(no subject)
Красивые, юные женщины сидят напротив. Улыбаются, смеются надо мной. Я щëлкаю пластмассовым карабином в руках, я гоню дикие истории, что я был маленьким мальчиком в Любике в 1718 году. Сыном кожевенного мастера. Умер от воспаления лëгких в возрасте 5-и лет.
Я щурюсь. Женщины вращают пластмассовыми ртами. Мне нравится, как блестит влага на их губах.
Я щелкаю карабином.
Нева черна, как нефтяное жерло.
- Мне уже двадцать три, - гордо говорит женщина.
- Двадцать три века назад мы мечтали от влаге в Сионской пустыне.
Я целовал твои соски и клялся в вечности.
Так странно, так волнительно, так трепетно. Так необычно. Я жду твоих касаний.
Жëлтый дождь сыплет в глаза. Я руковожу буковками на экране. Умывальников начальник и мочалок командир.
Я трогаю стекло и чувствую ответ на затылке. Музыку на спине. Волны бархата.
И всë это ровно секунду. Ровно до тех пор, пока я не вспоминаю всë. Всё это.
И я снова здесь.
Я щурюсь. Женщины вращают пластмассовыми ртами. Мне нравится, как блестит влага на их губах.
Я щелкаю карабином.
Нева черна, как нефтяное жерло.
- Мне уже двадцать три, - гордо говорит женщина.
- Двадцать три века назад мы мечтали от влаге в Сионской пустыне.
Я целовал твои соски и клялся в вечности.
Так странно, так волнительно, так трепетно. Так необычно. Я жду твоих касаний.
Жëлтый дождь сыплет в глаза. Я руковожу буковками на экране. Умывальников начальник и мочалок командир.
Я трогаю стекло и чувствую ответ на затылке. Музыку на спине. Волны бархата.
И всë это ровно секунду. Ровно до тех пор, пока я не вспоминаю всë. Всё это.
И я снова здесь.