Как гондон
С тех пор как Фока умер, я не вылезаю с кладбища. Его похоронили на 9-м января, совсем рядом с железнодорожной насыпью. Маленькая могилка с бетонным квадратиком, у которого отколот уголок. Я сажаю цветочки, убираю хабарики, всякий мусор, что валится из проезжающих поездов, отскабливаю от снега. Иногда (в день фокиного рождения) поливаю могилку водочкой.
Ни одна баба, ни одна его любимая бабца не приходит.
Раньше я совсем не понимал кладбищ. Всех этих ритуалов и процедур. А теперь как-то полюбил. Но раньше я и водку не пил. А теперь - это мой любимый напиток. Мы меняемся, как весна, которая то морозит зубы льдом номер девять, то харкается кровоточащими дёснами.
На могилке я выпиваю и пою Фоке песни.
Сначала я пою про «Стой апрель», потом вспоминаю старые песни, про ворону. Когда Фока притащил в дом ворону. Потому что Фока был добрый и жалел несчастных животных. Правда, потом, в голодные времена он вместе со своей системной женой и дочкой съели эту ворону, которую звали Дайана. Песня называлась «Мёртвая ворона».
Ни одна бабца не пришла.
Ах да, кажется, я об этом уже говорил. А ворону они сожрали, только пёршыко осталось. Он его совал за своё хайратник. Хайратник у него был, когда были волосы. Потом он облысел. А потом умер. Нет, сначала облысел. Великолепно, я говорю последовательно. Слава богу.
Слава богу, что всё так ладно. Могилка. Весна. Птичка села на ветку. Это злой демон Фоки. Меня так с детства учили. Дед Коля в Белоруссии хватал курицу, говорил мне «енто злой демон человека. А может даже твой, Максут». Дед Коля звал меня Максут, прямо, как покойный Фока. А потом хрясь курице голову.
Вообще-то эта птичка не похожа на демона. Хотя, демоны хитрые, мы все знаем, они прячутся в нас под видом ангелов. Они вокруг под видом ангелов, а потом хрясь и бошку тебе сворачивают, что ты потом живёшь, как гондон.
Я допил водочку, прибрался за собой, швырнул шкурку от колбасы птичке, и пошёл домой.
Вечером мне позвонил Фока.
- Ну, ты гондон, - сказал он сквозь зубы, - зачем ты написал, что я помер? Ты хочешь самоутвердиться за мой счёт, сука?
- А Лера считает, что ты интеллигентный юноша, - ответил я. - Она думает, что ты не знаешь таких слов.
- Что ты несёшь, какая Лера? - голос Фоки скрипел, как самые злые радио помехи.
- Та самая, из «Рыбки», девушка, которой ты отстреливал из своих тридцать третьих нокий по три смски в минуту.
- И зачем ты пишешь про каких-то Лер. Дашу хочешь позлить? Мало тебе, гондон?!
- Мало чего? - спрашиваю печально.
- Зла!
- Зла многовато. Но хотелось бы вспомнить Леру…
- Ты больной!
- Довольно, Фока. Прощай. Я только хотел сказать, что когда ты умрёшь, я буду ухаживать за твоей могилкой.
Его голос надолго затих. Потом он сказал примирительно.
- Пока.
И мы положили трубки.
Забавно сравнить, как за 12 лет изменился текст этой новеллы:
https://zur-zvezdochet.livejournal.com/522832.html
Ни одна баба, ни одна его любимая бабца не приходит.
Раньше я совсем не понимал кладбищ. Всех этих ритуалов и процедур. А теперь как-то полюбил. Но раньше я и водку не пил. А теперь - это мой любимый напиток. Мы меняемся, как весна, которая то морозит зубы льдом номер девять, то харкается кровоточащими дёснами.
На могилке я выпиваю и пою Фоке песни.
Сначала я пою про «Стой апрель», потом вспоминаю старые песни, про ворону. Когда Фока притащил в дом ворону. Потому что Фока был добрый и жалел несчастных животных. Правда, потом, в голодные времена он вместе со своей системной женой и дочкой съели эту ворону, которую звали Дайана. Песня называлась «Мёртвая ворона».
Ни одна бабца не пришла.
Ах да, кажется, я об этом уже говорил. А ворону они сожрали, только пёршыко осталось. Он его совал за своё хайратник. Хайратник у него был, когда были волосы. Потом он облысел. А потом умер. Нет, сначала облысел. Великолепно, я говорю последовательно. Слава богу.
Слава богу, что всё так ладно. Могилка. Весна. Птичка села на ветку. Это злой демон Фоки. Меня так с детства учили. Дед Коля в Белоруссии хватал курицу, говорил мне «енто злой демон человека. А может даже твой, Максут». Дед Коля звал меня Максут, прямо, как покойный Фока. А потом хрясь курице голову.
Вообще-то эта птичка не похожа на демона. Хотя, демоны хитрые, мы все знаем, они прячутся в нас под видом ангелов. Они вокруг под видом ангелов, а потом хрясь и бошку тебе сворачивают, что ты потом живёшь, как гондон.
Я допил водочку, прибрался за собой, швырнул шкурку от колбасы птичке, и пошёл домой.
Вечером мне позвонил Фока.
- Ну, ты гондон, - сказал он сквозь зубы, - зачем ты написал, что я помер? Ты хочешь самоутвердиться за мой счёт, сука?
- А Лера считает, что ты интеллигентный юноша, - ответил я. - Она думает, что ты не знаешь таких слов.
- Что ты несёшь, какая Лера? - голос Фоки скрипел, как самые злые радио помехи.
- Та самая, из «Рыбки», девушка, которой ты отстреливал из своих тридцать третьих нокий по три смски в минуту.
- И зачем ты пишешь про каких-то Лер. Дашу хочешь позлить? Мало тебе, гондон?!
- Мало чего? - спрашиваю печально.
- Зла!
- Зла многовато. Но хотелось бы вспомнить Леру…
- Ты больной!
- Довольно, Фока. Прощай. Я только хотел сказать, что когда ты умрёшь, я буду ухаживать за твоей могилкой.
Его голос надолго затих. Потом он сказал примирительно.
- Пока.
И мы положили трубки.
Забавно сравнить, как за 12 лет изменился текст этой новеллы:
https://zur-zvezdochet.livejournal.com/522832.html