Джохар, которого жаль
Это фрагмент работы художницы Аллы Дудаевой - портрет Джохара. Написан он в 1994 году и называется "Перед войной". Полностью эта работа выглядит так:
Сама Алла, склонная к мистике, о создании этого портрета рассказала так:
"В конце мая после четвертого покушения на Джохара я решила снова написать его портрет. Но эта работа продвигалась очень медленно, я писала его по фотографии и преимущественно поздними вечерами. А так как по ночам у нас все чаще взрывали и стреляли, моя тревога усиливалась и, видимо, передалась картине. Джохар на ней получился с очень бледным лицом и печальными серьезными глазами. За ним туманный зеленовато-голубой земной шар с маленькой Чеченской Республикой между Черным и Каспийским морем, сгорающей в пламени огня. Красные подтеки кадмия кроваво стекали вниз… Атам, внизу, в бешеной пляске под дьявольскую скрипку танцевали и радовались какие-то странные колдовские существа, те тайные силы, которыми затевалась и управлялась будущая война. Джохар, в черной шляпе и таком же костюме, на зеленом фоне чеченского развевающегося знамени смотрел прямо перед собой, туда, где совершенно неожиданно для меня появились белые худощавые всадники на белых конях… Всем своим обличьем они напоминали фигуры, виденные мной раньше на плакатах и рисунках. Один из них, под названием «Голод в Поволжье», напоминал бегущего и кричащего старика в белой рубахе. Второй рисунок - тоже старика, но чеченского, скачущего на лошади с возгласом «Орцдала!» (тревога).
Откуда они появились? И почему на зеленом фоне чеченского знамени? Мне они показались там совершенно неуместными, и я, к величайшему сожалению, постаралась их затереть кисточкой, - кое-какие линии все-таки остались. Но не зря, оказывается, Джохар на картине с таким вниманием и так пристально смотрел на них, словно ждал ответа. Старики действительно появились перед ним, потом, в самое трудное для него время, и отвечали на его вопросы.
Я писала эту картину все лето 1994 года, в три раза дольше когда-либо написанных мною картин. А когда все уже было закончено, обвела по контуру профиль Джохара, его шляпу, плечи и руки чистой светлой краской, которая сразу же «засветилась» и отделила его от остального фона. Ни один портрет ни до ни после я «светом» не обводила. И опять я не знала, почему я это делаю. Лишь будущее дало ответ жизнью и Кораном: «Позавидуют Вам пресвятые мученики и пророки, лица ваши будут из света и одежда из света…»
Пришел Джохар, посмотрел на портрет и спросил: «А почему эта дьявольская «шушера» внизу?» - названием «силы» он никогда ее не удостаивал. Я отвечала, что все получилось само собой, по композиции. Кровь течет вниз, они ее ждут и ей радуются. Темные силы всегда внизу, а светлое, Бог - наверху".
Смотрю на этот портрет далеко не первый раз и не устаю удивляться и восхищаться. Вот, значит, каким видел нашего Джохара ближайший к нему человек. Посмотрите, сколько страдания в его глазах.
Мы знали Джохара совершенно другим. Он смеялся, дерзил, не впускал в глаза злую обреченность и, наверное, скорее умер бы, чем хотя бы на мгновение разрушил образ къонаха, ставший неотделимым от его личности.
Конечно, мы тоже видели в глазах Джохара и усталость, и боль. Он очень тонко чувствовал, много переживал и до конца скрыть этого никогда не мог. Когда смотрел на ополченцев, всегда шутил и улыбался - а в глазах читалось знание, что почти все, включая его самого, погибнут. (Я тоже тонко чувствую, и прежде чем сумела настроиться на волну "Делай, что должно, и будь, что будет", боялась этого выражения лица Джохара больше, чем вражеских самолетов). Но для нас он был Вождем, и нам и в голову не приходило его жалеть. Ну да, тяжело сейчас нашему Джохару, ответственность на нем огромная, если не он, то никто, поэтому надо потерпеть и поддержать - такое было. Но только Алла, по-видимому, жалела его, как жалеют заболевшего ребенка или уставшего мужа, влипшего в серьезные неприятности.
Этот портрет - единственное изображение Джохара, на котором его жаль. Жаль именно автору, а не Джохару себя жаль - Джохар остается все тем же къонахом, и вся его харизма при нем. Я не знаю, честно, как она так умудрилась. Но очень здорово, что этот портрет сохранился.