Поход по воде. Летопись.
Карелия - это такое сакральное туристическое место. Те, кто там был, либо заманивают туда других, либо наоборот отпугивают. Заманивают относительно нетронутой природой, весенними речками и осенними ягодами, угрюмым обаянием русского севера, который ещё недавно был финским югом. Пугают - сыростью, дождями без начала и конца, коварными камнями в реке и комарами в воздухе. Чтобы меньше бояться всего этого, я приобрёл гидрошорты, гермомешок, накомарник и коньяк. И поехал в байдарочный поход с большой и почти незнакомой, но бывалой компанией. В компании распределялись роли, но к моему появлению все почётные роли разобрали. Осталась роль «летописца»: чтобы описать, как всё было. А что, хорошая и непыльная роль: сиди себе и пиши, пока все делом заняты. Я вызвался быть летописцем.
Началась поездка с вокзала, точнее со встречи на вокзале с той самой большой и почти незнакомой, но бывалой компанией. Я ожидал, что таких компаний туристов на вокзале будет много: всё-таки поезд в Карелию. Компания оказалась одна, но выбрать из неё было сложно: из компании торчали всего пара вёсел и полторы байдарки. Спрашивать людей «вы не из Аби?» не очень удобно, т.к. те, кто не оттуда, вряд ли знают что это такое. Но оказалось, что они оттуда и знают. А ещё оказалось, что байдарки и вёсла нужно таскать и таскать, из специального грузовика на платформу.
Байдарок и вещей было так много, и мы так боялись что-то забыть или потерять, что прихватили чей-то рюкзак, который обнаружился уже в поезде. Рюкзак долго искал хозяина. А хозяин, должно быть, не менее долго искал рюкзак. Поняв, что они уже не встретятся, мы вскрыли рюкзак. Сверху его содержимое оказалось женским, а внизу - мужским. Мужское содержимое было представлено большой бутылкой виски.
Вечером пили чай со вкусом походного чайника и играли в громкие игры, стараясь не шуметь. Так внезапно наступила ночь, и я понял, что роль летописца - не самая простая. Пока все остальные спят, ты должен пытаться записать в специальный летописный блокнот основные прошедшие моменты. Делать это нужно на верхней полке, при тусклом свете, плохо пишущей ручкой. Но в этом что-то есть.
Первый день.
Он начался раньше, чем хотелось бы. На станции нас ждал микроавтобус, а байдарки и вещи ждала газель. Вещей вообще было явно больше, чем нас. Потому всякое перетаскивание багажа - большое дело. Мы ехали по местам, где проходили тяжёлые бои в советско-финскую войну, и водитель рассказывал нам, что где-то здесь погибло очень много народа. Остановились на заваленной мусором промежуточной стоянке с эстакадой и классическим деревенским туалетом, состоящим из двух одинаково загаженных кабинок. Подумалось, что если бы финны тогда нас победили, это место выглядело бы как-то по-другому.
Ещё полтора часа езды - и стапель.
Стапель - полянка у речки, место, где собирают корабли, а ещё там едят. Байдарочный поход начинается со стапеля, а заканчивается (если повезёт) «антистапелем», где лодки разбирают. И тоже едят. Едят в походе вообще при каждом удобном случае, вот только удобные случаи случаются редко.
Сборка байдарок - отдельное увлекательное приключение на несколько часов. Байдарка «Маринка» представляет собой груду алюминиевых палочек и гибкий корпус. Каркас собирается из палочек, прямо внутри корпуса. Вместо инструкции используется интуиция, плоскогубцы и множество матерных слов. У нашей команды со всем этим было хорошо, и мы собрали лодку одними из первых. Затем насосом накачиваются внутренние воздушные камеры. Мы их не расправили должным образом, и они легли выше, чем следует, в результате усадка лодки оказалась немного больше, чем нужно. Это нам вышло боком. Во всех наших дальнейших неудачах я склонен винить воздух в камерах.
Далее - переупаковка и погрузка вещей, и мы поплыли, по спокойной воде, вдали от других лодок и людей, плавным зигзагом. Сначала вообще получалось плыть только зигзагом, потому что байдарка имеет большую инертность, и как только её удаётся выровнять, так её уже заносит в другую сторону. Но потом мы научились плыть относительно прямо.
И тогда мы заметили, что таки красиво.
Мы пересекли большое озеро, вошли в маленькую речку, и тут начались пороги. Все их как-то проходили, кроме нас. Наш кораблик постоянно несло на камни, и мы садились на мель. И тогда приходилось заниматься «самосплавом» - это когда не лодка несёт нас, а мы её. В конце концов нас занесло в такие камни, что мы решили вынести лодку на берег и заняться обносом ("самоносом"). Но по берегу с лодкой было не пройти - пришлось идти по реке, по камням, по пояс в воде. В чём кайф данного процесса - так и осталось для нас загадкой. Мы всё больше отчаивались, и более опытным товарищам пришлось придти к нам на помощь: так мы преодолели порог.
Мы сами по себе были рассчитаны на сильное промокание, а вот гермомешок Ани к промоканию готов не был: он содержал в себе читалку, телефон и стопку сырых денег. Читалка не выключалась, телефон не включался, а деньги не разлипались, но всё-таки были высушены у костра.
Причина промокания - дырка в гермомешке. В моём мешке дырки не было, но паспорт всё-же промок в области печати. Печать расползлась. Ну и ладно.
День 2.
Кроме паспорта у меня промок блокнот, поэтому роль летописца в реальном времени продолжить не получилось. И про второй день можно только сказать, что снова то лодка несла нас, то мы её. Она нас, к счастью, чаще, но теперь периодически приходилось вычерпывать из неё воду кружкой от термоса: после порогов появилась течь. На следующий день она была найдена и заклеена водопроводным скотчем. А ещё мы видели пересекающих реку бобров, или каких-нибудь ондатр, но точно не людей: быстро так плывут, быстрее нас.
День 3.
В этот день нам предстояло пройти много, и встать пришлось рано. Наша байдарка снова отличилась: мы не вписались в струю, напоролись на камень, нас развернуло поперёк сильного течения, отчего лодка накренилась, и её полностью залило. Пришлось экстренно покинуть судно и удерживать его руками, стоя в воде ногами. Нам снова пришли на помощь: мы перегрузили вещи на другую лодку, вода была слита, у меня уплыла бутылка с мюсли, и мы продолжили путь. Впереди нас ждала шавера - быстро текущий и сильно шумящий отрезок реки с волнами, барашками и прочими радостями. И почти без камней. Шаверу нам удалось пройти самим, на удивление просто и весело.
Антистапель напоминал вещевой рынок после погрома.
Антистапель случился несколько раньше, чем планировалось, и в несколько другом месте. Просто следующая шавера была менее дружественной, и её мы бы не прошли.
Проблема заключалась в том, что водитель автобуса всего этого не знал, и ждал нас где-то не здесь, но поблизости. Лодки были разобраны и упакованы, бутерброды нарезаны и съедены, а автобуса не было. Кто-то пошёл за автобусом, а с неба пошёл дождь, вещи стали промокать, толком не успев высохнуть, люди стали разбивать лагерь у дороги, толком не успев свернуть лагерь у речки. Дождь шёл, а автобус - нет. Становилось понятно, что вероятность не успеть на поезд уже сейчас велика, и она будет только расти, и даже сок со спиртом от этого понимания не помогал. Чтобы привлечь автобус, мы стали разводить костёр и петь ритуальные песни.
И это сработало: к нам приехал древний пазик!
Пазик, особенно древний, едет очень медленно - что по плохим дорогам, что по хорошим. И шанс опоздать на поезд сохранялся. Это особенно почувствовалось, когда пазик вдруг встал, потому что кончился бензин. Но водитель не стал паниковать: у него была с собой канистра, где-то под нашими байдарками. Мы раскопали канистру. Она действительно была, только пустая. Но водитель не стал паниковать: пустая так пустая. А мы стали: надежды успеть на поезд оставалось всё меньше. Решили тормозить редкие встречные машины в надежде угоститься бензином, и тут же увидели идущую на нас газель. Она легко остановилась, и в ней оказалась лишняя канистра с бензином, полная. Было ощущение спланированности всего происходящего. Такое вообще бывает, в периоды «хождения по краю», когда внешние силы удерживают на этом самом краю, то подталкивая к нему, то отдёргивая, и не дают ни отойти от него, ни свалиться. Так может продолжаться неопрделённо долго. Но теперь можно и на поезд успеть. Или не успеть.
И мы таки успели, приехав на вокзал минут за пятнадцать до его отхода. И казалось, что от края мы отошли, но нет: водитель не стал паниковать, а стал играть в террориста, требуя деньги за открывание двери. Конечно, деньги водителю должна платить фирма или кто-то там, но открытая дверь-то нужна нам, поэтому с нас требовать удобнее. Зачем разбираться с какой-то фирмой потом, когда у тебя есть полный автобус заложников, опаздывающих на поезд сейчас? Выкуп пришлось заплатить.
Стоянка поезда - пять минут. За эти пять минут полная платформа туристов, рюкзаков и байдарок должна как-то погрузиться в поезд. Мой вагон был вдали от всех этих событий, и как прошла погрузка, я не увидел, и участвовать в ней не мог. Но каким-то образом все погрузились, поезд тронулся, от края мы отошли.
А вот в распихивании багажа по полкам и углам я поучаствовал. Полок и углов было явно меньше, чем багажа, и мы так надёжно запихнули мешок с мокрыми вёслами на третью полку, что незнакомую тётеньку на второй полке начало немного заливать ручейками грязи. Не удивительно, что ей это не понравилось. Тётеньку пришлось спасать, грязь вытирать, а вёсла убирать куда-то ещё. Чтобы утром всё это вновь доставать и разгружать. Наступивший день был таким хорошим, весенним и солнечным, что было очень обидно весь его проспать.
Использованы фотографии Анны Гусевой и Валерия Новитского. Надеюсь, они не против.
Началась поездка с вокзала, точнее со встречи на вокзале с той самой большой и почти незнакомой, но бывалой компанией. Я ожидал, что таких компаний туристов на вокзале будет много: всё-таки поезд в Карелию. Компания оказалась одна, но выбрать из неё было сложно: из компании торчали всего пара вёсел и полторы байдарки. Спрашивать людей «вы не из Аби?» не очень удобно, т.к. те, кто не оттуда, вряд ли знают что это такое. Но оказалось, что они оттуда и знают. А ещё оказалось, что байдарки и вёсла нужно таскать и таскать, из специального грузовика на платформу.
Байдарок и вещей было так много, и мы так боялись что-то забыть или потерять, что прихватили чей-то рюкзак, который обнаружился уже в поезде. Рюкзак долго искал хозяина. А хозяин, должно быть, не менее долго искал рюкзак. Поняв, что они уже не встретятся, мы вскрыли рюкзак. Сверху его содержимое оказалось женским, а внизу - мужским. Мужское содержимое было представлено большой бутылкой виски.
Вечером пили чай со вкусом походного чайника и играли в громкие игры, стараясь не шуметь. Так внезапно наступила ночь, и я понял, что роль летописца - не самая простая. Пока все остальные спят, ты должен пытаться записать в специальный летописный блокнот основные прошедшие моменты. Делать это нужно на верхней полке, при тусклом свете, плохо пишущей ручкой. Но в этом что-то есть.
Первый день.
Он начался раньше, чем хотелось бы. На станции нас ждал микроавтобус, а байдарки и вещи ждала газель. Вещей вообще было явно больше, чем нас. Потому всякое перетаскивание багажа - большое дело. Мы ехали по местам, где проходили тяжёлые бои в советско-финскую войну, и водитель рассказывал нам, что где-то здесь погибло очень много народа. Остановились на заваленной мусором промежуточной стоянке с эстакадой и классическим деревенским туалетом, состоящим из двух одинаково загаженных кабинок. Подумалось, что если бы финны тогда нас победили, это место выглядело бы как-то по-другому.
Ещё полтора часа езды - и стапель.
Стапель - полянка у речки, место, где собирают корабли, а ещё там едят. Байдарочный поход начинается со стапеля, а заканчивается (если повезёт) «антистапелем», где лодки разбирают. И тоже едят. Едят в походе вообще при каждом удобном случае, вот только удобные случаи случаются редко.
Сборка байдарок - отдельное увлекательное приключение на несколько часов. Байдарка «Маринка» представляет собой груду алюминиевых палочек и гибкий корпус. Каркас собирается из палочек, прямо внутри корпуса. Вместо инструкции используется интуиция, плоскогубцы и множество матерных слов. У нашей команды со всем этим было хорошо, и мы собрали лодку одними из первых. Затем насосом накачиваются внутренние воздушные камеры. Мы их не расправили должным образом, и они легли выше, чем следует, в результате усадка лодки оказалась немного больше, чем нужно. Это нам вышло боком. Во всех наших дальнейших неудачах я склонен винить воздух в камерах.
Далее - переупаковка и погрузка вещей, и мы поплыли, по спокойной воде, вдали от других лодок и людей, плавным зигзагом. Сначала вообще получалось плыть только зигзагом, потому что байдарка имеет большую инертность, и как только её удаётся выровнять, так её уже заносит в другую сторону. Но потом мы научились плыть относительно прямо.
И тогда мы заметили, что таки красиво.
Мы пересекли большое озеро, вошли в маленькую речку, и тут начались пороги. Все их как-то проходили, кроме нас. Наш кораблик постоянно несло на камни, и мы садились на мель. И тогда приходилось заниматься «самосплавом» - это когда не лодка несёт нас, а мы её. В конце концов нас занесло в такие камни, что мы решили вынести лодку на берег и заняться обносом ("самоносом"). Но по берегу с лодкой было не пройти - пришлось идти по реке, по камням, по пояс в воде. В чём кайф данного процесса - так и осталось для нас загадкой. Мы всё больше отчаивались, и более опытным товарищам пришлось придти к нам на помощь: так мы преодолели порог.
Мы сами по себе были рассчитаны на сильное промокание, а вот гермомешок Ани к промоканию готов не был: он содержал в себе читалку, телефон и стопку сырых денег. Читалка не выключалась, телефон не включался, а деньги не разлипались, но всё-таки были высушены у костра.
Причина промокания - дырка в гермомешке. В моём мешке дырки не было, но паспорт всё-же промок в области печати. Печать расползлась. Ну и ладно.
День 2.
Кроме паспорта у меня промок блокнот, поэтому роль летописца в реальном времени продолжить не получилось. И про второй день можно только сказать, что снова то лодка несла нас, то мы её. Она нас, к счастью, чаще, но теперь периодически приходилось вычерпывать из неё воду кружкой от термоса: после порогов появилась течь. На следующий день она была найдена и заклеена водопроводным скотчем. А ещё мы видели пересекающих реку бобров, или каких-нибудь ондатр, но точно не людей: быстро так плывут, быстрее нас.
День 3.
В этот день нам предстояло пройти много, и встать пришлось рано. Наша байдарка снова отличилась: мы не вписались в струю, напоролись на камень, нас развернуло поперёк сильного течения, отчего лодка накренилась, и её полностью залило. Пришлось экстренно покинуть судно и удерживать его руками, стоя в воде ногами. Нам снова пришли на помощь: мы перегрузили вещи на другую лодку, вода была слита, у меня уплыла бутылка с мюсли, и мы продолжили путь. Впереди нас ждала шавера - быстро текущий и сильно шумящий отрезок реки с волнами, барашками и прочими радостями. И почти без камней. Шаверу нам удалось пройти самим, на удивление просто и весело.
Антистапель напоминал вещевой рынок после погрома.
Антистапель случился несколько раньше, чем планировалось, и в несколько другом месте. Просто следующая шавера была менее дружественной, и её мы бы не прошли.
Проблема заключалась в том, что водитель автобуса всего этого не знал, и ждал нас где-то не здесь, но поблизости. Лодки были разобраны и упакованы, бутерброды нарезаны и съедены, а автобуса не было. Кто-то пошёл за автобусом, а с неба пошёл дождь, вещи стали промокать, толком не успев высохнуть, люди стали разбивать лагерь у дороги, толком не успев свернуть лагерь у речки. Дождь шёл, а автобус - нет. Становилось понятно, что вероятность не успеть на поезд уже сейчас велика, и она будет только расти, и даже сок со спиртом от этого понимания не помогал. Чтобы привлечь автобус, мы стали разводить костёр и петь ритуальные песни.
И это сработало: к нам приехал древний пазик!
Пазик, особенно древний, едет очень медленно - что по плохим дорогам, что по хорошим. И шанс опоздать на поезд сохранялся. Это особенно почувствовалось, когда пазик вдруг встал, потому что кончился бензин. Но водитель не стал паниковать: у него была с собой канистра, где-то под нашими байдарками. Мы раскопали канистру. Она действительно была, только пустая. Но водитель не стал паниковать: пустая так пустая. А мы стали: надежды успеть на поезд оставалось всё меньше. Решили тормозить редкие встречные машины в надежде угоститься бензином, и тут же увидели идущую на нас газель. Она легко остановилась, и в ней оказалась лишняя канистра с бензином, полная. Было ощущение спланированности всего происходящего. Такое вообще бывает, в периоды «хождения по краю», когда внешние силы удерживают на этом самом краю, то подталкивая к нему, то отдёргивая, и не дают ни отойти от него, ни свалиться. Так может продолжаться неопрделённо долго. Но теперь можно и на поезд успеть. Или не успеть.
И мы таки успели, приехав на вокзал минут за пятнадцать до его отхода. И казалось, что от края мы отошли, но нет: водитель не стал паниковать, а стал играть в террориста, требуя деньги за открывание двери. Конечно, деньги водителю должна платить фирма или кто-то там, но открытая дверь-то нужна нам, поэтому с нас требовать удобнее. Зачем разбираться с какой-то фирмой потом, когда у тебя есть полный автобус заложников, опаздывающих на поезд сейчас? Выкуп пришлось заплатить.
Стоянка поезда - пять минут. За эти пять минут полная платформа туристов, рюкзаков и байдарок должна как-то погрузиться в поезд. Мой вагон был вдали от всех этих событий, и как прошла погрузка, я не увидел, и участвовать в ней не мог. Но каким-то образом все погрузились, поезд тронулся, от края мы отошли.
А вот в распихивании багажа по полкам и углам я поучаствовал. Полок и углов было явно меньше, чем багажа, и мы так надёжно запихнули мешок с мокрыми вёслами на третью полку, что незнакомую тётеньку на второй полке начало немного заливать ручейками грязи. Не удивительно, что ей это не понравилось. Тётеньку пришлось спасать, грязь вытирать, а вёсла убирать куда-то ещё. Чтобы утром всё это вновь доставать и разгружать. Наступивший день был таким хорошим, весенним и солнечным, что было очень обидно весь его проспать.
Использованы фотографии Анны Гусевой и Валерия Новитского. Надеюсь, они не против.