Пыль и смех
Ну что ты не хочешь со мной разговаривать? Ну, что? Ну? Почему?
Это потому, что меня подташнивает? Ведь меня тошнит от цвета твоих глаз! От их всеобъемлющего поглощения. Эти переливы от циана и аквамарина до индиго сводят меня с ума, переворачивают мои внутренности, меняют местами желудок и сердце.
Я иссяк. Почему ты со мной не разговариваешь.
Меня вчера не было. Я вчера был в другом месте. Я был.
Я ездил в Новгород. Ответь же мне! Я искал там тебя.
Ночью я дочитал «Петра Первого» Алексея Толстого. Я страшно разочарован. Книга оборвалась на самом важном месте, на самом пике. Толстой не успел дописать этот роман. А я требую продолжения. Ты не знаешь, кто-нибудь дописал «Петра Первого»? Ответь. Не сверкай своими морскими зрачками. У Толстого столько внуков и правнуков. Они что, не могли дописать роман? Ответь же!
Я ездил в Великий Новгород - затхлый городишко уже при Петре. Из всех новгородских магазинов бытовой техники «Эксперт», словно черви, торчали очереди. Люди желали телевизоры. Люди хотели новые телевизоры, которые расскажут им о том, что всё будет хорошо, что мы скоро все отдохнём в Симеизе или Алупке, и о том, что деньги это пыль.
А я согласен! Меня тошнит от денег. Но тошнит не так, как от твоих бесконечных глаз. ∞
∞
В Новгороде я ходил на концерт ДДТ. Они выступали в маленьком дэкашке, как в былые времена. Местные, новгородские юродивые махали холщёвыми драными рукавами. Сверкали слюнявыми зубами. Пятнадцатилетнее прыщавые девочки и мальчики, судорожно держались за ручки, украдкой целовались. Когда зальчик накрывало художественной тьмой.
Наша страна накрыта художественной тьмой. Я верю в это. Это всё специально. Это ради искусства.
А я стоял и слушал. Я умею слушать.
Почему ты не моргаешь? Почему ты молчишь?
И группа играла так, что во мне вибрировал каждый нерв. А я стоял с закрытыми глазами. Концерт, конечно, был посвящён Доце. А ещё одна из новых песен была посвящена Егору Летову. И вокалист сказал, что был совсем недавно в Сибири, в Омске, там где Егор… «Или не Егор, но будто, а ладно…» и начал петь. И эту песню я тоже почувствовал.
А что чувствуешь ты, когда я с тобой говорю? Ты опять молчишь.
А «Прозрачный» закончился прозаично. Я пошёл в гардероб, что бы забрать своё пальто, что бы съесть свой кусок сала, и выпить водки. В этом же дэкашке был кабинет. Я постучал в этот кабинет. Я хотел сказать владельцу кабинета, что курс верный - деньги пыль и конечны. И только песни и твои глаза имеют ценность в этой жизни.
Что-то я постарел. Вот что я заметил на фото.
Это потому, что меня подташнивает? Ведь меня тошнит от цвета твоих глаз! От их всеобъемлющего поглощения. Эти переливы от циана и аквамарина до индиго сводят меня с ума, переворачивают мои внутренности, меняют местами желудок и сердце.
Я иссяк. Почему ты со мной не разговариваешь.
Меня вчера не было. Я вчера был в другом месте. Я был.
Я ездил в Новгород. Ответь же мне! Я искал там тебя.
Ночью я дочитал «Петра Первого» Алексея Толстого. Я страшно разочарован. Книга оборвалась на самом важном месте, на самом пике. Толстой не успел дописать этот роман. А я требую продолжения. Ты не знаешь, кто-нибудь дописал «Петра Первого»? Ответь. Не сверкай своими морскими зрачками. У Толстого столько внуков и правнуков. Они что, не могли дописать роман? Ответь же!
Я ездил в Великий Новгород - затхлый городишко уже при Петре. Из всех новгородских магазинов бытовой техники «Эксперт», словно черви, торчали очереди. Люди желали телевизоры. Люди хотели новые телевизоры, которые расскажут им о том, что всё будет хорошо, что мы скоро все отдохнём в Симеизе или Алупке, и о том, что деньги это пыль.
А я согласен! Меня тошнит от денег. Но тошнит не так, как от твоих бесконечных глаз. ∞
∞
В Новгороде я ходил на концерт ДДТ. Они выступали в маленьком дэкашке, как в былые времена. Местные, новгородские юродивые махали холщёвыми драными рукавами. Сверкали слюнявыми зубами. Пятнадцатилетнее прыщавые девочки и мальчики, судорожно держались за ручки, украдкой целовались. Когда зальчик накрывало художественной тьмой.
Наша страна накрыта художественной тьмой. Я верю в это. Это всё специально. Это ради искусства.
А я стоял и слушал. Я умею слушать.
Почему ты не моргаешь? Почему ты молчишь?
И группа играла так, что во мне вибрировал каждый нерв. А я стоял с закрытыми глазами. Концерт, конечно, был посвящён Доце. А ещё одна из новых песен была посвящена Егору Летову. И вокалист сказал, что был совсем недавно в Сибири, в Омске, там где Егор… «Или не Егор, но будто, а ладно…» и начал петь. И эту песню я тоже почувствовал.
А что чувствуешь ты, когда я с тобой говорю? Ты опять молчишь.
А «Прозрачный» закончился прозаично. Я пошёл в гардероб, что бы забрать своё пальто, что бы съесть свой кусок сала, и выпить водки. В этом же дэкашке был кабинет. Я постучал в этот кабинет. Я хотел сказать владельцу кабинета, что курс верный - деньги пыль и конечны. И только песни и твои глаза имеют ценность в этой жизни.
Что-то я постарел. Вот что я заметил на фото.