Пиноккио
Удивительно, как вытекает из меня жизнь. Струйками жулится из ног. Квакает на чёрном жирном от нефтяной воды асфальте. Мяч путается в моих ногах, как паук. Как самка, что тыкает в меня своё ядовитое жало. Я падаю. Я не могу дотянуться до мяча. Новые бутсы режут мои стопы.
На меня стреляют, как рассветы память. Летит на уровне пояса. Пытаюсь замкнуть пахом. Попадает в бедро. Выше ворот. Падаю обессиленный.
«У кого маленький хуёк», говорила мне одна женщина, «тот не забивает». Она имела ввиду, конечно, не голы.
Мне, сраному Пиноккио, нужны только голы. Я падаю и наблюдаю, как она утекает в эту последнюю осень.
Вы помните, конечно, как там поётся.
На меня стреляют, как рассветы память. Летит на уровне пояса. Пытаюсь замкнуть пахом. Попадает в бедро. Выше ворот. Падаю обессиленный.
«У кого маленький хуёк», говорила мне одна женщина, «тот не забивает». Она имела ввиду, конечно, не голы.
Мне, сраному Пиноккио, нужны только голы. Я падаю и наблюдаю, как она утекает в эту последнюю осень.
Вы помните, конечно, как там поётся.