«Знак Кро­во­то­чия» - рецензия Евгения Богачкова - текст

[zventa_sventana]

  
 

Неделю назад, 27 мая, в день рождения Александра Башлачёва,
в Санкт-Петербурге прошла презентация книги воспоминаний о поэте - «Знак Кро­во­то­чия»,
а в 21-м номере «Литературной России» была опубликована

рецензия
Евгения Богачкова

на эту книгу,
а также на сборник «Став­ше­му ве­т­ром».
Это посвящения поклонников
Александру Башлачёву...


ВПЕРЕДИ ВСЕГДА СВЕТ

50-лет­ний юби­лей со дня рож­де­ния глав­но­го по­эта рус­ско­го ро­ка Алек­сан­д­ра Ба­ш­ла­чё­ва (1960-1988), от­ме­чав­ший­ся ров­но год на­зад, по­ро­дил не­сколь­ко дав­но ожи­да­е­мых книг. Сна­ча­ла (соб­ст­вен­но, к юби­лею, в про­шлом го­ду) по­яви­лась кни­га Льва На­умо­ва «Алек­сандр Ба­ш­ла­чёв: че­ло­век по­ющий», ку­да впер­вые во­шли все сти­хи и пес­ни Саш­Ба­ша, а так­же его на­и­бо­лее пол­ная на дан­ный мо­мент би­о­гра­фия. Две дру­гие кни­ги, о ко­то­рых пой­дёт речь ни­же, го­то­ви­лись тог­да же, но свет уви­де­ли толь­ко что. Это кни­га вос­по­ми­на­ний о по­эте - «Знак кро­во­то­чия» - и сбор­ник по­свя­ще­ний ему - «Став­ше­му ве­т­ром».

Нет смыс­ла го­во­рить о том, что обе кни­ги сде­ла­ны не фор­маль­но, с ду­шой. Те, кто со­при­кос­нул­ся с Ба­ш­ла­чё­вым, с его жиз­нью и твор­че­ст­вом, не мог­ли от­не­с­тись к его на­сле­дию и па­мя­ти о нём ина­че. Саш­Ба­шу (го­во­рят, он сам ког­да-то пред­ло­жил так се­бя на­зы­вать, толь­ко по­это­му и я се­бе это поз­во­ляю) не­из­мен­но со­пут­ст­ву­ют та­кие го­во­ря­щие и жи­вые в нём и ря­дом с ним сло­ва-клю­чи, как «лю­бовь», «прав­да», «со­весть», «че­ст­ность», «ис­крен­ность»... и «кровь»... Кни­га вос­по­ми­на­ний не­спро­с­та на­зва­на «Знак кро­во­то­чия». Об­раз мно­го­зна­чен и мно­го­сло­ен. Ведь пред­чув­ст­ву­ю­щие смерть сло­ва - «По­эты в ми­ру по­сле строк ста­вят знак кро­во­то­чия...» - ска­за­ны, тем не ме­нее, имен­но «На жизнь по­этов» (так на­зы­ва­ет­ся пес­ня). Сам Ба­ш­ла­чёв и его пес­ни все­гда со­чат­ся жи­вой кро­вью и бо­лью, про­те­с­ту­ют про­тив лжи, кос­но­с­ти, ват­но­с­ти, штам­пов, схем и во­об­ще все­го ис­кус­ст­вен­но­го, не­на­сто­я­ще­го. (Под­лин­ное ис­кус­ст­во он на­зы­вал «ес­те­ст­вом»!) Да - «жи­вой», «на­сто­я­щий» - то­же на сто про­цен­тов его сло­ва. Кро­во­то­чие - от ра­ны. Но пес­ни не­сут и свет, жизнь. В этой кро­ви - про­дол­же­ние. Грам­ма­ти­че­с­кий знак спо­ты­ка­ния (мно­го­то­чие), как и все­гда у Ба­ш­ла­чё­ва, ожи­ва­ет крас­но­ре­чи­вой (кро­ве­нос­ной) стру­ёй бу­ду­щих сти­хов, но­вых рост­ков, све­жих идей, иных по­ко­ле­ний по­этов и му­зы­кан­тов.



Ос­но­ву кни­ги «Знак кро­во­то­чия» со­ста­ви­ли вос­по­ми­на­ния лю­дей, лич­но знав­ших Ба­ш­ла­чё­ва, «од­но­класс­ни­ков, со­курс­ни­ков, род­ст­вен­ни­ков и со­рат­ни­ков», кол­лег рок-му­зы­кан­тов (сре­ди по­след­них - К.Кин­чев, Б.Гре­бен­щи­ков, Д.Ре­вя­кин, С.За­де­рий, М.Бор­зы­кин, О.Гар­ку­ша, Г.Су­ка­чёв), сквозь хор го­ло­сов ко­то­рых, как ска­за­но в ан­но­та­ции, «про­сту­па­ет жи­вой об­раз эпо­хи 1980-х». Это Знак вре­ме­ни. Но в ней есть и мо­ло­дые: «О твор­че­ст­ве Ба­ш­ла­чё­ва раз­мы­ш­ля­ют те, для ко­го оно ста­ло ка­та­ли­за­то­ром соб­ст­вен­но­го». Это све­жая Кровь, ко­то­рая те­чёт в бу­ду­щее и, меж­ду про­чим, рож­да­ет сбор­ник по­свя­ще­ний «Став­ше­му ве­т­ром» по­эту.

Го­во­ря о струк­ту­ре кни­ги «Знак кро­во­то­чия», нуж­но от­ме­тить, что это не про­стое со­бра­ние вос­по­ми­на­ний. Это жи­вое (опять, ко­неч­но!) стро­е­ние со сво­и­ми вну­т­рен­ни­ми свя­зя­ми и за­ко­но­мер­но­с­тя­ми. Тек­с­ты (и, соб­ст­вен­но, вспо­ми­на­ю­щие лю­ди) не рас­по­ло­же­ны в стро­го хро­но­ло­ги­че­с­ком по­ряд­ке или по зна­чи­мо­с­ти и сте­пе­ни бли­зо­с­ти ав­то­ров к Ба­ш­ла­чё­ву. Со­ста­ви­те­ли, преж­де все­го это Алек­сандр Го­лев (ко­то­ро­му по­мо­га­ли Ана­с­та­сия Мур­зич и Кон­стан­тин Бель­фор), по­ми­мо соб­ст­вен­ных вступ­ле­ния и за­клю­че­ния, по­пы­та­лись при­дать кни­ге це­ло­ст­ность на всём её про­тя­же­нии, свя­зать от­дель­ные фраг­мен­ты-реп­ли­ки, под­черк­нуть их смыс­ло­вую, со­дер­жа­тель­ную пе­ре­клич­ку. Ос­нов­ные ста­тьи-вос­по­ми­на­ния пе­ре­ме­жа­ют­ся ци­та­та­ми из Ба­ш­ла­чё­ва, фи­ло­соф­ски­ми ре­флек­си­я­ми раз­ных хо­ро­ших лю­дей (в ос­нов­ном са­мо­го Го­ле­ва) и ины­ми, под­хо­дя­щи­ми, по мне­нию со­ста­ви­те­лей, ли­ри­че­с­ки­ми от­ступ­ле­ни­я­ми. Ка­жет­ся, лич­ность Саш­Ба­ша дей­ст­ви­тель­но уда­лось в этом сбор­ни­ке по­ка­зать не пло­с­ко, раз­но­пла­но­во. И, мо­жет быть, да­же хо­ро­шо, что по­рой лю­ди ут­верж­да­ют об од­ном и том же пря­мо про­ти­во­по­лож­ное. На­при­мер, Сер­гей Фир­сов го­во­рит, что Ба­ш­ла­чёв ни­ког­да не за­кры­вал гла­за, все­гда смо­т­рел на пуб­ли­ку. Ему бы­ло важ­но по­ни­ма­ние, от­клик. А у Ири­ны Гу­тор, на­обо­рот, бы­ло ощу­ще­ние, что он «слеп­нет, ког­да по­ёт». «Он пел с за­кры­ты­ми гла­за­ми... ос­та­вал­ся толь­ко го­лос и те ви­б­ра­ции, ко­то­рые он со­зда­вал». И, на­вер­ное, все ча­с­тич­но пра­вы.

По­жа­луй, толь­ко один «взгляд со­вре­мен­ни­ка» мне по­ка­зал­ся в этой кни­ге сов­сем не­уме­ст­ным. Это Ва­си­лий К. Я осо­знаю, что он про­шёл под гри­фом «на­след­ни­ков», «се­го­дняш­них про­грес­сив­ных ав­то­ров». Од­на­ко всё рав­но не мо­гу по­нять, за­чем в сбор­ни­ке па­мя­ти Алек­сан­д­ра Ба­ш­ла­чё­ва «раз­мы­ш­ле­ния» че­ло­ве­ка, ко­то­рый в пер­вых же стро­ках за­яв­ля­ет: «Не мо­гу ска­зать, что мне нра­вят­ся пес­ни Ба­ш­ла­чё­ва … и да­же его тек­с­ты не на­хо­жу ин­те­рес­ны­ми», по­сле че­го на про­тя­же­нии 3-х стра­ниц убо­ри­с­то­го тек­с­та не го­во­рит о Ба­ш­ла­чё­ве ни еди­но­го сло­ва.

Но это ча­ст­но­с­ти. А я лов­лю се­бя на ощу­ще­нии, что, ког­да де­ло ка­са­ет­ся Ба­ш­ла­чё­ва, не хо­чет­ся пи­сать про­стую ре­цен­зию на вы­шед­шие кни­ги. Хо­чет­ся ска­зать о чём-то важ­ном, со­кро­вен­ном, о чём бо­лит ду­ша. И здо­ро­во, что это за­про­с­то мож­но ска­зать сло­ва­ми са­мо­го же Ба­ш­ла­чё­ва. В сво­ём по­сле­сло­вии («Эпи­лог») Алек­сандр Го­лев ут­верж­да­ет: «При­чи­ны воз­дей­ст­вия по­эзии Ба­ш­ла­чё­ва в том, что он дал от­ве­ты на са­мые про­кля­тые во­про­сы! Ни­кто из его со­вре­мен­ни­ков, из по­этов се­го­дняш­не­го дня не дал столь яс­ные, чёт­кие и ис­чер­пы­ва­ю­щие от­ве­ты на эти во­про­сы». И это дей­ст­ви­тель­но так! По­слу­шай­те ин­тер­вью Ба­ш­ла­чё­ва Бо­ри­су Юха­на­но­ву (оно есть и в кни­ге «Знак кро­во­то­чия», и в кни­ге «Че­ло­век по­ющий»). Это же на­сто­я­щая све­то­нос­ная про­по­ведь, на ко­то­рой мож­но и нуж­но вос­пи­ты­вать це­лые по­ко­ле­ния!* Ког­да я впер­вые про­чёл это ин­тер­вью, у ме­ня бы­ло уди­ви­тель­но ра­до­ст­ное ощу­ще­ние, ка­кой-то ка­тар­сис от то­го, что он го­во­рит всё то, что я (моя ду­ша) уже знал и все­гда сам хо­тел ска­зать. Те­перь уже я не по­мню, что из это­го я про­чи­тал и за­пом­нил у Ба­ш­ла­чё­ва, а к че­му при­шёл сам. Это уже не име­ет ни­ка­ко­го зна­че­ния. По­то­му что го­во­рит об этом са­ма ду­ша, кор­ни ко­то­рой вос­хо­дят к еди­но­му для всех лю­дей че­ло­ве­че­с­ко­му це­ло­му.



На из­веч­ный во­прос о це­ли ис­кус­ст­ва Ба­ш­ла­чёв в этой сво­ей ис­по­ве­ди-про­по­ве­ди от­ве­ча­ет уве­рен­но и про­сто, что оно ни в ко­ем слу­чае не бес­цель­но, а «свя­за­но с лю­бо­вью». «Ты дол­жен де­лать то, что ты лю­бишь. Лю­бить то, что ты лю­бишь в этой жиз­ни, и об это петь. Ты не мо­жешь врать в люб­ви. Лю­бовь и ложь - не­со­вме­с­ти­мые ве­щи. Ес­ли я люб­лю, я ста­ра­юсь на­хо­дить те сло­ва, ко­то­ры­ми мне не стыд­но го­во­рить о сво­ей люб­ви. … Ты мо­жешь ткнуть че­ло­ве­ка ли­цом в ту грязь, в ко­то­рой он на­хо­дит­ся, вы­ма­зать его в том дерь­ме, в ко­то­ром он си­дит. Но по­том ты дол­жен вы­вер­нуть его го­ло­ву вверх и по­ка­зать вы­ход…

Ты обя­зан го­во­рить так, что­бы те­бя по­ня­ли. Ты дол­жен за­ра­зить сво­ей лю­бо­вью лю­дей, дать по­нять лю­дям, пло­хим лю­дям, что они то­же хо­ро­шие, толь­ко ещё не зна­ют об этом. Я го­во­рю о се­бе, по­то­му что я очень люб­лю жизнь, люб­лю стра­ну, в ко­то­рой жи­ву и не мыс­лю се­бе жиз­ни без неё и без тех лю­дей, ко­то­рых я про­сто ви­жу. Ед­ва ли я смо­гу из­ме­нить их сво­и­ми пес­ня­ми, я от­даю се­бе в этом от­чёт. Но ни­че­го не про­хо­дит бес­след­но. И пусть это бу­дет кап­ля в мо­ре, но это бу­дет моя кап­ля и имен­но в мо­ре. То есть я её не вы­пью сам. Ес­ли я бро­шу своё зер­но, и оно даст всхо­ды, и бу­дет не од­но зер­но, а - де­сять, или трид­цать, или пять­де­сят, - я счи­таю, что про­жил не зря. Я пы­та­юсь, слу­шая свою ду­шу, не глу­шить её и петь так, как по­ёт­ся. И ни­че­го не при­ду­мы­вать… Глав­ное, что­бы пе­ла ду­ша... Ты не ду­май о том, как это - петь, за­ставь петь свою ду­шу, и всё. Как бы она ни спе­ла, это ока­жет­ся вер­ным. Ес­ли она бу­дет брать чи­с­тые но­ты, и ты не бу­дешь ей ме­шать.

Это моя бе­да, ес­ли есть цель, и не по­ёт­ся. Так бы­ва­ет, по­то­му что не все­гда хва­та­ет та­лан­та со­чи­нять му­зы­ку, сти­хи и за­ни­мать­ся твор­че­ст­вом. Но это не­ве­ро­ят­но вред­ный пред­рас­су­док - свя­зы­вать лю­бовь и та­лант со сфе­рой ис­кус­ст­ва. Всё, что сде­ла­но без люб­ви, не нуж­но жиз­ни. Ты хо­чешь де­лать му­зы­ку, а у те­бя это не по­лу­ча­ет­ся. И тут не­че­го пла­кать. Про­сто на­до по­нять, что это не твоё ме­с­то, и най­ти своё... Там, где не хва­та­ет че­ст­ных лю­дей, а чест­ных лю­дей не хва­та­ет вез­де. …На­до трез­во по­ни­мать, мо­жешь или нет. Ес­ли не мо­жешь - не де­лай, най­ди в се­бе си­лы, это го­раз­до слож­нее. Вот у те­бя ду­ша вы­ра­с­тет в тот мо­мент, ког­да ты пой­мёшь, что те­бе не сто­ит это­го де­лать, те­бе про­сто на­до ра­бо­тать с со­бой... Про­сто быть хо­ро­шим, до­б­рым че­ло­ве­ком, че­ст­ным по от­но­ше­нию к сво­им близ­ким, зна­ко­мым. Это глав­ное, это про­сто. Ес­ли лю­бишь по­сто­ян­но, с ут­ра до ве­че­ра, каж­дую се­кун­ду, это про­сто то, что де­ла­ет те­бе сча­с­тье, да­ёт те­бе си­лы жить, си­лы ра­до­вать­ся. И быть нор­маль­ным, от­кры­тым, че­ст­ным че­ло­ве­ком. Это един­ст­вен­ная вещь, ко­то­рая все­гда с то­бой. Те­бе долж­но быть стыд­но де­лать дур­ной по­сту­пок, по­то­му что лю­бовь все­гда с то­бой, как ты мо­жешь её об­ма­ны­вать, глу­шить в се­бе жизнь. Глу­шить та­лант, то, что у те­бя бо­лит, то, что те­бя бес­по­ко­ит. Мо­жет, ты бо­ишь­ся по­нять, бо­ишь­ся по­чув­ст­во­вать это, бо­ишь­ся спра­вить­ся с со­бой. А ду­ша-то в те­бе бо­лит, ду­ша-то в те­бе го­во­рит - да­вай ша­гай, что ты си­дишь в око­пе, все в ата­ку идут. А ду­ша у те­бя бо­лит, по­то­му что она чув­ст­ву­ет, что она не на ме­с­те, и ей на­до най­ти своё ме­с­то. А ты её глу­шишь, не слы­шишь. А она всё рав­но не уй­дёт, всё рав­но в кон­це кон­цов рас­ка­ешь­ся. Дай Бог, что­бы бы­ло не по­зд­но, по­то­му что это тра­ге­дия - не ус­лы­шать во­вре­мя ду­шу. …Нуж­но ту­же вя­зать нить вре­ме­ни, ту, ко­то­рая свя­зы­ва­ет каж­до­го из нас со все­ми и со сво­им вре­ме­нем. А, соб­ст­вен­но, лю­бой не­че­ст­ный по­сту­пок, лю­бая спе­ку­ля­ция ве­дёт к по­те­ре.

Тут не про­едешь на­лег­ке с пу­с­тым раз­го­во­ром. Я не ве­рю лю­дям, кто не стра­дал. Тут во­прос в том, что кровь льёт­ся ли­бо на­прас­но, ли­бо нет. И ес­ли да­же соб­ст­вен­ная кровь с че­ло­ве­ка льёт­ся, как с гу­ся бе­да, ты ни­че­го не по­нял в жиз­ни. Ты не из­влёк уро­ка, твои стра­да­ния бес­смыс­лен­ны. А всё че­рез стра­да­ние - ког­да ду­ша бо­лит, зна­чит, она ра­бо­та­ет... Что та­кое свет и тьма? Всё, что впе­ре­ди те­бя, - это все­гда свет. Тень - она все­гда сза­ди. Гра­ни­ца про­хо­дит пря­мо по тво­им но­гам. Ес­ли ты шаг­нул, ты шаг­нул во тьму, но од­но­вре­мен­но ты её и одо­лел. По­че­му лю­бой удар ты дол­жен при­ни­мать как ве­ли­кий дар? По­то­му что, ес­ли ме­ня уда­ри­ло, я знаю, что это - удар судь­бы. И его важ­но по­нять, для че­го нуж­на эта жерт­ва. Лю­бой удар - те­бе в спи­ну, и не нуж­но обо­ра­чи­вать­ся, вы­яс­нять и сво­дить счё­ты, не нуж­но, не сто­ит - ты обер­нёшь­ся, а там тьма. И опять ты вер­нул­ся к се­бе к преж­не­му - лю­бой от­ре­зок пу­ти, ка­ким бы свет­лым он те­бе ни ка­зал­ся, ав­то­ма­ти­че­с­ки пре­вра­ща­ет­ся в тём­ный, как толь­ко ты его про­шёл - ты от­бра­сы­ва­ешь тень на­зад. Это дар - лю­бой удар. Раз те­бя бьёт, зна­чит, те­бе да­ёт­ся воз­мож­ность боль­ше прой­ти, даль­ше. А ес­ли ты не сде­ла­ешь, со­бьёшь­ся с кур­са, ты всё рав­но вер­нёшь­ся по кру­гу на то же ме­с­то. В дру­гой си­ту­а­ции, ес­те­ст­вен­но, с дру­ги­ми, мо­жет быть, людь­ми... Но всё рав­но бу­дешь обя­за­тель­но пы­тать­ся ту же за­да­чу ре­шить. Ду­ша всё рав­но те­бя ве­дёт за ру­ку. … Как сам се­бя по­ка­зал, ни­че­го кро­ме это­го не по­лу­чит­ся, ни­кто те­бя не на­ка­жет боль­ше. Это очень труд­но - вто­рой раз по од­но­му и то­му же ме­с­ту. Как толь­ко че­ло­век на­чи­на­ет чув­ст­во­вать боль, он сра­зу на­чи­на­ет бо­ять­ся этой бо­ли. Это та­лант, та­лант-то в нём ре­жет­ся, ду­ша в нём ре­жет­ся для то­го, что­бы про­рвать се­бя и ощу­тить се­бя ча­с­тью це­ло­го... А вот по­том, ког­да че­ло­век пой­мёт, что он не про­сто ин­ди­ви­ду­аль­ность, дан­ность ка­кая-то, а часть все­го... Ты пой­мёшь, что ты со­вер­ша­ешь ещё один шаг в це­лой це­пи ша­гов, пой­мёшь, что ты часть все­го, и что всё бу­дет хо­ро­шо. Толь­ко не на­вре­ди се­бе, жи­ви, ра­бо­тай, не ду­май, что те­бя лифт до­ве­зёт. Лифт ни­ко­го ни­ку­да не до­вёз.

...Я же, соб­ст­вен­но, об этом пою и бу­ду петь. В прин­ци­пе, каж­дый из нас зна­ет эту ис­ти­ну из­на­чаль­но, эту ис­ти­ну зна­ет ду­ша. И пы­та­ет­ся те­бе со­об­щить каж­дый день с ут­ра до ве­че­ра. А ты дол­жен её слу­шать, она те­бе всё ска­жет, всё даст, даст си­лы лю­бо­вью. Тво­ей же лю­бо­вью. Чем боль­ше ты от­дашь ей, тем боль­ше бу­дет да­вать­ся те­бе - чтоб боль­ше от­да­вал...

…На­до до­бить­ся, что­бы ду­ша смог­ла го­во­рить со все­ми, что­бы те­бе бы­ло что-то да­но. На­до по­ка­зать, что у те­бя чи­с­тые ру­ки, что­бы те­бе мож­но бы­ло что-то вло­жить. Ина­че те­бе ни­кто ни­че­го не вло­жит, по­то­му что ду­ша от­ка­жет­ся, твоя же ду­ша. Она те­бя бу­дет сна­ча­ла за­став­лять вы­мыть ру­ки и толь­ко по­том она те­бе что-то в них даст. А ты всё пы­та­ешь что-то цап­нуть, она не да­ёт - зна­чит, ты ца­па­ешь чу­жое... А чу­жое в тво­их ру­ках ни­ког­да не бу­дет жи­вым, оно сра­зу мерт­ве­ет. По­то­му что ты толь­ко часть сво­ей ду­ши мо­жешь не­сти... Жи­вую во­ду. А всё ос­таль­ное, что ты бу­дешь где-то там чер­пать, бу­дет мёрт­вая во­да из чу­жих рук. Ду­ша те­бя сна­ча­ла на­учит вы­мыть эти ру­ки, что­бы ты был го­то­вым к то­му, что она те­бе долж­на дать. И толь­ко че­рез стра­да­ние...»

Всё это, ко­неч­но, есть и в пес­нях Ба­ш­ла­чё­ва. Но ме­ня му­ча­ет, не ос­тав­ля­ет во­прос: как так по­лу­чи­лось, что че­ло­век, ко­то­рый всё это знал, по­ни­мал, всё-та­ки ока­зал­ся ох­ва­чен не­о­до­ли­мой то­с­кой и по­гиб? Как он по­те­рял эту нить, этот свет, ко­то­рый так уве­рен­но дер­жал и, как сам счи­тал, по­те­рять не мог?

Как бы там ни бы­ло, а этот свет, эта прав­да ос­та­лась в ска­зан­ных и спе­тых им сло­вах, и я на­ста­и­ваю на том, что зре­лое твор­че­ст­во Ба­ш­ла­чё­ва не­га­си­мо жиз­не­ут­верж­да­ю­ще. Это не пре­сло­ву­тый «по­зи­тив», но это бла­го­род­ный свет, к ко­то­ро­му, об­ди­рая бо­ка и ос­тав­ляя кро­ва­вые кло­чья, из са­мой тьмы и гря­зи про­би­лись кор­ни жиз­ни. И кор­ни слов (как он ими во­ро­чал!). И эти кор­ни ис­крят­ся (я так для се­бя, по-ба­ш­ла­чёв­ски, как мне ка­жет­ся, объ­яс­няю сло­во «ис­крен­ность») жиз­нью и вос­пла­ме­ня­ют огонь в серд­цах. И по­это­му, ког­да он го­во­рит о са­мых про­стых, но глав­ных и ко­рен­ных ве­щах, они со­хра­ня­ют свою глу­би­ну и не вы­зы­ва­ют от­тор­же­ния. Ар­те­мий Тро­иц­кий очень пра­виль­но на­пи­сал об этом: «К со­жа­ле­нию, ког­да го­во­ришь, о чём пес­ни Ба­ш­ла­чё­ва, ча­с­то при­хо­дит­ся при­бе­гать к «па­фос­ным», де­валь­ви­ро­ван­ным ед­ва ли не до уров­ня ки­ча по­ня­ти­ям, вро­де «рус­ская ду­ша», «ве­ра и на­деж­да», «лю­бовь и смерть», «ду­хов­ная си­ла»… Ко­неч­но, это не Са­ши­на ви­на. На­про­тив, он один из не­мно­гих, кто взял на се­бя сме­лость и ска­зал в ро­ке ис­тин­ное сло­во об этих веч­ных, но за­тёр­тых цен­но­с­тях». Ба­ш­ла­чёв все­гда на­хо­дит­ся на дви­жу­щей­ся гра­ни, он на­столь­ко жи­вой, что у не­го нет ни од­ной ба­наль­ной стро­ки. И ес­ли вдруг по­яв­ля­ет­ся что-то бес­хи­т­ро­ст­ное, то чи­та­тель или слу­ша­тель ни на миг не усом­нит­ся в оп­рав­дан­но­с­ти и на­пол­нен­но­с­ти это­го. По­это­му он мог ут­верж­дать, что «Всё бу­дет хо­ро­шо» (од­но­имён­ная пес­ня), что «Нет тех, кто не сто­ит люб­ви». Да, кто ещё мог так го­во­рить о люб­ви? «Пусть бу­дет так, как я… люб­лю!..» Не как хо­чет­ся, не как нра­вит­ся, а как люб­лю. А на­сколь­ко и как люб­лю - так и бу­дет. И в этом люб­лю ожи­ва­ет вы­со­кий смысл Сло­ва, ко­то­рое бла­го­да­ря по­эту сно­ва ста­но­вит­ся «оси­я­но средь зем­ных тре­вог». По­хо­жим об­ра­зом, в сво­ей пер­во­здан­ной си­ле Ба­ш­ла­чёв ожив­ля­ет сло­во «ду­ша»: «У ме­ня есть всё, что ду­ше угод­но, Но это толь­ко то, что угод­но ду­ше».



Что ка­са­ет­ся сбор­ни­ка «Став­ше­му ве­т­ром», на­до пре­ду­пре­дить чи­та­те­ля, что в нём нет по­свя­ще­ний от ма­с­ти­тых рок-звёзд, лич­но знав­ших Ба­ш­ла­чё­ва (а во­об­ще-то та­кие по­свя­ще­ния су­ще­ст­ву­ют, и их не­ма­ло). Со­бра­ны толь­ко по­эти­че­с­кие и ху­до­же­ст­вен­ные (ри­сун­ки) по­свя­ще­ния его по­клон­ни­ков (ча­с­то бе­зы­мян­ные, «най­ден­ные на мо­ги­ле по­эта» или обо­зна­чен­ные толь­ко ин­тер­нет-псев­до­ни­ма­ми; ха­рак­тер­но, что сам пор­т­рет на об­лож­ке при­над­ле­жит не из­ве­ст­но­му по­ка ав­то­ру, ко­то­ро­го ре­дак­ци­он­ный со­вет сбор­ни­ка про­сит от­клик­нуть­ся), лю­дей, серд­ца ко­то­рых ис­пы­та­ли силь­ней­шее, а, мо­жет, и ре­ша­ю­щее вли­я­ние Ба­ш­ла­чё­ва, в ком он про­бу­дил твор­че­ст­во, вы­звал от­вет­ные боль и свет, ко­му он стал род­ным. Не всё и, по­жа­луй, да­же не­мно­гое мож­но счи­тать пол­но­цен­но со­сто­яв­ши­ми­ся ху­до­же­ст­вен­ны­ми про­из­ве­де­ни­я­ми. Для тех, кто про­сто же­ла­ет по­чи­тать хо­ро­шие сти­хи, на­сла­дить­ся по­эзи­ей, ис­кус­ст­вом - это не са­мая под­хо­дя­щая книж­ка (хо­тя по­па­да­ют­ся пре­крас­ные сти­хи и прон­зи­тель­ные строч­ки-про­зре­ния). Но вот тем, кто лю­бит Ба­ш­ла­чё­ва и рад вспом­нить его вме­с­те со столь же ис­крен­не лю­бя­щи­ми его людь­ми, кто хо­чет не­по­сред­ст­вен­но ощу­тить, как лич­ность и твор­че­ст­во это­го че­ло­ве­ка по­вли­я­ли на дру­гих (в ос­нов­ном мо­ло­дых) лю­дей, ка­кие рост­ки (не столь да­же куль­тур­ные, как об этом пи­шет со­ста­ви­тель Ок­са­на Кра­сю­ко­ва, но, преж­де все­го, сер­деч­ные, ду­шев­ные, че­ло­ве­че­с­кие) смог­ло дать его зер­но…

Вся кни­жеч­ка ис­пе­щ­ре­на ри­сун­ка­ми и ру­ко­пи­ся­ми и про­из­во­дит очень тёп­лое впе­чат­ле­ние руч­но­го, штуч­но­го из­де­лия.

В ка­кой-то мо­мент, чи­тая сбор­ник, я пой­мал се­бя на мыс­ли, что в нём бы­ли бы уме­ст­ны и мне лич­но хо­те­лось бы по­боль­ше не­по­сред­ст­вен­ных, бе­зы­с­кус­ных от­кли­ков о том, как по­вли­ял Саш­Баш на то­го или ино­го че­ло­ве­ка. (Ведь в сти­хах и ху­до­же­ст­вен­ной про­зе за­ча­с­тую не луч­шим об­ра­зом ска­зы­ва­ет­ся имен­но вли­я­ние «ис­кус­ст­ва», ко­то­ро­го ав­то­рам как раз не хва­та­ет.) За­ме­ча­тель­ны, тро­га­тель­ны и по­ка­за­тель­ны фраг­мен­ты та­ких от­кли­ков «с му­зы­каль­ных и-нет фо­ру­мов» (как хо­ро­шо, что их всё-та­ки при­во­дит в сво­ём всту­пи­тель­ном эс­се с ха­рак­тер­ным на­зва­ни­ем «Жи­вой» ху­дож­ник и один из глав­ных вдох­но­ви­те­лей сбор­ни­ка Ан­на Бе­ло­но­го­ва):

«В сти­хи Ба­ш­ла­чё­ва мож­но утк­нуть­ся бук­валь­но как в кис­ло­род­ную по­душ­ку, и ими ды­шать».

«Ба­ш­ла­чёв - мой «Ан­гел-хра­ни­тель». В его пес­нях я мо­гу най­ти от­вет на лю­бой во­прос».

«Пла­чу о те­бе, тёз­ка! - по­сле тво­их пе­сен чув­ст­ву­ешь очи­ще­ние, как по­сле про­гул­ки по ле­су, как по­сле церк­ви».

«Ког­да на ду­ше - мрак, слу­ша­ешь Са­шу - и… от­ле­га­ет».

Мне очень ра­до­ст­но ви­деть та­кие от­зы­вы, я и сам от се­бя мог бы ска­зать не­что по­доб­ное. Это очень нуж­но для ба­лан­са све­та и те­ни в вос­при­я­тии Ба­ш­ла­чё­ва. Ведь на мно­гих лю­дей его пес­ни и судь­ба про­из­во­дят мрач­ное или тя­жё­лое впе­чат­ле­ние. Та­кой шлейф су­ще­ст­ву­ет. А для са­мо­го по­эта очень важ­но бы­ло, что­бы че­ло­век, по­слу­шав его пес­ни, хо­тел жить. В них дей­ст­ви­тель­но очень мно­го ска­за­но о смер­ти. Но он лю­бил жизнь и об­ра­за­ми смер­ти под­чёр­ки­вал не­об­хо­ди­мость жить, ос­т­ро­ту ощу­ще­ния жиз­ни: «Что­бы ту­же вя­зать, нуж­но чув­ст­во­вать бли­зость раз­вяз­ки...», «Мой крест знак дей­ст­вия, чтоб го­ло­ву сло­жить,<..> За то, что очень нуж­но жить…»


Рис. Ю.ПАРФЁНОВ

Ко­неч­но, «жить» здесь не рав­но­знач­но «быть» или «су­ще­ст­во­вать». Жить очень нуж­но в вы­со­ком, пол­но­цен­ном смыс­ле это­го сло­ва, ког­да Жизнь неот­де­ли­ма от Люб­ви и не при­ем­лет лжи. Ведь и сам Ба­ш­ла­чёв пел, что «су­мел бы вы­жить, ес­ли б не бы­ло та­кой про­стой ра­бо­ты - жить» («Ве­т­ра осен­ние»). Он умер за то, что­бы ут­вер­дилась жизнь. И по­это­му ни в ко­ем слу­чае нель­зя сво­дить (по­ды­то­жи­вать, ни­ве­ли­ро­вать) его судь­бу и тем бо­лее его твор­че­ст­во до од­ной толь­ко тра­ге­дии смерт­но­го кон­ца! Неда­ром од­на из глав­ных по­движ­ниц сбор­ни­ка «Став­ше­му ве­т­ром» ра­ту­ет про­тив лип­ну­ще­го к Ба­ш­ла­чё­ву яр­лы­ка «са­мо­убий­цы»: «В церк­ви са­мо­убийц не по­ми­на­ют. Не за­ка­зы­ва­ют па­ни­хи­ды. А по рас­про­ст­ра­нён­но­му «пра­во­слав­но­му» су­е­ве­рию - ес­ли сам мо­лишь­ся за са­мо­убий­цу - его грех «па­дёт» на те­бя и тво­их де­тей! Кто же от­ва­жит­ся на та­кое? Та­кое впе­чат­ле­ние, что не­кие си­лы сде­ла­ли всё, что­бы лю­ди, зна­ю­щие про не­из­ле­чи­мый грех са­мо­убий­ст­ва, от­вер­ну­лись от Са­ши и не об­ра­ща­ли на не­го вни­ма­ния - са­мо­убий­ца! Страш­но… Так Са­ша был убит». Под­чёр­ки­вая не­до­ка­зан­ность са­мо­убий­ст­ва, по край­ней ме­ре его об­сто­я­тельств, ко­то­рые мог­ли бы пред­ста­вить всё в ином све­те, Ан­на Бе­ло­но­го­ва пи­шет, что «он убит на­шим не­вни­ма­ни­ем, хо­лод­но­с­тью, рав­но­ду­ши­ем…». Но всё-та­ки сло­во «убит», вну­т­рен­ний об­раз, ко­то­рый оно не­сёт, так про­сто не от­пу­с­ка­ет, и за­став­ля­ет ду­мать о не­ких «тём­ных си­лах», ко­то­рые по­ме­ша­ли Ба­ш­ла­чё­ву «удер­жать свет». В сбор­ни­ке вос­по­ми­на­ний мож­но най­ти вер­сию Ми­ха­и­ла Бор­зы­ки­на о том, что «к Са­ши­ной смер­ти при­ча­ст­на чёр­ная сто­ро­на Пе­тер­бур­га». А в би­о­гра­фи­че­с­ком раз­де­ле кни­ги «Че­ло­век по­ющий» есть фраг­мент, не во­шед­ший в «Знак кро­во­то­чия», в ко­то­ром Сер­гей Смир­нов вспо­ми­на­ет о раз­го­во­ре с Ба­ш­ла­чё­вым зи­мой 1986-го в Че­ре­пов­це: «Он при­шёл ко мне как-то ве­че­ром и го­во­рит: слу­шай, а у те­бя бы­ло что-то о ма­со­нах. … Кни­гу мы не на­шли. Я тог­да спро­сил у не­го, от­ку­да ин­те­рес та­кой. Он от­ве­тил: «Ты зна­ешь, вро­де да­ют зе­лё­ный свет, «зе­лё­ную ули­цу», а вот сто­ит ли по ней ид­ти?..». Что это зна­чит и име­ет ли это от­но­ше­ние к смер­ти Ба­ш­ла­чё­ва? Как знать… Яс­но од­но, что не­смо­т­ря на вы­ход це­ло­го ря­да упо­мя­ну­тых книг, да­же на уров­не би­о­гра­фии за­гад­ки ос­та­ют­ся. Че­го уж го­во­рить о тай­нах и со­кро­ви­щах, ко­то­рые про­дол­жа­ет хра­нить твор­че­ст­во Ба­ш­ла­чё­ва - его пес­ни, сти­хи.

Не­ред­ко счи­та­ют, что глав­ным в его твор­че­ст­ве был про­тест. Но всё-та­ки, ещё раз под­черк­ну, что глав­ной бы­ла - лю­бовь. По сло­вам Тро­иц­ко­го (кто бы как к не­му ни от­но­сил­ся, его ста­тьи и вос­по­ми­на­ния о Саш­Ба­ше - од­ни из луч­ших), Ба­ш­ла­чёв при­зна­вал­ся, что са­мую важ­ную из сво­их по­зд­них про­свет­лён­ных пе­сен - «Ся­дем ря­дом» - он на­пи­сал по­сле то­го, как од­наж­ды но­чью ему при­сни­лась «са­ма лю­бовь». В пес­не есть та­кие стро­ки:

Нас за­бу­дут, да не­ско­ро.

А ког­да за­бу­дут, я опять вер­нусь.

Под му­зы­ку это зву­чит гру­ст­но, но оп­ти­ми­с­тич­но. Ка­жет­ся: «хо­ро­шо! всё-та­ки вер­нёт­ся!»… Но в кни­ге «Знак кро­во­то­чия» (об этом можно прочесть и у Ири­ны Гу­тор, и у Тро­и­цо­го), что всё не так про­сто, и сам Ба­ш­ла­чёв имел в ви­ду впол­не кон­крет­ную кон­цеп­цию пе­ре­се­ле­ния душ, он го­во­рил, что «точ­но зна­ет, кем был в про­шлой жиз­ни, и что это бы­ло очень страш­но…»: «Я знаю, как это про­ис­хо­дит, - ска­зал Ба­ш­ла­чёв, - ду­ша на­чи­на­ет за­но­во ма­ять­ся на зем­ле, как толь­ко о её пре­ды­ду­щей жиз­ни все за­бы­ли. Ду­ши дер­жит на не­бе­сах энер­гия па­мя­ти».

Ес­ли так, то обе пред­став­лен­ные кни­ги, ко­неч­но, здо­ро­во по­мо­га­ют на­ше­му по­эту удер­жать­ся на не­бе­сах. И уже за это - по­клон ав­то­рам-со­ста­ви­те­лям.

Мы же то­же сей­час при­со­е­ди­ни­лись к этой энер­гии па­мя­ти, вспом­ни­ли об Алек­сан­д­ре. По­ста­ра­ем­ся по­мнить и впредь. Мыс­ли, чув­ст­ва ве­дут даль­ше: хо­ро­шо бы и нас не за­бы­ва­ли ни при жиз­ни, ни по­сле смер­ти... И луч­ше, ес­ли вос­по­ми­на­ния бу­дут свет­лы­ми. А пес­ни Ба­ш­ла­чё­ва (лич­но я - уве­рен!) в свою оче­редь по­мо­гут нам в этом...

Знак кро­во­то­чия. Алек­сандр Ба­ш­ла­чёв гла­за­ми со­вре­мен­ни­ков. - СПб.: Лим­бус Пресс, ООО «Из­да­тель­ст­во К.Туб­ли­на», 2011.

Став­ше­му ве­т­ром: Сбор­ник по­свя­ще­ний Алек­сан­д­ру Ба­ш­ла­чё­ву. (Ли­те­ра­тур­но-ху­до­же­ст­вен­ное из­да­ние). - М.-СПб., 2011.

*  Здесь (не для де­жур­ной кри­ти­ки, а ис­ти­ны ра­ди) не­об­хо­ди­мо упо­мя­нуть об од­ной очень до­сад­ной (по­то­му что су­ще­ст­вен­ной!) опе­чат­ке (ого­вор­ке, ос­лыш­ке?), ко­то­рая со­дер­жит­ся в кни­ге. Кто-то про­чи­та­ет, как Свя­то­слав За­де­рий вспо­ми­на­ет сло­ва Ба­ш­ла­чё­ва: «Лю­бая про­по­ведь хо­ро­ша, ког­да она ис­тин­на». Но ведь это - ба­наль­ность и штамп, ко­то­рые с Ба­ш­ла­чё­вым, как мы го­во­ри­ли, не­со­вме­с­ти­мы. На са­мом де­ле, у не­го бы­ло - не «ис­тин­на», а «ис­по­ведь». Лю­бая про­по­ведь хо­ро­ша, ес­ли она в то же вре­мя ис­по­ведь. Это один из кор­ней («ко­рень» - то­же из его клю­че­вых слов) ба­ш­ла­чёв­ской убе­ди­тель­но­с­ти, «за­ра­зи­тель­но­с­ти» его Люб­ви.

Евгений БОГАЧКОВ

Текст с сайта
газеты «Литературная Россия»
№ 21' 2011