Евгений Онегин. 6 глава.
Главным событием, описанным в этой главе, становится дуэль Онегина и Ленского, заканчивающаяся смертью последнего.
Тут появляется новый персонаж - сосед Ленского Зарецкий.
Вперед, вперед, моя исторья!
Лицо нас новое зовет.
В пяти верстах от Красногорья,
Деревни Ленского, живет
И здравствует еще доныне
В философической пустыне
Зарецкий, некогда буян,
Картежной шайки атаман,
Глава повес, трибун трактирный,
Теперь же добрый и простой
Отец семейства холостой,
Надежный друг, помещик мирный
И даже честный человек:
Так исправляется наш век!
Не случайно сходство фамилий «Зарецкий» и «Загорецкий». Эти персонажи очень похожи. Хотя Пушкин и пишет, что Зарецкий «теперь же добрый и простой», в прошлом мы видим чистой воды Загорецкого ( V, VI). Лотман в «Очерке дворянского быта онегинской поры» говорит о том, что многие правила в дуэли Ленского и Онегина были нарушены, и во многом, по вине Зарецкого. Возможно, если бы все правила были бы соблюдены, Ленский остался бы жив.
«Зарецкий был единственным распорядителем дуэли, и тем более заметно, что в «дуэлях классик и педант» он вел дело с большими упущениями, вернее сознательно игнорируя все, что могло устранить кровавый исход. Еще при первом посещении Онегина, при передаче картеля, он обязан был обсудить возможности примирения. Перед началом поединка попытка покончить дело миром также входила в прямые его обязанности, тем более, что кровавой обиды нанесено не было и всем, кроме 18-летнего Ленского, было ясно, что дело заключается в недоразумении. Вместо этого он «встал без объяснений <…> имея дома много дел». Зарецкий мог остановить дуэль и другой момент: появление Онегина со слугой вместо секунданта было ему прямым оскорблением (секунданты, как и противники, должны быть социально равными; Гильо - француз и свободно нанятый лакей - формально не мог быть отведен, хотя появление его в этой роли являлось недвусмысленной обидой для Зарецкого), а одновременно и грубым нарушением правил, так как секунданты должны были встретиться накануне без противников и составить правила поединка.
Наконец, Зарецкий имел все основания не допустить кровавого исхода, объявив Онегина неявившимся».
В тоске сердечных угрызений,
Рукою стиснув пистолет,
Глядит на Ленского Евгений.
"Ну, что ж? убит", - решил сосед.
Убит!.. Сим страшным восклицаньем
Сражен, Онегин с содроганьем
Отходит и людей зовет.
Зарецкий бережно кладет
На сани труп оледенелый;
Домой везет он страшный клад.
Почуя мертвого, храпят
И бьются кони, пеной белой
Стальные мочат удила,
И полетели как стрела.
Получилось как-то нелепо. Месть Онегина зашла слишком далеко. Точнее, её последствия. Но наказания формального за этим не последовало.
Лотман также пишет, что Онегина не привлекли к ответственности за убийство на дуэли потому, что смерть Ленского была зарегистрирована либо как несчастный случай, либо как самоубийство.
«Строфы XL-XLI шестой главы, несмотря на их связь с общими элегическими штампами могилы «юного поэта», позволяют предположить, что Ленский был похоронен вне кладбищенской ограды, то есть как самоубийца».
Но это не значит, что Онегин остался безнаказанным.
Предметом став суждений шумных
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль даже Демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.
XIII
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
Оставил он свое селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему являлась каждый лень,
И начал странствия без цели,
Доступный чувству одному;
И путешествия ему,
Как всг на свете надоели;
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на бал.
Из этого отрывка (8 глава) мы видим, что совершенное Онегиным убийство друга не дает ему покоя.