Еще кусочек "мильфёя"
Оригинал взят у nora_simm в Еще кусочек "мильфёя"
(Начало в посте от 30 июля)
...И разговор зашел о том, ради чего, собственно говоря, он изображал передо мной мать Терезу. Дело было весьма примечательное, и суть его, со слов Константина, сводилась к следующему: одна из голов нашей двуглавой государственной птички изволила милостиво побеседовать с неизвестным широкой общественности бизнесменом Шадриным А. З., который начал в подмосковном городе Технограде производство какой-то хрени в сфере модных ныне нанотехнологий. Хрень эта, по свидетельству специалистов, способна была сделать настоящий переворот в компьютерной технике, выдвинуть нашу страну в самые, что ни на есть, передовые, то есть сулила зашибительно лучезарные перспективы и всеобщее счастье. Отечественные СМИ, конечно же, необыкновенно возбудились, но тут их ожидал полный облом: Шадрин А.З. оказался мужиком суровым и непубличным, его команда пиаровцев - немногословной, охрана - непробиваемой, а забор, окружающий его загородный дом - высоким. Даже приличной фотографией никто не мог разжиться: по страницам газет и Интернету гуляла какая-то невнятная, где бизнесмен, пожимающий руку нашему национальному лидеру, был снят практически со спины. Но широкая публика, окормляемая желтой прессой, жаждала более подробной информации. Она желала знать, что этот герой дня предпочитает носить - костюмы от Гуччи или от Михаила Воронина, часы Rolex или Patek Philippe, где предпочитает отдыхать, чем увлекается в свободное от трудовых свершений время, содержит ли любовницу, и прочие пикантные подробности, которые, стали бы предметом всестороннего обсуждения. Обломав зубы о непреступного пионера прогресса, Костин главред объявил премию в две тысячи зеленых тому корреспонденту, который сумет прорвать оборону противника и принести ему на блюдечке сочный фоторепортаж о том, как господин Шадрин проводит время в кругу семьи, что есть, что пьет и какой косметикой пользуется его жена. Копание в семейном грязном белье также приветствовалось. Владелец журнала одобрил эту идею, потому что знал, что такой эксклюзив сможет здорово повысить реноме издания у рекламодателей...
- Представляешь, две тысяч баксов, - мечтательно произнес Костик. - Это значит, что мы сможем отдать Сашку и Гришку в музыкальную школу…
- Ну так, дерзай…
- Интересно, как это я сумею прорваться к нему в дом? Да меня его охрана разорвет на сто тысяч маленьких кусочков еще на подступах! У меня вся надежда на тебя…
- Ну да, а я прямо-таки нинзя: перемахиваю через забор, по дороге укладываю в штабеля охранников, врываюсь в спальню, нож к горлу и… разрешите, сударь, сделать серию фотографий на добрую память о нашем приятном знакомстве? Костик, если ты из-за этого ко мне пришел, то зря: я завтра уезжаю в Крым и ни в каких глупостях не участвую. Так что укатывайся отсюда, я ночь не спала, а мне еще вещи собирать…
- Ты можешь хоть один раз в жизни выслушать меня, не перебивая?
- Могу, но не хочу, потому что я не желаю лазить через заборы в дома честных предпринимателей.
- Не надо лезть ни через какой забор. Тут есть одна потрясающая зацепка. Домоправительница господина Шадрина - дальняя родственница мужа моей тетки Маргариты Львовны. Ну, той, у которой усы и кобель породы шарпей, помнишь?
- Как же не помнить. Ты меня к ней таскал, чтобы я у этого паршивца прослушала легкие, а он в знак благодарности изгрыз мне сумку.
- Подумаешь сумка, мне он кроссовки однажды так распотронил, что мне в теткиных шлепках пришлось домой возвращаться… Ну так вот,- отвлекаясь от темы грызуна-шарпея продолжил Костик, - эта домоправительница, ее зовут Агнесса, сказала, что им срочно нужна квалифицированная сиделка, чтобы ухаживать за какой-то там парализованной бабкой, потому что у их постоянной сиделки муж попал в больницу и она взяла отпуск. Короче, я рекомендовал тебя...
Видимо, в моем взгляде было что-то очень нехорошее, потому что Константин резво отскочил к порогу.
- Ты, ножик-то положи... Ты знаешь, сколько они сиделке платят за месяц? Столько, сколько тебе за два, плюс бесплатная еда, как в санатории. И все чудненько сходится, и все довольны. Я получаю репортаж, а ты весомую добавку к отпускным, и весело и радостно выплачиваешь очередной взнос за кредит на машину...
Я обозлилась:
- Ага, и вместо отдыха на море ухаживаю за паралитиком! Однако лихо ты моим отпуском распорядился, зятек. Все, больше не хочу никакой бредятины слушать. Забирай свои миски и проваливай, чтоб духу твоего не было…
Далее начался сплошной ор. Костик кричал, что мне наплевать на его самопожертвование, на то, что он на все готов ради детей и Милочки, о которых он думает денно и нощно. И что по моей вине погибнут музыкальные таланты моих родных племянников, и что я неблагодарная, потому что он спасает меня от солнечных ожогов и случайных половых связей, кроме того, я видимо, забыла, что это он пробил мое участие в фотовыставке в павильоне культуры на ВВЦ, организованной их журналом.
Я вопила, что не желаю, чтобы какой-то сомнительный журналюга дергал меня за веревочки, как марионетку, и втягивал в дурацкие авантюры, и я достаточно взрослая, чтобы отдавать себе отчет в своих половых связях, и что я отпахала целый год, кромсая человеческие внутренности, и имею право отдыхать там, где хочу и когда хочу, и что если он народил детей, так пусть сам придумает, как добыть эти несчастные две тысячи…
- Ну, так я и придумал, но ты кочевряжишься…
И когда я, рассвирепев, начала выталкивать Костика из кухни вон, он, зацепившись за дверной косяк, выдал последний аргумент:
- А Милочка так хотела, чтобы с этого года мальчики начали заниматься музыкой…
После этой сакраментальной фразы мне не оставалось ничего другого, как, подняв ручки, сдаться на милость победителя.
Несколько минут спустя мы уже мирно сидели за столом, пили чай, и Костик излагал план нашей совместной операции. Самое сложное было сделать так, чтобы моя сестричка не догадалась, что я буду находиться вовсе не в Феодосии. Насколько я знаю ее характер, она не только не поддержала бы эту аферу, но еще бы и пристукнула чем-нибудь тяжелым горячо любимого мужа за то, что он покусился на отпуск ее обожаемой старшей сестры.
Мы с Милочкой осиротели в теплую осеннюю ночь того памятного года, когда у нас в Останкине весело потрескивали автоматные очереди и ревели моторы бэтээров. Родители, прогуливавшие поздним вечером около Останкинского пруда нашу собаку, шотландскую овчарку Рэда, свято чтили клятву Гиппократа, поэтому сразу же кинулись к телецентру перевязывать раненых. Домой вернулся только пес с оборванным поводком и пулевым ранением в левую заднюю лапу.
Милочка в ту пору ходила в шестой класс, я, после окончания медучилища, грызла гранит науки в Сеченовке, никаких близких родственников в Москве у нас не проживало, так что после гибели родителей, ждать помощи нам было неоткуда.
Спас нас тогда папа Саша, друг и коллега моего отца. Он взял меня к себе в отделение и я, к радости среднего медицинского персонала, набрала себе кучу ночных дежурств, во время которых, если все было спокойно, старательно штудировала анатомию и все прочие медицинские науки. Зарплата, конечно, была малюсенькая, но мне разрешали брать домой еду, от которой обычно отказывались состоятельные больные и мы кормили ей Рэда, а порой ели ее и сами. Раз в месяц нас баловала продуктовыми посылками баба Моря, вдова нашего деда Алексея Михайловича, проживавшая в маленьком северном городке Никольске. Так что мы с Милочкой не особо бедствовали. Кроме того, еще в училище я окончила курсы массажистов, у меня была своя небольшая клиентура и по воскресеньям, когда не было занятий в институте, я бегала по домам делать артрозникам лечебный массаж, что также пополняло наш скромный бюджет. На шмотки, правда, денег не хватало, но Милочка с детских лет была рукодельницей и ухитрялась из родительских вещей шить нам модные юбки и брюки, и вязать красивые кофточки. Спокойная, веселая, улыбчивая, с толстой русой косой и лучистым взглядом серых глаз, она очень нравилась мальчишкам, но внимания на них не обращала, пока не встретила Константина, студента журфака, жившего через два дома от нас со старой бабкой, старухой вредной и склочной, и французским пуделем по кличке Барон.
Однажды этот самый Барон, видимо возложив на себя функцию проведения, ни с того ни с сего во время прогулки укусил нашего Рэдушку за хромую после ранения ногу. Завязалась драка. Милочка и Костик кинулись растаскивать рычащих собак и после этого уже не расставались.
Костик провожал ее сначала в школу, потом в педучилище, а потом они объявили мне, что решили пожениться.
Я ничего не имела против, потому что в глазах Константина сквозило такое истовое обожание, такое откровенное восхищение моей сестренкой, что ему можно было простить все, - и тощую фигуру, и рыжие лохмы, и отвратительную привычку без спроса брать мою любимую чашку.
Став Милочкиным мужем, Костик развил бурную деятельность: он подрабатывал везде, где можно и нельзя, днем писал свои дурацкие репортажи, ночами мыл машины и все тащил в дом, в семью. А Милочка светло улыбалась, кормила его вкусными обедами, обшивала с ног до головы и рожала ему очаровательных малышей.
Когда через два года после Сашки родился Гришка, Костина бабка, по причине ветхости и болезненности, отбыла на жительство к его родителям в Тверь, я с Рэдом отправилась в ее однушку, а Мила с Костиком и детьми осталась в нашей трехкомнатной квартире.
И хотя я стала отрезанным ломтем, сестренка по-прежнему держала в поле своего зрения мое благополучие, и, возвращаясь из больницы с ночных дежурств, я всегда находила на столе накрытый салфеткой завтрак, в шкафу отглаженную одежду, в холодильнике миски с едой и полное отсутствие пыли на всех поверхностях…
Когда я сказала Милочке, что пора кончать эту благотворительность, ведь у нее куча детей и муж, который вопит, как раненый мамонт, если не может найти подходящий к пиджаку галстук, она мне ответила, что хорошо помнит, как я однажды после ночного дежурства в больнице и занятий в институте, уснула в прихожей на собачьей подстилке, не имя сил дойти до кровати, поэтому просит на всякие глупые темы с ней больше не разговаривать.
Короче, если Милочка хочет учить детей музыке, значит, так тому и быть, да и потом, если разобраться в существе вопроса, то в любимую Феодосию я запросто смогу съездить на следующий год, и Костик прав: почему бы не заработать во время отпуска денежку на погашение части кредита за машину.
Меня, конечно, сильно смущала, так сказать, законность сего могучего предприятия, поскольку я слышала о всяких там судах по поводу покушения на чужую частную жизнь. Но у Костика и на этот счет были свои соображения.
- Слушай сюда, - ораторствовал зять, - здесь ничего страшного нет: сними сопливые кадры, чтоб на них было видно, какой он хороший семьянин, как он любит жену, детей, собак и прочих всяких кошек, как самолично косит газон, играет в теннис ну и что-нибудь еще в этом роде, ну и кто к этому придерется? И потом, какой с сиделки спрос? Нащелкала себе фоток на память, ну и черт попутал, продала за денежку в журнал…
Дальше мы принялись разрабатывать тактику и стратегию.
- Знаешь, - фонтанировал идеями зять, - а давай сделаем так: ты свяжешься с Настей, все объяснишь, предупредишь, что не приедешь и попросишь ее позвонить Милочке, и пусть она ей скажет, что у них ковшом экскаватора порвали телефонную линию, чинить как всегда будут долго, поэтому звонить тебе можно только на мобильный.
Экскаватор меня впечатлил, и на эту версию я согласилась
(Начало в посте от 30 июля)
...И разговор зашел о том, ради чего, собственно говоря, он изображал передо мной мать Терезу. Дело было весьма примечательное, и суть его, со слов Константина, сводилась к следующему: одна из голов нашей двуглавой государственной птички изволила милостиво побеседовать с неизвестным широкой общественности бизнесменом Шадриным А. З., который начал в подмосковном городе Технограде производство какой-то хрени в сфере модных ныне нанотехнологий. Хрень эта, по свидетельству специалистов, способна была сделать настоящий переворот в компьютерной технике, выдвинуть нашу страну в самые, что ни на есть, передовые, то есть сулила зашибительно лучезарные перспективы и всеобщее счастье. Отечественные СМИ, конечно же, необыкновенно возбудились, но тут их ожидал полный облом: Шадрин А.З. оказался мужиком суровым и непубличным, его команда пиаровцев - немногословной, охрана - непробиваемой, а забор, окружающий его загородный дом - высоким. Даже приличной фотографией никто не мог разжиться: по страницам газет и Интернету гуляла какая-то невнятная, где бизнесмен, пожимающий руку нашему национальному лидеру, был снят практически со спины. Но широкая публика, окормляемая желтой прессой, жаждала более подробной информации. Она желала знать, что этот герой дня предпочитает носить - костюмы от Гуччи или от Михаила Воронина, часы Rolex или Patek Philippe, где предпочитает отдыхать, чем увлекается в свободное от трудовых свершений время, содержит ли любовницу, и прочие пикантные подробности, которые, стали бы предметом всестороннего обсуждения. Обломав зубы о непреступного пионера прогресса, Костин главред объявил премию в две тысячи зеленых тому корреспонденту, который сумет прорвать оборону противника и принести ему на блюдечке сочный фоторепортаж о том, как господин Шадрин проводит время в кругу семьи, что есть, что пьет и какой косметикой пользуется его жена. Копание в семейном грязном белье также приветствовалось. Владелец журнала одобрил эту идею, потому что знал, что такой эксклюзив сможет здорово повысить реноме издания у рекламодателей...
- Представляешь, две тысяч баксов, - мечтательно произнес Костик. - Это значит, что мы сможем отдать Сашку и Гришку в музыкальную школу…
- Ну так, дерзай…
- Интересно, как это я сумею прорваться к нему в дом? Да меня его охрана разорвет на сто тысяч маленьких кусочков еще на подступах! У меня вся надежда на тебя…
- Ну да, а я прямо-таки нинзя: перемахиваю через забор, по дороге укладываю в штабеля охранников, врываюсь в спальню, нож к горлу и… разрешите, сударь, сделать серию фотографий на добрую память о нашем приятном знакомстве? Костик, если ты из-за этого ко мне пришел, то зря: я завтра уезжаю в Крым и ни в каких глупостях не участвую. Так что укатывайся отсюда, я ночь не спала, а мне еще вещи собирать…
- Ты можешь хоть один раз в жизни выслушать меня, не перебивая?
- Могу, но не хочу, потому что я не желаю лазить через заборы в дома честных предпринимателей.
- Не надо лезть ни через какой забор. Тут есть одна потрясающая зацепка. Домоправительница господина Шадрина - дальняя родственница мужа моей тетки Маргариты Львовны. Ну, той, у которой усы и кобель породы шарпей, помнишь?
- Как же не помнить. Ты меня к ней таскал, чтобы я у этого паршивца прослушала легкие, а он в знак благодарности изгрыз мне сумку.
- Подумаешь сумка, мне он кроссовки однажды так распотронил, что мне в теткиных шлепках пришлось домой возвращаться… Ну так вот,- отвлекаясь от темы грызуна-шарпея продолжил Костик, - эта домоправительница, ее зовут Агнесса, сказала, что им срочно нужна квалифицированная сиделка, чтобы ухаживать за какой-то там парализованной бабкой, потому что у их постоянной сиделки муж попал в больницу и она взяла отпуск. Короче, я рекомендовал тебя...
Видимо, в моем взгляде было что-то очень нехорошее, потому что Константин резво отскочил к порогу.
- Ты, ножик-то положи... Ты знаешь, сколько они сиделке платят за месяц? Столько, сколько тебе за два, плюс бесплатная еда, как в санатории. И все чудненько сходится, и все довольны. Я получаю репортаж, а ты весомую добавку к отпускным, и весело и радостно выплачиваешь очередной взнос за кредит на машину...
Я обозлилась:
- Ага, и вместо отдыха на море ухаживаю за паралитиком! Однако лихо ты моим отпуском распорядился, зятек. Все, больше не хочу никакой бредятины слушать. Забирай свои миски и проваливай, чтоб духу твоего не было…
Далее начался сплошной ор. Костик кричал, что мне наплевать на его самопожертвование, на то, что он на все готов ради детей и Милочки, о которых он думает денно и нощно. И что по моей вине погибнут музыкальные таланты моих родных племянников, и что я неблагодарная, потому что он спасает меня от солнечных ожогов и случайных половых связей, кроме того, я видимо, забыла, что это он пробил мое участие в фотовыставке в павильоне культуры на ВВЦ, организованной их журналом.
Я вопила, что не желаю, чтобы какой-то сомнительный журналюга дергал меня за веревочки, как марионетку, и втягивал в дурацкие авантюры, и я достаточно взрослая, чтобы отдавать себе отчет в своих половых связях, и что я отпахала целый год, кромсая человеческие внутренности, и имею право отдыхать там, где хочу и когда хочу, и что если он народил детей, так пусть сам придумает, как добыть эти несчастные две тысячи…
- Ну, так я и придумал, но ты кочевряжишься…
И когда я, рассвирепев, начала выталкивать Костика из кухни вон, он, зацепившись за дверной косяк, выдал последний аргумент:
- А Милочка так хотела, чтобы с этого года мальчики начали заниматься музыкой…
После этой сакраментальной фразы мне не оставалось ничего другого, как, подняв ручки, сдаться на милость победителя.
Несколько минут спустя мы уже мирно сидели за столом, пили чай, и Костик излагал план нашей совместной операции. Самое сложное было сделать так, чтобы моя сестричка не догадалась, что я буду находиться вовсе не в Феодосии. Насколько я знаю ее характер, она не только не поддержала бы эту аферу, но еще бы и пристукнула чем-нибудь тяжелым горячо любимого мужа за то, что он покусился на отпуск ее обожаемой старшей сестры.
Мы с Милочкой осиротели в теплую осеннюю ночь того памятного года, когда у нас в Останкине весело потрескивали автоматные очереди и ревели моторы бэтээров. Родители, прогуливавшие поздним вечером около Останкинского пруда нашу собаку, шотландскую овчарку Рэда, свято чтили клятву Гиппократа, поэтому сразу же кинулись к телецентру перевязывать раненых. Домой вернулся только пес с оборванным поводком и пулевым ранением в левую заднюю лапу.
Милочка в ту пору ходила в шестой класс, я, после окончания медучилища, грызла гранит науки в Сеченовке, никаких близких родственников в Москве у нас не проживало, так что после гибели родителей, ждать помощи нам было неоткуда.
Спас нас тогда папа Саша, друг и коллега моего отца. Он взял меня к себе в отделение и я, к радости среднего медицинского персонала, набрала себе кучу ночных дежурств, во время которых, если все было спокойно, старательно штудировала анатомию и все прочие медицинские науки. Зарплата, конечно, была малюсенькая, но мне разрешали брать домой еду, от которой обычно отказывались состоятельные больные и мы кормили ей Рэда, а порой ели ее и сами. Раз в месяц нас баловала продуктовыми посылками баба Моря, вдова нашего деда Алексея Михайловича, проживавшая в маленьком северном городке Никольске. Так что мы с Милочкой не особо бедствовали. Кроме того, еще в училище я окончила курсы массажистов, у меня была своя небольшая клиентура и по воскресеньям, когда не было занятий в институте, я бегала по домам делать артрозникам лечебный массаж, что также пополняло наш скромный бюджет. На шмотки, правда, денег не хватало, но Милочка с детских лет была рукодельницей и ухитрялась из родительских вещей шить нам модные юбки и брюки, и вязать красивые кофточки. Спокойная, веселая, улыбчивая, с толстой русой косой и лучистым взглядом серых глаз, она очень нравилась мальчишкам, но внимания на них не обращала, пока не встретила Константина, студента журфака, жившего через два дома от нас со старой бабкой, старухой вредной и склочной, и французским пуделем по кличке Барон.
Однажды этот самый Барон, видимо возложив на себя функцию проведения, ни с того ни с сего во время прогулки укусил нашего Рэдушку за хромую после ранения ногу. Завязалась драка. Милочка и Костик кинулись растаскивать рычащих собак и после этого уже не расставались.
Костик провожал ее сначала в школу, потом в педучилище, а потом они объявили мне, что решили пожениться.
Я ничего не имела против, потому что в глазах Константина сквозило такое истовое обожание, такое откровенное восхищение моей сестренкой, что ему можно было простить все, - и тощую фигуру, и рыжие лохмы, и отвратительную привычку без спроса брать мою любимую чашку.
Став Милочкиным мужем, Костик развил бурную деятельность: он подрабатывал везде, где можно и нельзя, днем писал свои дурацкие репортажи, ночами мыл машины и все тащил в дом, в семью. А Милочка светло улыбалась, кормила его вкусными обедами, обшивала с ног до головы и рожала ему очаровательных малышей.
Когда через два года после Сашки родился Гришка, Костина бабка, по причине ветхости и болезненности, отбыла на жительство к его родителям в Тверь, я с Рэдом отправилась в ее однушку, а Мила с Костиком и детьми осталась в нашей трехкомнатной квартире.
И хотя я стала отрезанным ломтем, сестренка по-прежнему держала в поле своего зрения мое благополучие, и, возвращаясь из больницы с ночных дежурств, я всегда находила на столе накрытый салфеткой завтрак, в шкафу отглаженную одежду, в холодильнике миски с едой и полное отсутствие пыли на всех поверхностях…
Когда я сказала Милочке, что пора кончать эту благотворительность, ведь у нее куча детей и муж, который вопит, как раненый мамонт, если не может найти подходящий к пиджаку галстук, она мне ответила, что хорошо помнит, как я однажды после ночного дежурства в больнице и занятий в институте, уснула в прихожей на собачьей подстилке, не имя сил дойти до кровати, поэтому просит на всякие глупые темы с ней больше не разговаривать.
Короче, если Милочка хочет учить детей музыке, значит, так тому и быть, да и потом, если разобраться в существе вопроса, то в любимую Феодосию я запросто смогу съездить на следующий год, и Костик прав: почему бы не заработать во время отпуска денежку на погашение части кредита за машину.
Меня, конечно, сильно смущала, так сказать, законность сего могучего предприятия, поскольку я слышала о всяких там судах по поводу покушения на чужую частную жизнь. Но у Костика и на этот счет были свои соображения.
- Слушай сюда, - ораторствовал зять, - здесь ничего страшного нет: сними сопливые кадры, чтоб на них было видно, какой он хороший семьянин, как он любит жену, детей, собак и прочих всяких кошек, как самолично косит газон, играет в теннис ну и что-нибудь еще в этом роде, ну и кто к этому придерется? И потом, какой с сиделки спрос? Нащелкала себе фоток на память, ну и черт попутал, продала за денежку в журнал…
Дальше мы принялись разрабатывать тактику и стратегию.
- Знаешь, - фонтанировал идеями зять, - а давай сделаем так: ты свяжешься с Настей, все объяснишь, предупредишь, что не приедешь и попросишь ее позвонить Милочке, и пусть она ей скажет, что у них ковшом экскаватора порвали телефонную линию, чинить как всегда будут долго, поэтому звонить тебе можно только на мобильный.
Экскаватор меня впечатлил, и на эту версию я согласилась