Снова 9 мая в моё время!
Собирался сегодня накатать очередной пасквиль из раздела «Праздник в моё время» про девятое мая. Сочинил, как тащат по Красной площади огромное количество всяких орудий массового поражения. А по городам - малюсенькие орудишки, но тоже для массовых поражений. Маршируют бойцы добровольцы вирусных войск. Они не просто маршируют в ногу, они и кашляют в такт. На Петроградском мавзолее Путина стоит воссозданный клон Сталина, шевелит усами, машет рукой, и передаёт мощные телепатические сигналы, каждому гражданину свободной Московии от Брянска до самых до окраин - до Нижнего Новгорода. И молоденькие девочки ссутся от счастья, а взрослые мужики не могут сдержать слёз. И каждый житель Св. Московии шепчет со слезами на губах «Повторяли Повторяем Повторим».
Однако, мне напомнили, что такой текст я уже писал. Чёртовы годы. Не щадят никого. Что ж. я тоже повторял, повторяю и повторю!
Вспоминаю, как в мои времена отмечали 9 мая.
Родители будили нас пораньше. Я просыпался быстро, без капризов и лени. Предвкушение праздника захлёстывало меня. Белый солнечный свет за окном слепил, лишь Мама одёргивала штору. Весна бурлила, кричала пением птиц, стуком тяжёлых грузовиков и оружейной канонадой. С самого утра начинали стрелять в честь праздника, в честь девятого мая!
Родители наряжали нас с братом в солдатскую форму времён Великой Отеческой Войны. Как я любил эти зелёные штанишки, кирзовые сапожки, пилотку со звездой и гимнастёрку с принтом Великого Сталина на груди.
У моего брата был простой дешёвый плоский принт. А у меня модный дорогой deka-принт. В те времена он стоил очень дорого. Зато как красиво Сталин шевелил усами и улыбался, а если произносишь слово «фашист», он начинал очень сильно хмуриться и даже скалиться. У моего Сталина были прекрасные белые зубы.
Завтракали мы на скорую руку: сладкий чай с лимоном, бутерброд из городского батона и колбасы с сыром. В те времена сыр был настоящий: из соевого молока, а не та атомная дрянь, которой вы нынче так гордитесь.
Потом мама собирала корзинку с едой: заранее приготовленный оливье, бутерброды, печенье курабье, колбаска в нарезке и яичная лапша в кислом соусе с крысиными лапками. Нам с братом бутылку морса, взрослым несколько бутылок байцзю.
Родители тоже наряжались: мама в форму медсестры времён Великой Отеческой Войны: белый короткий халатик с белыми трусиками, чёрный чулки на подвязках, и красный крест под большим вырезом на груди. Моя мама была самая красивая из всех медсестёр. Я мечтал, что когда вырасту, и когда отец умрёт, я женюсь на ней.
Отец одевался попроще, в современную (по тем временам) форму святого джихада: бронированный комуфляж с экзоскелетными штанами. В них батя напоминал мне насекомых из старинных фильмов. На голову отец надевал чёрную праздничную балаклаву с золотистым, подсвеченным неоном значком «Зачёркнутая свастика» и подписью «Можем повторить».
До метро мы шли пешком. И даже наша окраина одевалась в праздничные наряды. Вместо рекламных баннеров: интересные транспаранты с кадрами хроники Великой Отеческой Войны, и красивыми золотистыми буквами «Повторим!». И головы Вождя, в воздухе, над зеленеющими первыми листьями. Вождь улыбался и кивал. Казалось, он кивает тебе лично. И не просто казалось, я в это свято верил. И праздничное настроение захлёстывало, и радость клокотала в горле.
Но, когда мы выходили из метро на Невском, я всякий раз задыхался от восторга. Город превращался в сказку, в чистую радость. Город сам становился праздником. Нарядные люди, флаги, перманентные лазерные салюты, военная техника времён четвёртой японской, пленные голые японки в кандалах, с раздутыми сиськами и модифицированными огромными анимешными глазами. И не смотря на побои, мне казалось, даже эти японский шлюхи проникались нашим святым праздником и радостью. И люди совершенно беззлобно кидали в них камнями и кричали «что, получили, японские бляди?». И мы с братом кидали в них по камушку. А батя зарядил одной прямо в её анимешный глаз, что она упала и заверещала. Но её быстро подняли и потащили дальше.
И после них ехал огромный духовой оркестр на платформе. На весь русский мир он играл «Прощание славянки» вперемешку с «Маршем добровольцев». Платформу тащила толпа слепых бурлаков бандеровцев. Их плотным кольцом окружала нашпигованная оружием охрана. Понятное дело, каждый желал самолично уничтожить или хотя бы поиздеваться над живым бандеровцем.
За оркестром шёл знаменитый бессмертный полк. Кто-то со старинными фотографиями, кто-то с огромными deka-принтами, где их герои отцы улыбались крупным планом, а у кого-то в полный рост: реалистично расстреливал фашистов и бандеровцев. Но большее восхищение и всеобщий интерес вызывали те, кто вёз за собой на тележке мумию своего предка - ветерана. Я даже в детстве понимал, что далеко не у всех ненастоящие мумии. Откуда их столько взять? Но так хотелось верить в чудо, в сказку.
А потом мы всей праздничной толпой выходили на Дворцовую площадь. Сначала парад техники: над головами пролетали старинные боевые дроны времён Великой Отеческой Войны, самонаводные ракеты с привязанными к ним героями - камикадзе. Ракеты взмывали в небо, над Александринским столпом, кружили, вырисовывая замысловатые узоры, а потом врезались друг в друга, и взрывались рыжим пламенем. На наши головы осыпались куски этих ракет и тел героев-камикадзе. Конечно, их играли не настоящие русские, а пленные япошки.
Потом толпа бандеровцев-бурлаков тащила на канатах знаменитый танк времён Великой Отеческой Войны «Сармата». Потом на мавзолей Путина поднимался сын нашего великого вождя Пина Светлого Путина: руководитель нашей префектуры Боджинг Третий Путин. Несмотря на тёплые майские дни, он не снимал своей каракулевой шапки в память и уважение к погибшим на Великой Отеческой Войне. И он рассказывал, как в середине двадцатого века случилось страшная трагедия для нашего народа. Мрачный Гитлер, у которого отец был японцем, а мать жидоукаринкой, собрал армию клонов и хотел не только подчинить наше Отечество, но и уничтожить его. А также сделать операцию по обрезанию всем лицам мужского населения, чтобы превратить их в гомосеков.
Конечно, всему этому нас и так обучали в школе. Всё мы это знали сто лет. Но Боджинг Третий так это рассказывал, что слёзы наворачивались даже у самых жестокосердных. И Боджинг продолжал:
- Великий Сталин всё это знал, ведь он был провидцем, как Святая Ванга, и как, да-да, Святой Владимир! И так же, как Святой Владимир, он смог защитить Отечество. Обладая великим умом великого менеджера, он поборол жидо-японскую гидру. И благодаря им мы теперь живы. Благодаря им…
Апогеем праздничного шоу становился расстрел жидоукаринцев и жидояпонцев. Толпу пленных оборвышей выводили на площадку для Казни перед мавзолеем Путина. Солдаты времён Великой Отеческой Войны с ружьями того же времени, со знаменитыми АКМ становились в ряд, и по команде Боджинга Третьего производили очередь.
Потом начинался салют, настоящий боевой салют. Он раскрашивал небо рыжим пламенем так, что дух захватывало. И все кричали «ура» и все кричали «победа». И мой отец так напивался бацзю, что падал лицом в землю.
Такое было 9 мая в моё время.
Однако, мне напомнили, что такой текст я уже писал. Чёртовы годы. Не щадят никого. Что ж. я тоже повторял, повторяю и повторю!
Вспоминаю, как в мои времена отмечали 9 мая.
Родители будили нас пораньше. Я просыпался быстро, без капризов и лени. Предвкушение праздника захлёстывало меня. Белый солнечный свет за окном слепил, лишь Мама одёргивала штору. Весна бурлила, кричала пением птиц, стуком тяжёлых грузовиков и оружейной канонадой. С самого утра начинали стрелять в честь праздника, в честь девятого мая!
Родители наряжали нас с братом в солдатскую форму времён Великой Отеческой Войны. Как я любил эти зелёные штанишки, кирзовые сапожки, пилотку со звездой и гимнастёрку с принтом Великого Сталина на груди.
У моего брата был простой дешёвый плоский принт. А у меня модный дорогой deka-принт. В те времена он стоил очень дорого. Зато как красиво Сталин шевелил усами и улыбался, а если произносишь слово «фашист», он начинал очень сильно хмуриться и даже скалиться. У моего Сталина были прекрасные белые зубы.
Завтракали мы на скорую руку: сладкий чай с лимоном, бутерброд из городского батона и колбасы с сыром. В те времена сыр был настоящий: из соевого молока, а не та атомная дрянь, которой вы нынче так гордитесь.
Потом мама собирала корзинку с едой: заранее приготовленный оливье, бутерброды, печенье курабье, колбаска в нарезке и яичная лапша в кислом соусе с крысиными лапками. Нам с братом бутылку морса, взрослым несколько бутылок байцзю.
Родители тоже наряжались: мама в форму медсестры времён Великой Отеческой Войны: белый короткий халатик с белыми трусиками, чёрный чулки на подвязках, и красный крест под большим вырезом на груди. Моя мама была самая красивая из всех медсестёр. Я мечтал, что когда вырасту, и когда отец умрёт, я женюсь на ней.
Отец одевался попроще, в современную (по тем временам) форму святого джихада: бронированный комуфляж с экзоскелетными штанами. В них батя напоминал мне насекомых из старинных фильмов. На голову отец надевал чёрную праздничную балаклаву с золотистым, подсвеченным неоном значком «Зачёркнутая свастика» и подписью «Можем повторить».
До метро мы шли пешком. И даже наша окраина одевалась в праздничные наряды. Вместо рекламных баннеров: интересные транспаранты с кадрами хроники Великой Отеческой Войны, и красивыми золотистыми буквами «Повторим!». И головы Вождя, в воздухе, над зеленеющими первыми листьями. Вождь улыбался и кивал. Казалось, он кивает тебе лично. И не просто казалось, я в это свято верил. И праздничное настроение захлёстывало, и радость клокотала в горле.
Но, когда мы выходили из метро на Невском, я всякий раз задыхался от восторга. Город превращался в сказку, в чистую радость. Город сам становился праздником. Нарядные люди, флаги, перманентные лазерные салюты, военная техника времён четвёртой японской, пленные голые японки в кандалах, с раздутыми сиськами и модифицированными огромными анимешными глазами. И не смотря на побои, мне казалось, даже эти японский шлюхи проникались нашим святым праздником и радостью. И люди совершенно беззлобно кидали в них камнями и кричали «что, получили, японские бляди?». И мы с братом кидали в них по камушку. А батя зарядил одной прямо в её анимешный глаз, что она упала и заверещала. Но её быстро подняли и потащили дальше.
И после них ехал огромный духовой оркестр на платформе. На весь русский мир он играл «Прощание славянки» вперемешку с «Маршем добровольцев». Платформу тащила толпа слепых бурлаков бандеровцев. Их плотным кольцом окружала нашпигованная оружием охрана. Понятное дело, каждый желал самолично уничтожить или хотя бы поиздеваться над живым бандеровцем.
За оркестром шёл знаменитый бессмертный полк. Кто-то со старинными фотографиями, кто-то с огромными deka-принтами, где их герои отцы улыбались крупным планом, а у кого-то в полный рост: реалистично расстреливал фашистов и бандеровцев. Но большее восхищение и всеобщий интерес вызывали те, кто вёз за собой на тележке мумию своего предка - ветерана. Я даже в детстве понимал, что далеко не у всех ненастоящие мумии. Откуда их столько взять? Но так хотелось верить в чудо, в сказку.
А потом мы всей праздничной толпой выходили на Дворцовую площадь. Сначала парад техники: над головами пролетали старинные боевые дроны времён Великой Отеческой Войны, самонаводные ракеты с привязанными к ним героями - камикадзе. Ракеты взмывали в небо, над Александринским столпом, кружили, вырисовывая замысловатые узоры, а потом врезались друг в друга, и взрывались рыжим пламенем. На наши головы осыпались куски этих ракет и тел героев-камикадзе. Конечно, их играли не настоящие русские, а пленные япошки.
Потом толпа бандеровцев-бурлаков тащила на канатах знаменитый танк времён Великой Отеческой Войны «Сармата». Потом на мавзолей Путина поднимался сын нашего великого вождя Пина Светлого Путина: руководитель нашей префектуры Боджинг Третий Путин. Несмотря на тёплые майские дни, он не снимал своей каракулевой шапки в память и уважение к погибшим на Великой Отеческой Войне. И он рассказывал, как в середине двадцатого века случилось страшная трагедия для нашего народа. Мрачный Гитлер, у которого отец был японцем, а мать жидоукаринкой, собрал армию клонов и хотел не только подчинить наше Отечество, но и уничтожить его. А также сделать операцию по обрезанию всем лицам мужского населения, чтобы превратить их в гомосеков.
Конечно, всему этому нас и так обучали в школе. Всё мы это знали сто лет. Но Боджинг Третий так это рассказывал, что слёзы наворачивались даже у самых жестокосердных. И Боджинг продолжал:
- Великий Сталин всё это знал, ведь он был провидцем, как Святая Ванга, и как, да-да, Святой Владимир! И так же, как Святой Владимир, он смог защитить Отечество. Обладая великим умом великого менеджера, он поборол жидо-японскую гидру. И благодаря им мы теперь живы. Благодаря им…
Апогеем праздничного шоу становился расстрел жидоукаринцев и жидояпонцев. Толпу пленных оборвышей выводили на площадку для Казни перед мавзолеем Путина. Солдаты времён Великой Отеческой Войны с ружьями того же времени, со знаменитыми АКМ становились в ряд, и по команде Боджинга Третьего производили очередь.
Потом начинался салют, настоящий боевой салют. Он раскрашивал небо рыжим пламенем так, что дух захватывало. И все кричали «ура» и все кричали «победа». И мой отец так напивался бацзю, что падал лицом в землю.
Такое было 9 мая в моё время.