические мятежники устраивают мятежи. Фальшфайтеры же в письменном виде укоряют Человечество, что уже половина десятого, а оно всё еще не погибло в очищающей борьбе. Сами они в очищающей борьбе погибать не хотят -- не потому даже, что боятся смерти. Просто кто же тогда будет подписывать в Библиоглобусе книгу "Записки городского революционера"?
...Космос настаивает: образ жизни не бывает нонконформистским. Всякий современный горожанин, кем бы он себя ни воображал, встроен в город, соблюдает его ПДД и получает в нем зарплату либо стипендию. Он зависит от ЖЭКа, электростанции, торговой палатки, ГУВД и прочих возмутительно нефасбиндеровских реалий. В душе все нонконформисты прекрасно это понимают. Оттого, собственно, и фрустрируют. Изменять политический строй или экономическую формацию реальности они не готовы, потому что это сложно, надо долго разбираться и можно полысеть, как Ленин. А это вред образу. Им остается только, подобно персонажу Ржевскому из анекдота, произвести известное действие с роялем и надеяться, что публика поймет.
В качестве терапии нонконформизма Космос рекомендует сдачу фальшфайтеров в полугодовую аренду северокорейским трудовым бригадам на сибирском лесоповале.
-- Так. -- сказал юноша, подымаясь с ковра. -- Так.
-- Так что? -- заинтересовался я, откусывая от плитки сами знаете чего.
-- Так называемая интеллектуальная элита вовсю участвует в обыдлении народа. Вы, старпёры. Вот вы, те, кто по идее должен возглавить борьбу против диктата потребительства. Вы, сидящие по своим кабинетикам на дорогой сантехнике и участвующие в травле тех, кто борется с симулякром реальности "Дома два". Что вам терять? Почему вы всё еще не бросились живой бомбой под...
На этом месте проф. Инъязов нажал юноше секретную точку на шее, и тот заснул. Под что нам с Сопроматом Инъязовичем следовало бы броситься живой бомбою, мы так и не узнали.
Профессор объяснил, что больной, студент факультета общественных отношений, был доставлен в его воронежскую лабораторию по звонку от мамы. Несчастная женщина устала от того, что сын регулярно разоблачает ее образ жизни, и была окончательно запугана неприличными сыновними требованиями посмотреть его фасбиндера. "А еще он книгу написал". -- с ужасом сообщила мама инъязовским санитарам. -- "Записки урбанистического герильеро"... "
Мы задумчиво посмотрели на тщедушное тело борца, уложенное в кресло. Если на свете существует тип людей, которых доктор-лепролог и знаменитый латиноамериканский мятежник Эрнесто Гевара де ла Серна не задумываясь пускал бы в расход -- то это современные нам молодые люди с его фотопортретом на груди.
Проф. Инъязов зовет их "фальшфайтерами" -- от названия футбольной фанатской горелки и английского выражения streetfighter.
Разница между мятежниками двадцатого столетия и фальшфайтерами очевидна. Первые были политической силой, вторые "ведут образ жизни". Причем не простой, а какой-то "нонконформистский": последнее выражается в необъяснимо горделивом перечислении того, на что у нонконформиста не хватает денег.
Мятежники двадцатого столетия (а кое-где на Земле оно вовсю продолжается) сражались со вполне определенным, четко очерченным противником -- политическим строем или экономическим укладом в своих странах. Современные нам гевароносцы, как один живущие в странах с ВВП от $ 12 000 на душу населения и выше, борются с какими-то безответными явлениями типа Потребительской Цивилизации и Ксюши Собчак.
Мятежники жестко и беспощадно истребляли тех, кого считали помехой своим целям. Фальшфайтеры пишут жесткие и беспощадные книги о тяжелой музыкально-алкогольной жизни молодежи и пытаются их пристроить, чтобы стать "культовыми фигурами нонконформизма". Из этих нонконформистов можно было бы сколотить при желании несколько партизанских батальонов, но тогда они станут обычными рядовыми, а это никак не вяжется с мечтой о превращении в культовую фигуру.
Наконец, классические мятежники устраивают мятежи. Фальшфайтеры же в письменном виде укоряют Человечество, что уже половина десятого, а оно всё еще не погибло в очищающей борьбе. Сами они в очищающей борьбе погибать не хотят -- не потому даже, что боятся смерти. Просто кто же тогда будет подписывать в Библиоглобусе книгу "Записки городского революционера"?
...Космос настаивает: образ жизни не бывает нонконформистским. Всякий современный горожанин, кем бы он себя ни воображал, встроен в город, соблюдает его ПДД и получает в нем зарплату либо стипендию. Он зависит от ЖЭКа, электростанции, торговой палатки, ГУВД и прочих возмутительно нефасбиндеровских реалий. В душе все нонконформисты прекрасно это понимают. Оттого, собственно, и фрустрируют. Изменять политический строй или экономическую формацию реальности они не готовы, потому что это сложно, надо долго разбираться и можно полысеть, как Ленин. А это вред образу. Им остается только, подобно персонажу Ржевскому из анекдота, произвести известное действие с роялем и надеяться, что публика поймет.
В качестве терапии нонконформизма Космос рекомендует сдачу фальшфайтеров в полугодовую аренду северокорейским трудовым бригадам на сибирском лесоповале.