(no subject)
Проснулся я в кирзовых сапогах, в которых пришёл из армии восемнадцать с половиной лет назад. Долго не мог понять, зачем их надел. Пощупал их жёсткую кожу, вспомнил военный оркестр, в котором учился на трубе-корнет.
Женщина, что спала рядом выразила недовольство.
- Не нравится, - сказал я, - спала бы на кресле.
- На кресле твоя гитара, - возмутилась женщина, - ты верещишь, как истеричка, если кто-то касается её.
- Это верно, - говорю.
- И потому я не трогала её.
- Правильное решение, - сказал я примирительно и коснулся бедра женщины. Её кожа была значительно мягче кирзовой.
- И не трогай меня! - закричала женщина, вскочила с кровати и стала рыскать по квартире в поисках своих трусов.
Я лежал, разглядывал свои кирзачи и мелькающий голый зад женщины.
- Тебе всё похую! - неожиданно воскликнула она.
- Нет, - говорю, - Это не так.
- Так! Тебе вообще всё похую!
Мне вспомнилась моя классная руководительница, учитель литературы Галина Борисовна. Она постоянно говорила «Першин, я вижу, тебе всё похую».
- Просто я песочный человек, - сказал я и стащил сапоги. Без них стало намного лучше.
Почему я вспомнил эту песню, не знаю. Ей сто лет. Она написалась ровно после того, как я вернулся из заключения в армии.
Когда женщина ушла, я взял гитару в руки и стал вспоминать текст.
Я всё помню!
Я помню, как она придумалась. В те времена я был тонким высоким юношей с длинными волосами, тощей грудью и мечтами. Я страшно любил Сэлинджера. И, кажется во «Френи и Зуи» или же «Выше стропила, плотники» я прочитал пожелание Джерома Дэвида «Спокойной ночи вам, бесчувственные люди». И тогда я пришёл к своему девизу «Спокойной дрочи вам, бессмысленные люди». Он и стал лейт-мотивом песни и всей моей жизни.
Девиз как никогда актуален.
Я спел песню. Выпил большую кружку кофе. И пошёл на улицу. Тут пока что светит солнце, тепло и не летит ни одной ракеты.
Женщина, что спала рядом выразила недовольство.
- Не нравится, - сказал я, - спала бы на кресле.
- На кресле твоя гитара, - возмутилась женщина, - ты верещишь, как истеричка, если кто-то касается её.
- Это верно, - говорю.
- И потому я не трогала её.
- Правильное решение, - сказал я примирительно и коснулся бедра женщины. Её кожа была значительно мягче кирзовой.
- И не трогай меня! - закричала женщина, вскочила с кровати и стала рыскать по квартире в поисках своих трусов.
Я лежал, разглядывал свои кирзачи и мелькающий голый зад женщины.
- Тебе всё похую! - неожиданно воскликнула она.
- Нет, - говорю, - Это не так.
- Так! Тебе вообще всё похую!
Мне вспомнилась моя классная руководительница, учитель литературы Галина Борисовна. Она постоянно говорила «Першин, я вижу, тебе всё похую».
- Просто я песочный человек, - сказал я и стащил сапоги. Без них стало намного лучше.
Почему я вспомнил эту песню, не знаю. Ей сто лет. Она написалась ровно после того, как я вернулся из заключения в армии.
Когда женщина ушла, я взял гитару в руки и стал вспоминать текст.
Я всё помню!
Я помню, как она придумалась. В те времена я был тонким высоким юношей с длинными волосами, тощей грудью и мечтами. Я страшно любил Сэлинджера. И, кажется во «Френи и Зуи» или же «Выше стропила, плотники» я прочитал пожелание Джерома Дэвида «Спокойной ночи вам, бесчувственные люди». И тогда я пришёл к своему девизу «Спокойной дрочи вам, бессмысленные люди». Он и стал лейт-мотивом песни и всей моей жизни.
Девиз как никогда актуален.
Я спел песню. Выпил большую кружку кофе. И пошёл на улицу. Тут пока что светит солнце, тепло и не летит ни одной ракеты.
Click to view