Артемьев
Пересмотрел вашего нелюбимого ещёнепознера. Но ведь с Артемьевым.
Удивительнейший человек. Ему десять лет и сто жизней.
Последние года полтора я очень плотно сижу на музыке Артемьева. Больше в моей жизни только Морриконе.
Причём так плотно, что осенний лес, парк, кладбище без его музыки кажется пустым и бессмысленным.
Каждая точка этой осени была наполнена его музыкой. А ещё я пытался всех ею напоить, как пьяный расстрига. При том, что я очень жадный, ведь это моё моё моё. Всё моё!
Должен отдать должное Фоке: это он пару лет назад мне включил музыку, которую я слышал всю жизнь и не слушал.
Это прекрасное интервью. Солодников беседует с Артемьевым, а потом они слушают музыку, без обрезок, целые композиции, гениальные творения Артемьева.
Артемьев удивительнейший человек. То как говорит, как ведёт себя, как смеётся. И это совершенно не генерал культуры эрэф. Это юный десятилетний художник, который сплетает нашу картину, мой бурлящий мир.
Вообще не понимаю, как некоторые живут без музыки Артемьева. Дурачки.
Удивительнейший человек. Ему десять лет и сто жизней.
Последние года полтора я очень плотно сижу на музыке Артемьева. Больше в моей жизни только Морриконе.
Причём так плотно, что осенний лес, парк, кладбище без его музыки кажется пустым и бессмысленным.
Каждая точка этой осени была наполнена его музыкой. А ещё я пытался всех ею напоить, как пьяный расстрига. При том, что я очень жадный, ведь это моё моё моё. Всё моё!
Должен отдать должное Фоке: это он пару лет назад мне включил музыку, которую я слышал всю жизнь и не слушал.
Это прекрасное интервью. Солодников беседует с Артемьевым, а потом они слушают музыку, без обрезок, целые композиции, гениальные творения Артемьева.
Артемьев удивительнейший человек. То как говорит, как ведёт себя, как смеётся. И это совершенно не генерал культуры эрэф. Это юный десятилетний художник, который сплетает нашу картину, мой бурлящий мир.
Вообще не понимаю, как некоторые живут без музыки Артемьева. Дурачки.