Лапша
Юная бабища (я знаю, как вы не любите это слово, но как назвать эту бабищу иначе?) громко жуёт лапшу громкого приготовления. На всё купе шмонит пряными специями, как на Аракисе.
На часах половина второго ночи.
Она юна и худа. Ей можно жрать ещё четыре года.
Мне надоело пить пиво: я свернул пробку на горлышке тёмного стаута под названием «Чёрный Лукаш». Мне нравится его кофейное послевкусие. Но я устал.
Бабища жуёт муку с водой, колёса стучат под полом. Воздух в щелях шипит, как змея, стенки дребезжат.
Я пытаюсь думать о чём-то весёлом, например, о старости этой девицы. Сейчас ей 24, а через 6 лет она станет старухой, как еë соседка, что накрылась одеялом до носа и тяжело сопит.
Но поделать ничего не могу.
Слезы лезут в глаза, как суки в воровской барак. (Пытаюсь отвлечь себя словами). Не думал, что это смерть так врежется в меня.
Интересно, когда я умру, кто-нибудь будет следить за чавканьем юной бабищи, чтобы не думать обо мне…
На часах половина второго ночи.
Она юна и худа. Ей можно жрать ещё четыре года.
Мне надоело пить пиво: я свернул пробку на горлышке тёмного стаута под названием «Чёрный Лукаш». Мне нравится его кофейное послевкусие. Но я устал.
Бабища жуёт муку с водой, колёса стучат под полом. Воздух в щелях шипит, как змея, стенки дребезжат.
Я пытаюсь думать о чём-то весёлом, например, о старости этой девицы. Сейчас ей 24, а через 6 лет она станет старухой, как еë соседка, что накрылась одеялом до носа и тяжело сопит.
Но поделать ничего не могу.
Слезы лезут в глаза, как суки в воровской барак. (Пытаюсь отвлечь себя словами). Не думал, что это смерть так врежется в меня.
Интересно, когда я умру, кто-нибудь будет следить за чавканьем юной бабищи, чтобы не думать обо мне…