(no subject)
Глава 20.
Следующие две недели пролетели незаметно, и это время я помню, как в тумане. Сью Ли давала мне еженощные уроки веселия. Я обнаружил, что усваивал эти знания, как хороший ученик.
После двух недель напряжённого инструктажа я готов был пуститься в дорогу. Было просто смешно, как быстро я выздоровел. Меня aж распирало от здоровья.
Однажды утром я вышел с этой мыслью из комнаты и заявил: "Пора ехать в Техас. Дороги подсохли".
- По дороге в Техас полно всякой швали, - сказал Ортон, - Если тебя не подстрелят бандиты, тебя подстрелят, подумав, что ты - бандит.
- Может, и не подстрелят, - сказал со значением Холт. Я знал, что он хотел ехать и был уже давно готов к отъезду.
Моя жена, которую я себе заимел, не сказала ничего, но я знал, что для неё это не было новостью. В сладкие минуты я нашёптывал ей нагишом, как бы мне хотелось, чтобы у неё и у Грэйс было место, где жить. Я окончательно решил, что завязал с дракой; по крайней мере, я завязал с ней, пока она не распространилась на Техас.
- Завтра, - сказала она, - Завтра будет подходящий день, чтобы пуститься в дорогу.
На том и порешили. Оставалось, однако, переделать несколько дел, и первым делом было моё расставание с причёской повстанцев. С бушвакерскими локонами ниже плеч мне будет трудно лгать о некоторых вещах, если мы столкнёмся с неприятностями. Эти волосы были частью страшного костюма, и мне следовало от них избавиться.
Ортон остриг меня, проявив в этом деле недюжинную сноровку. Он откромсал мне волосы так близко к ушам, что я показался себе круглолицым, как ребёнок.
- Немчик, - сказал он, - Тебе опять можно дать двадцать один.
- Мне сейчас только девятнадцать, Орт.
- Да неужто? Ну, так молодо ты никогда не будешь выглядеть.
Вокруг моих сапог символом моего бунта лежали длинные пряди светлых волос, и мне было жаль видеть их на полу.
- Мы говорили, что не будем стричься, пока не покончим с войной.
- Так оно и есть, Немчик. Так оно и есть.
Мы провели ещё одну ночь у Браунов из округа Генри, штат Миссури. На рассвете Уилма снабдила нас стартовой порцией провизии. Расцеловав Грэйс, она, прощаясь с нами, несколько раз повторила, что будет молиться за нас за всех. Ортон пожимал мне руку приблизительно каждые шесть минут и велел быть осторожным, как будто я в первый раз покидал свой дом.
Перспектива прощания меня не прельщала, и реальность получилась пропитанной сыростью. Уилма пустила слезу, и Сью Ли тоже расплакалась. Моя жена очень привязалась к этой высохшей старой паре. Всё это навело на неё грусть.
Но помочь тут было ничем нельзя.
- Ну, бывайте, - сказал я, и мы тронулись с места.
Путешествие наше обещало быть долгим, и края эти кишели грабителями и мятежниками, падальщиками и янки. Супружеская жизнь началась при тяжёлых обстоятельствах. Мы с Холтом быстро вернулись к нашему старому бдительному стилю, а Сью Ли ехала за нами на лошади Джека Булла, привязав Грэйс себе за спину.
Покидая Миссури, мой дом, за который я так долго сражался, я был переполнен эмоциями. Всему, что я знал и умел, я выучился здесь. Я не был пораженцем, но я покидал эти края. Наверное, это слишком тонкое различие. Я считал, что меня выгоняли из собственного дома, и мне это не нравилось, но теперь я задумался, а было ли это и в самом деле так. Первая пришедшая в голову мысль побуждает юнцов к действию. Я решил встать на сторону Джека Булла и восстания, даже если это означало пойти против моего собственного отца и людей его склада и образа мыслей. Будучи верным одному человеку, я готов был пойти на убийство многих.
Скоро я ощутил во рту вкус своих старых лояльных идей.
Направляясь на юг, мы старались обходить стороной всякого, кто мог попасться нам на пути. Потребовались все наши с Холтом навыки бушвакерской неуловимости во избежание серомундирных и синемундирных патрулей и скоплений босоногих беженцев. У меня была семья, за безопасность которой я отвечал, и им было ни к чему подвергать себя внезапной опасности.
К югу от Эльдорадо Холт вовлёк меня в разговор.
- Джейк, я для тебя на многое готов, ты это знаешь?
- Конечно, знаю. У нас с тобой здесь паритет.
- Не говори так, Джейк. Мне надо сказать тебе кое-что, - он выглядел собранным, как будто он принял твёрдое решение. Глядя на него, ладно сидящего на лошади, я подумал, мистер, а ведь нам с ним кое-что удавалось вместе, - Джейк, я пробуду с тобой и твоими, пока мы не проедем этих булавочных индейцев и прочий сброд на территориях, а потом я должен буду уйти.
- Куда? Куда ты пойдёшь?
- Я ещё точно не решил. Но я пойду.
- Почему?
Холт перевёл взгляд на мою жену и ребёнка, затем посмотрел на меня, как будто я опять выставил себя дураком, и сказал:
- Да брось ты это! Что значит, почему?
Мне надоело терять товарищей, но я его понимал.
- Удачи тебе, Холт. Желаю тебе самого наилучшего.
- Погоди, - сказал он, - Я пригляжу за тобой, чтобы ты не нашёл приключений на свою немецкую задницу, пока она не окажется позади этих булавочных индейцев. Я же тебе сказал, так ведь?
Сью Ли показала себя стойкой путешественницей. Она переносила любые лишения без жалоб и упрёков и не просила себе никаких поблажек. Будучи поблизости от Ньюпорта, мы проснулись на рассвете и развели огонь, чтобы вскипятить цикорийного кофе. Я предоставил ей распорядиться этим делом, и в скором времени из котелка до нас донёсся приятный запах.
Разумеется, я слыхал, что в этих краях водились мои старые товарищи, но, когда я услышал шум и обернулся, чтобы увидеть смотрящее на меня дуло пистолета Арча Клэя, это была всё-таки шокирующая встреча.
- Гляди-ка - Немчик, - сказал он. Вложив пистолет в кобуру, он подъехал ближе, - Не думал, что когда-нибудь увижу тебя опять.
Мы с Холтом переглянулись, и, наверное, нам обоим пришла в голову одна и та же мысль, что правильнее всего будет убить Арча на месте. Но мы не решились.
- Кофе закипает, Арч, - сказал я, - Выпей кофе.
- Я выпью, - сказал он. Он привёл свою лошадь, и я увидел свидетельствo новых привычек: на уздечке болтались три скальпа, - Думаю, что не откажусь от кофе, Немчик. Как поживаешь, Холт?
- Неплохо, - ответил тот.
- Ты один, Арч? - спросил я.
- Неа, - сказал он. Этот человек никогда не отличался ангельской внешностью, но сейчас похоже было, что он продал душу дьяволу, - Там позади ещё двое ребят. Мы, считай, всё время в бегах.
- Как Чёрный Джон?
Арч пожал плечами.
- Интересный вопрос, Немчик, потому что он помер. Чёрный Джон помер. А кто, вообще, жив? Они добрались до него в Довере, надели его голову на кол и пронесли по улицам. И картинку пропечатали в своей газете, - он заглянул мне в глаза, - Для тех из нас, кто держался, времена настали суровые.
- Но война-то проиграна, - сказал я.
- Ясен пень, Немчик. Чьи это девчонка и ребёнок?
- Это моя жена.
- Ха! Ну и дела: у тебя есть жена, а у меня - нет.
В нескольких футах в востоку от нас пролегала узкая раскисшая тропа. Я надеялся, что всё обойдётся, и приглядывал за кофе.
- Куда ты едешь?
- В Ньюпорт.
- Чёрт возьми, в Ньюпорте милиция. Нельзя тебе туда ехать.
- Неправда, - сказал Арч, - Я еду в Ньюпорт, - куражу у него сильно поубавилось, и он казался отчаявшимся и не боявшимся ни бога, ни чёрта, - Я определённо еду в Ньюпорт. Я хочу выпить. У них там в Ньюпорте есть чего выпить. Виски. Ликёр. Я хочу и того, и другого.
- Арч, тебя убьют. Их там пара сотен будет. Тебе валить отсюда надо.
- Я так не считаю, Немчик. Мне не кажется, что я должен валить оттуда, где я родился. Я не верю, что мне надо валить оттуда. Это мой родной город - я там вырос. Я так думаю, что поеду туда и пропущу глоток, другой. Может, больше. Может, тысячу.
- Они наверняка тебя убьют.
- Ой-oй-ой, - сказал он, и его губы искривились в жуткой усмешке, - Какая ужасная участь. И не скажи, какая ужасная участь.
Всё его поведение действовало мне на нервы. Сью Ли бросила на меня несколько испуганных взглядов. Холт смотрел на тропу.
- Конные, - сказал Холт.
- Это ребята, - сказал Арч, - Мы все втроём решили, что сегодня - как раз такой день, когда нам надо выпить в Ньюпорте.
Мы с Холтом встали, и я вошёл в лес, чтобы посмотреть, что это были за ребята. Когда я разглядел их хорошенько, я выхватил пистолет. Одним из них был старина Тёрнер Роулс, зато вторым оказался никто иной, как Питт Макесон.
На уздечках их лошадей плясали скальпы.
- Это Макесон, - сказал я Холту.
Холт выхватил своё оружие, а Арч, как будто ничего не случилось, остался сидеть на месте, дуя на свой кофе.
- Макесон! - заорал я, шагнув туда, где я был на виду. Когда он увидел меня, он выхватил свой пистолет.
Я выстрелил первый, и не слишком хорошо. Он вонзил шпоры в бока своей лошади и ускакал в лес на другой стороне тропы. Я укрылся за толстым бревном на своей стороне, всё время оглядываясь на Арча в опасении, что он зайдёт сзади, но он не сдвинулся с места.
Макесон выстрелил в моём направлении, и я отплатил ему тем же. Тёрнер, не обращая внимания на перестрелку, подъехал прямо ко мне.
- Йейк, - сказал он.
- Отойди, Тёрнер, - я молился, чтобы мой косоротый товарищ не вынудил меня пристрелить его. Вся моя жизнь, сколько её там ни было, сузилась к этой минуте.
- Йейк, он тебя убъот.
- Посторонись, Тёрнер!
Боковым зрением я заметил, что Арч встал. Холт держал его под прицелом.
- Арч, не вмешивайся.
Арч покачал головой, весь из себя солидный и загадочный, затем направился прямо мимо Холта в сторону тропы. Там он взобрался на лошадь.
- Поехали, Роулс, - сказал он. Затем он посмотрел в сторону моего укрытия, - Немчик, мы едем в Ньюпорт. Не будь дураком, кончай ты эти стрелялки.
Жена моя впала в панику. Она металась, спотыкаясь, по стоянке с Грэйс на руках, преждевременно оплакивая невосполнимую утрату:
- Нет, нет, я знаю, я плохая, но только не это, только не это!
- Езжайте тогда, - сказал я Арчу, - Давайте, езжайте.
- Питт! - заорал он, - Поезжай вперёд по тропе.
- Ну уж нет, чёрт побери!, - донёсся ответ, выплюнутый знакомым мне гнусным голосом, - Я сначала прибью эту немецкую суку.
- Эй, ты! - заорал я в ответ, - Я тебя, хамло, убью за такие слова при моей жене!
Противостояние зашло в тупик. Ни он, ни я не могли достать один другого.
- Слушай, Немчик, - сказал Арч, откусывая кончик сигары, - Питт едет с нами. Ты его не трогай, а то случится что-то нехорошее.
- Забирайте его и езжайте, - сказал я.
Арч вышел на тропу и вызвал Питта, пообещав ему, что я не буду стрелять. Дьявол меня забери, если минуту спустя Макесон не появился на тропе во всей своей красе футах в пятидесяти от меня. Он вложил пистолет в кобуру, гогоча, словно услышав шикарную шутку. Для этих ребят смерть служила разнообразящей жизнь забавой; она не вызывала у них страха, и это пугало меня.
Я прошёл мимо Тёрнера и увидел Макесона вблизи, но я не хотел больше драться. Вот оно что: я просто не хотел больше драться ни с американцами, ни с янки, ни с мятежниками, ни с ниггерами и ни с немцами: ни с кем. Но затем эта гнида освистала меня прямо на глазах у моей женщины. Мой палец на спусковом крючке зудел от желания прикончить его, но я не стал в него стрелять, зная, что я уже не тот, каким был раньше.
Арч и Питт поскакали прочь, но не слишком быстро.
- Бывай, Йейк, - сказал Тёрнер.
- Эй, Тёрнер, постой, не делай этого.
Он не обернулся. Я не мог переубедить его. Он уже принял решение и, покачав гоовой, медленно поехал за ними.
- Тёрнер, Тёрнер, - звал я, стараясь успеть за ним вдогонку, - К чёрту всё, поехали с нами!
Единственный ответ, донёсшийся от него, был стук копыт его пришпоренной лошади, пустившейся в полный галоп.
Я вернулся к моей жене и малютке Грэйс и притянул их к себе. Я заплакал от облегчения, что меня не оторвало от них. Теперь мнe было, что терять, а когда это так, неустрашимость становится пороком.
- Сью Ли, - повторял я, прижимая и прижимая их к себе.
Холт собрал наши пожитки, пока я замешкался в объятии, и, когда мы успокоились, мы со всей возможной скоростью поспешили вперёд вдоль по тропе. Мне не хотелось услышать выстрелы из Ньюпорта.
Весь этот день и долгую череду последовавших за ним дней мы шли рысью, оставляя за собой слякотные мили удручённого войной штата и пейзажи сельской стороны. Я осознал, что мой мир переменился, потому что мир никогда не стоит на месте, и я теперь стремился к лучшей цели.
Я вёл моё семейство и моего темнокожего товарища, Холта, к новому дому. Был бы я птицей, я расправил бы крылья и долетел бы туда в два счёта, но, Господи спаси и сохрани, крыльев у меня не было, и перед нами лежал долгий и трудный путь.