100 лет «Великой Октябрьской революции»
Только документы.
Из газеты Киевской ЧК «Красный меч»:
«Для нас нет и не может быть старых устоев «морали» и «гуманности», выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации «низших классов».
Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия.
Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех <...>.
Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет Революции серо-бело-черный штандарт старого разбойничьего мира. Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов!.. <...>»46.
Доклады в центр
Инструктор ВЧК Смирнов сообщает Дзержинскому 22 марта 1919 года из Сызрани: «Я просмотрел дело о кулацком восстании в Ново-Патренской волости. Пришел в ужас от хаотического ведения дел. Допрошено 75 лиц. Изо всех показаний невозможно уловить, что произошло <...>. Расстрелы производились так 16. II - 5; 17. II - 13. Постановления вынесены 28. II, двенадцать дней позже произведения в исполнение. Когда я спросил местного начальника ЧК, он мне ответил: "Некогда разбираться и писать постановления. И к чему же, раз ликвидируем кулачество и буржуазию?"»48.
Ярославль, 26 сентября 1919 года, донесение секретаря губкома РКП(б): «Чекисты грабят и задерживают кого угодно. Зная, что они будут безнаказанными, они превратили местную ЧК в сплошной притон, куда приводят «буржуек». Пьянствуют вовсю. Кокаин употребляется местным начальством»49.
Астрахань, 16 октября 1919 года, донесение Н. Розенталя, инспектора Управления особыми отделами: «Начальник Особых Отделов [О.О.] XI Армии, Атарбеков, не признает даже и центральной власти. 30 июля, когда тов. Ваковский, сотрудник ВЧК откомандированный] из Москвы для ревизии и налаживания работы О.О., зашел к Атарбекову, тот ему заявил: «Скажите Дзержинскому, что я проверять себя не дам». <…>. Штат частей О.О. состоит из подозрительных, а иногда и уголовных элементов, не соблюдающих никаких норм <...>. Дела операц[ионного] отдела в полном беспорядке. О расстрелах даже нет личных постановлений, лишь списки, часто неполные, с краткой заметкой, что «расстрелян по распоряжению тов. Атарбекова». В деле мартовских восстаний даже не разберешь, кого за что и почему расстреляли <...>»50.
Из газеты Киевской ЧК «Красный меч»:
«Для нас нет и не может быть старых устоев «морали» и «гуманности», выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации «низших классов».
Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия.
Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех <...>.
Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет Революции серо-бело-черный штандарт старого разбойничьего мира. Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов!.. <...>»46.
Доклады в центр
Инструктор ВЧК Смирнов сообщает Дзержинскому 22 марта 1919 года из Сызрани: «Я просмотрел дело о кулацком восстании в Ново-Патренской волости. Пришел в ужас от хаотического ведения дел. Допрошено 75 лиц. Изо всех показаний невозможно уловить, что произошло <...>. Расстрелы производились так 16. II - 5; 17. II - 13. Постановления вынесены 28. II, двенадцать дней позже произведения в исполнение. Когда я спросил местного начальника ЧК, он мне ответил: "Некогда разбираться и писать постановления. И к чему же, раз ликвидируем кулачество и буржуазию?"»48.
Ярославль, 26 сентября 1919 года, донесение секретаря губкома РКП(б): «Чекисты грабят и задерживают кого угодно. Зная, что они будут безнаказанными, они превратили местную ЧК в сплошной притон, куда приводят «буржуек». Пьянствуют вовсю. Кокаин употребляется местным начальством»49.
Астрахань, 16 октября 1919 года, донесение Н. Розенталя, инспектора Управления особыми отделами: «Начальник Особых Отделов [О.О.] XI Армии, Атарбеков, не признает даже и центральной власти. 30 июля, когда тов. Ваковский, сотрудник ВЧК откомандированный] из Москвы для ревизии и налаживания работы О.О., зашел к Атарбекову, тот ему заявил: «Скажите Дзержинскому, что я проверять себя не дам». <…>. Штат частей О.О. состоит из подозрительных, а иногда и уголовных элементов, не соблюдающих никаких норм <...>. Дела операц[ионного] отдела в полном беспорядке. О расстрелах даже нет личных постановлений, лишь списки, часто неполные, с краткой заметкой, что «расстрелян по распоряжению тов. Атарбекова». В деле мартовских восстаний даже не разберешь, кого за что и почему расстреляли <...>»50.