Достоевский 200
Сегодня двухсотлетие Достоевского.
А я ведь помню его двадцатилетие. Федька тогда был студентом Николаевского инженерного училища.
Он прибежал ко мне на Гороховую (я тогда жил в небольшой шестикомнатной квартире на углу Гороховой и Фонтанки) и начал верещать:
- Ах, безбожники!
- Что произошло, Фед? - спросил я. (Федьку я всегда на аглицкий манер называл Фед).
- Сегодня в нашем училище, - сказал Федька, - я побывал в комнате, где убили Павла Первого. Пепелкой лоб размазжили!
И Федька скривил свои тонкие губы.
- И что? - спрашиваю? - Что ты взбеленился?
- Страшно это всё, Максим, - сказал мне Фед, - Не по-божески.
И заглянул мне за плечо.
Я писал новый рассказ для литературного журнала «Досуг слепых».
Я к началу сороковых был уже маститым автором, печатался. Федька только мечтал. Он смотрел мне в рот и охал.
- Боженька, боженька, боженька.
Любимое слово Федьки.
- О чём-то твоё новое произведение? - спросил Фед.
А я люблю рассказывать свои даже не написанные ещё рассказы.
- Представь. Двадцать первый век. Китайцы заселили Петербург. Но при этом законы, понятия у них наши. Да и русских ещё много, хотя и меньшинство. Но белые женщины особенно ценятся… Понимаешь?
- Понимаю, - жадно кивнул Федька.
- Так вот, у парнишки одного день рождения, день совершеннолетия. Четырнадцать лет. Отец его повёл сына в публичный дом для инициации. А дома терпимости в том времени непростые. Женщины все искусственно выращенные. Одинаковые, как близнецы. Копии абсолютные. Но есть там одна Сонечка, мечтательное создание. Она отличается от своих сестёр особенным наивом и добротой.
Её и выбирают для просвещения в мужчины. Потом сын сношает бедное создание, вскрывает ей живот и сношает в рану. Потому что она вещь, а не человек.
- Как интересно, - протянул Федька.
- А потом девушка умирает и всё.
- Значит эту прекрасную проститутку зовут Сонечка? - спросил Фед.
- Да, - говорю, - именно.
- Как это хорошо, - сказал мне Достоевский и пошёл к себе домой.
А я сел писать дальше, про будущее, про людей и роботов. И Федьку не поздравил.
Как время бежит, ещё недавно ему было двадцать, а теперь двести. Столько стоил сникерс в 1994 году!
А я ведь помню его двадцатилетие. Федька тогда был студентом Николаевского инженерного училища.
Он прибежал ко мне на Гороховую (я тогда жил в небольшой шестикомнатной квартире на углу Гороховой и Фонтанки) и начал верещать:
- Ах, безбожники!
- Что произошло, Фед? - спросил я. (Федьку я всегда на аглицкий манер называл Фед).
- Сегодня в нашем училище, - сказал Федька, - я побывал в комнате, где убили Павла Первого. Пепелкой лоб размазжили!
И Федька скривил свои тонкие губы.
- И что? - спрашиваю? - Что ты взбеленился?
- Страшно это всё, Максим, - сказал мне Фед, - Не по-божески.
И заглянул мне за плечо.
Я писал новый рассказ для литературного журнала «Досуг слепых».
Я к началу сороковых был уже маститым автором, печатался. Федька только мечтал. Он смотрел мне в рот и охал.
- Боженька, боженька, боженька.
Любимое слово Федьки.
- О чём-то твоё новое произведение? - спросил Фед.
А я люблю рассказывать свои даже не написанные ещё рассказы.
- Представь. Двадцать первый век. Китайцы заселили Петербург. Но при этом законы, понятия у них наши. Да и русских ещё много, хотя и меньшинство. Но белые женщины особенно ценятся… Понимаешь?
- Понимаю, - жадно кивнул Федька.
- Так вот, у парнишки одного день рождения, день совершеннолетия. Четырнадцать лет. Отец его повёл сына в публичный дом для инициации. А дома терпимости в том времени непростые. Женщины все искусственно выращенные. Одинаковые, как близнецы. Копии абсолютные. Но есть там одна Сонечка, мечтательное создание. Она отличается от своих сестёр особенным наивом и добротой.
Её и выбирают для просвещения в мужчины. Потом сын сношает бедное создание, вскрывает ей живот и сношает в рану. Потому что она вещь, а не человек.
- Как интересно, - протянул Федька.
- А потом девушка умирает и всё.
- Значит эту прекрасную проститутку зовут Сонечка? - спросил Фед.
- Да, - говорю, - именно.
- Как это хорошо, - сказал мне Достоевский и пошёл к себе домой.
А я сел писать дальше, про будущее, про людей и роботов. И Федьку не поздравил.
Как время бежит, ещё недавно ему было двадцать, а теперь двести. Столько стоил сникерс в 1994 году!