Я спою тебе сказку о печальной любви
Вадим Нестеров блестяще пометил очередной штришок, подтверждающий сваливание в новое средневековье. По существу я с ним согласен, но хотел бы уточнить одну вещь.
Между подходами средневековья и XX века втиснулась традиция предындустриального гуманизма, в рамках которого детей полагалось кошмарить, чтобы знали, как хорошо быть сытым, одетым и при маме с папой. Одним из самых крупных культурных разочарований моего советского детства был аутентичный Андерсен, который тоскливо убивал всех, до кого дотягивался.
Народные сказки были простыми и грубыми, как капуста с горохом. А в XIX веке кустарный сказочный промысел окончательно перешел к утонченным профессионалам - а им было одинаково западло разрабатывать слишком простые сюжеты и сочинять слишком благостные финалы. Таково было требование века. Чем Вертер моложе, тем больше должен страдать. Возможно, традиция объяснялась слишком хорошей жизнью. Люди отвыкли от войн, революций и зверств, жизнь наладилась вроде навсегда. И пришла пора взяться наконец за воспитание подрастающего поколения - в духе сострадания и страдания.
Воспитали революционеров.
Логичным образом стартовал ХX век, который все исправил.
Революционеры всполошились и решили не повторять родительских ошибок.
Я так понимаю, советская как раз подача пустила волну энтузиазма и сиропа, призванную вылепить веселых бойцов. И родилась детская литература, которую знаем мы, а с нашей подачи весь мир. Сравним "Буратино" с "Пиноккио" - или, допустим, концовку оригинала "Путешествия Нильса с дикими гусями" с финалом русского перевода. Мало кто помнит, что на самом деле Нильс так и остался несчастным карлой, безнадежно дожидающимся отпущения грехов.
Так что книжку про волшебный мел, отмеченную Вадимом, можно считать не выродком, а очередным шагом на великом антисоветском пути.
Уничтожение различий между аудиториями можно объяснять курсом не столько на раннее взросление, сколько на всеобщую инфантилизацию.
А меня можно считать советским реликтом, потому что при всем уважении к классике я буду прятать подлинного Андерсена от 7-летней дочки класса эдак до пятого.
Между подходами средневековья и XX века втиснулась традиция предындустриального гуманизма, в рамках которого детей полагалось кошмарить, чтобы знали, как хорошо быть сытым, одетым и при маме с папой. Одним из самых крупных культурных разочарований моего советского детства был аутентичный Андерсен, который тоскливо убивал всех, до кого дотягивался.
Народные сказки были простыми и грубыми, как капуста с горохом. А в XIX веке кустарный сказочный промысел окончательно перешел к утонченным профессионалам - а им было одинаково западло разрабатывать слишком простые сюжеты и сочинять слишком благостные финалы. Таково было требование века. Чем Вертер моложе, тем больше должен страдать. Возможно, традиция объяснялась слишком хорошей жизнью. Люди отвыкли от войн, революций и зверств, жизнь наладилась вроде навсегда. И пришла пора взяться наконец за воспитание подрастающего поколения - в духе сострадания и страдания.
Воспитали революционеров.
Логичным образом стартовал ХX век, который все исправил.
Революционеры всполошились и решили не повторять родительских ошибок.
Я так понимаю, советская как раз подача пустила волну энтузиазма и сиропа, призванную вылепить веселых бойцов. И родилась детская литература, которую знаем мы, а с нашей подачи весь мир. Сравним "Буратино" с "Пиноккио" - или, допустим, концовку оригинала "Путешествия Нильса с дикими гусями" с финалом русского перевода. Мало кто помнит, что на самом деле Нильс так и остался несчастным карлой, безнадежно дожидающимся отпущения грехов.
Так что книжку про волшебный мел, отмеченную Вадимом, можно считать не выродком, а очередным шагом на великом антисоветском пути.
Уничтожение различий между аудиториями можно объяснять курсом не столько на раннее взросление, сколько на всеобщую инфантилизацию.
А меня можно считать советским реликтом, потому что при всем уважении к классике я буду прятать подлинного Андерсена от 7-летней дочки класса эдак до пятого.