Мойка через 127 лет
Белые облака плывут по ночной тёмно-синей музыке под звуки неба из Синема Парадизо в моих наушниках.
Я снова стою у реки Мойки и ковыряюсь пальцем в памяти.
Мне сказали, мне нужен диклофенак. Ходить я не могу. Зато могу плавать. Прошлое кажется горячим, как чёрная октябрьская вода в Мойке.
Жабры открываются. Воспоминания болтаются, как жёлтые фонари на проводах над набережной.
Колено не болит, если не двигаться. Ничего не болит, если замереть. Этому времени необходим замер.
Сейчас меня страшно интересует, как выглядела эта набережная 127 лет назад. Кто по ней шëл, и что у него не болело.
Я должен запечатлеть момент, чтобы через 127 лет у другого чувачка были ответы.
Я снова стою у реки Мойки и ковыряюсь пальцем в памяти.
Мне сказали, мне нужен диклофенак. Ходить я не могу. Зато могу плавать. Прошлое кажется горячим, как чёрная октябрьская вода в Мойке.
Жабры открываются. Воспоминания болтаются, как жёлтые фонари на проводах над набережной.
Колено не болит, если не двигаться. Ничего не болит, если замереть. Этому времени необходим замер.
Сейчас меня страшно интересует, как выглядела эта набережная 127 лет назад. Кто по ней шëл, и что у него не болело.
Я должен запечатлеть момент, чтобы через 127 лет у другого чувачка были ответы.