О роли Брайана Эпстайна в прорыве «Битлз»: zventa

zventa_sventana

О роли Брайана Эпстайна в прорыве «Битлз»

Aug 26, 2012 19:39

Брайан Эпстайн in private
Фото - Katie Hickox

Дэвис Х.
Битлз. Авторизованная биография: Пер. С англ.; Послесловие А. В. Макаревича. -
М.: Радуга, 1990. - 448 с., 13 л. фото.

Эта книга пролежала у меня с 1990 года - нечитанной. И зачем я её купила? Может, потому что непритязательное издание с блёклым шрифтом было настоящим раритетом в то время, да судя по всему, и сейчас тоже, раз её разыскивают по объявлениям о продаже. Завтра она перекочует в другие руки, к человеку, который собирает уникальные книги, пластинки, диски, поэтому и предприняла ещё одну попытку её прочесть. Тогда начала и бросила: слишком текст загружен, как мне показалось; к тому же, речь автора сливается в одно с цитатами, не всегда улавливаешь, это Хантер Дэвис рассуждает или уже кто-то из «Битлз». Но страниц через пятьдесят привыкаешь к витиеватости изложения. По разделам книга выстроена очень чётко, можно вернуться, поискать забытую информацию в этих сильно концентрированных подробностях. Огромный, скрупулёзный труд, облечённый в удобоваримую форму, связный рассказ, прилично переведённый на русский язык Владимиром Познером (в соавторстве с В. Чемберджи).

Самым неожиданным для меня было в этой книге то, что не «Битлз» завладели моим воображением, ничего особо нового я здесь для себя не почерпнула, а вот личность Брайана Эпстайна захватила. Собственно, в очередной раз была возможность убедиться, что подбираются по судьбе, в том числе и состав группы, он никогда не бывает случаен. Как «Битлз» притянулись друг к другу в одной точке (Ливерпуль), так и Эпстайн на них вышел, когда состав группы наконец сформировался, и всех буквально смело волной под названием «Битлз». Почему именно они, а не какая-то другая группа, другие ведь были не хуже... Трудно объяснить такие процессы без знания более глубоких причин. Это тем более удивительно, когда выясняется, что за человек был Брайан Эпстайн.

«Плохой ученик, блестящий продавец мебели, непригодный к службе солдат, великолепный торговец грампластинками, неудавшийся актёр, безупречный управляющий», - не совсем лузер, но trouble-maker, что в обществе глубоко презирается. Единственное, что оптимистично проглядывает в этой характеристике, всё-таки способность к бизнесу и торговле, видимо, прирождённый еврейский талант. (Не зря евреи были купцами первой гильдии в России и ростовщиками с незапамятных времён.) То есть по сравнению, скажем, с Джими Хендриксом, который вообще ни на что не годился, кроме своей гитары, Эпстайн обладал практическим даром - продавать. Притом, что был неуверенным, совершенно неуверенным в себе и застенчивым. Даже странно, что они сошлись с «Битлз». Такого же утончённого, тонкого, ранимого и очень талантливого Стю Сатклиффа они в конце концов выжили из группы: не совпадал по духу с уже подобравшейся троицей Леннон - Маккартни - Харрисон.

И всё же кое-что общее у них было: и «Битлз», и Эпстайн терпеть не могли школу, числились самыми последними учениками и постоянно были на гране вылета. А Эпстайна, того вообще исключали: он поменял семь школ, причём элитных. И если «Битлз» вынуждены были как-то держаться, чтобы окончательно не опуститься на социальное дно, то Эпстайна спасали деньги любящих родителей. Этот скрытый протест 'We don't need no education' впоследствии даже нашёл отражение в известной теме Pink Floyd. Вдохновляла, однако, система среднего образования английских музыкантов! Тем не менее, худо-бедно с ненавистной школой все разобрались и вошли во взрослую жизнь не такими уж отщепенцами. Хотя «Битлз» уже решили для себя, что работать они не хотят. Не в смысле ничего не делать, а ходить на подённую работу за гроши изо дня в день. Такой перспективы они себе не желали. А с другой стороны, жить было не на что. И всё же они выбрали тяжкий путь рок-музыкантов. Сказать, что у них прямо всё ладилось, было бы неправдой. Одни из многих в забурлившем процессе рок-н-ролла - неведомый импульс ощущали все, а точкой отсчёта стал Элвис Пресли - как провозвестник новой эры. В этом брожении ещё невозможно было определить, кому же суждено сыграть историческую роль. «Битлз», в общем-то, ничем не отличались от других британских групп, даже прослушивая их в ретроспективе, всё равно недоумеваешь, почему именно они, другие, объективно, были ничуть не хуже. С русским роком как-то проще: стоит умереть, «сразу скажут - поэт», и вечная память начнёт расти в геометрической прогрессии. Такая мрачно-мистическая закономерность русской жизни.

Скорее всего, «Битлз» так бы и просидели всю оставшуюся жизнь в клубе «Кэверн», либо пахали бы для 'ненавистной немчуры' в Гамбурге, не появись на их горизонте ещё один неудачник - Брайан Эпстайн. Он и стал тем пятым элементом, при котором пошла реакция на прорыв (четвёртым был Ринго). Конечно, не в одном Эпстайне тут дело. До «Битлз» он точно так же маялся, не мог найти себе применения: то торговал мебелью в магазине своего отца, талантливо торговал, надо сказать; то играл в театре, но от богемы его тошнило... Наконец, что-то стало прорисовываться, когда его отцу пришла в голову идея открыть магазин грампластинок. Музыку Брайан любил, но классическую. Однако, кроме тонкого вкуса, он ещё и чутьём обладал. На редкость изобретательный по части продаж, Эпстайн не зацикливался лишь на своих пристрастиях, а изучал потребительский спрос. Его внимание к клиенту просто поражает: если хоть один человек заинтересовался пластинкой, она должна быть в его магазине. И он готов был достать её из-под земли. Это и стало ключевым, судьбоносным моментом: так он вышел на «Битлз».

Удивительно, но это был последний, заключительный этап жизни «Битлз» как группы и финал жизни самого Брайана Эпстайна. Взрыв, прорыв сознания продолжался года три (1963-1967), а потом со смертью Брайана началось постепенное угасание, растянувшееся на десятилетия - ну что-то вроде взрыва сверхновой, звезды уже нет, а последствия взрыва ещё долго наблюдаются во Вселенной. Разбежавшись, переругавшись из-за денег, из-за жён (не нравилась ни Йоко Оно, ни Линда Маккартни), бывшие «Битлз» занялись сольными проектами. По инерции интерес к ним не ослабевал, хотя какого-то глобального влияния они уже не имели. И смерть Эпстайна тут ни при чём. К тому времени (своей смерти) он уже охладел к «Битлз» и с ужасом думал, чем же заняться дальше. «Битлз» как проект тоже были исчерпаны для него. Выше того, что было достигнуто, подняться уже невозможно, в смысле успеха, и финансового в том числе. И он опять испытывал стресс, как всякий раз, когда что-то кончалось. Возможно, что именно это стало причиной его странной смерти: неуверенность в себе выматывала душу. В это трудно поверить на фоне достигнутого успеха, но на самом деле Эпстайн не производил впечатление крутого дельца. Скорее наоборот, не внушал доверия. Скромный, застенчивый, он никак не вписывался в деловые стереотипы. Но при том обладал потрясающими качествами, очень редкими для делового мира и вообще: держал слово, отличался редким упорством, необычайной работоспособностью, тонким вкусом, неисчерпаемостью в плане идей. При этом был совершенно одинок и так и не смог устроить своей личной жизни, даже несмотря на сердечную привязанность к Рите Харрис. Ни обширные деловые связи, ни любовь родителей не спасали от этого неистребимого чувства одиночества.

В «Битлз» Эпстайн вложил себя всего, но по-другому он и не умел, когда брался за то, что ему было по душе.
Впервые он увидел их 9 ноября 1961 года в «Кэверн», после того, как в его магазине оставили заявку на немецкую пластинку «Битлз», а он удивился, что не знает их, поэтому и решил взглянуть, что же они из себя представляют: «Весьма неопрятные и не очень чистые. Во время выступления они курили, ели, болтали друг с другом и в шутку обменивались тумаками. Они то поворачивались спиной к публике, то орали на слушателей и хохотали над собственными остротами. Но они, совершенно очевидно, вызывали колоссальное возбуждение. Казалось, от них исходит какой-то магнетизм. Я был покорён».

Магнетизм? Загадочное, необъяснимое свойство. Брайану можно верить, он смотрел на «Битлз» совершенно трезвыми глазами. Но и они не воспринимали его как посланца с неба, даже помыкали им. Точно так же не производил он на них впечатления великого менеджера, а гамбургского друга-интеллектуала «Битлз» Клауса Фурмана и вовсе разочаровал: «Робкий, стеснительный... Какая там сильная личность! Я представлял его совершенно иначе и, увидев Брайана, просто пал духом. Он произвёл на меня удручающее впечатление. У меня сложилось своё представление о будущем менеджере «Битлз». Это должен быть крупный босс, в высшей степени динамичный, а не какой-то неуверенный в себе новичок».

Вообще-то, представление должно складываться по делам, особенно когда нет чутья. Другое дело, что может не получиться. У Эпстайна тоже могло не получиться. И провались он с «Битлз», те измордовали бы его, и весь шоу-бизнес заклеймил бы менеджера-неудачника. Но успех тоже обладает магнетизмом. Списываются все грехи сразу, одним махом. Это как таинственное превращение графита в алмаз. Не происходит этого, усилия обесцениваются, они уже не в счёт. Логика проста: нет результата, значит, ничего нет, ничего не было и нет. Может быть, таковы законы трёхмерного пространства, оно не фиксирует скрытые процессы, тем более с непроявленным финалом. То есть результат должен быть материализован. Высшая степень материализации измеряется звонкой монетой. Чем выше доход от проекта, тем шире охват и духовно-интеллектуальное влияние на массы.

Вот здесь можно было бы перейти на излюбленную тему антисемитизма и еврейского влияния на мир. Как известно, евреям приписывается тайная связь с тёмными силами, кои через податливый еврейский ум пытаются внедриться в сознание других, менее податливых народов. А неподдающихся вовсе смести с лица Земли через алкоголь и естественную деградацию вследствие оного (русских и индейцев, в частности). Однако к Брайану Эпстайну эта теория совершенно не подходит. Ну, кто-то, конечно, скажет, что пронырливый еврей хорошо заработал на «Битлз». И вот здесь его жидовское чутьё не подвело. Однако проблема в том, что Эпстайн всю жизнь страдал от своего еврейства. Не до такой степени, как Вейнингер, но терзало это его очень. Хотя в Англии обозвать 'евреем' то же самое, что обозвать 'рыжим'. И едва ли Ринго Старр обиделся, когда его пригласили дать интервью 'Jewish chronical'. Нос подвёл. Ну, может, что в роду и было, но сам он себя евреем никогда не считал. Но у Брайана совсем другая душевная организация была. При такой ранимости выбить из колеи может всё что угодно.

Возможно, «Битлз» так не считали, но своим прорывом они обязаны именно этому ранимому и совершенно закомплесованному человеку. Он пробил им дорогу, своим упорством. Привёл их в божеский вид, создав так называемый стиль «Битлз», исходя из своего вкуса и присущей ему элегантности. Может, это прилизанный образ, совсем не по нутру «Битлз», но без этого обязательного условия было бы не получить пропуск на большую сцену. Да и суть их от этой мягкой уступки не пострадала. Тем более, позже они уже имели возможность выступать в своём первозданном виде, вернуться к себе непричёсанным, какими их когда-то взял Эстайн.

Останься он жив, едва ли бы стал продолжать работать с ними. Так что его смерть ровным счётом ничего не меняла в дальнейшей судьбе «Битлз». Они нужны были другу другу только на момент прорыва...