27.07.13
Сегодня мы со Скородумовой подлетали высоко в небо. Выше птиц. Душа выскакивала куда-то в закат, а потом, разгоняясь, впрыгивала обратно.
- Зой, ну пожалуйста, мне это так нужно.
Но мне-то зачем? У меня и так не выходные, а сплошные американские горки.
На втором подбрасывании я уже смеялась, срывая горло, задыхалась от восторга. Хотела закричать, что люблю жизнь, но на "жизнь" уже дыхания не хватило.
На каждом шагу сердцебиение учащается, и от висков, рассыпаясь по спинному мозгу, до самых ступней струится холодок. Крутится, выделывает вензеля, вызывает приступ долгожданной паники. Это как испытание. Такааая мощь, что просто с ума сойти можно! На второй день уже к этому привыкаешь и думаешь, что такое состояние у тебя теперь будет всегда.
Я чувствую себя Сусаниным, или, как сказала Гудихина, - Моисеем. Это даже круче. Раскрываю тайны, которые мне, наверное, не положено раскрывать. Вместо Жуковского иду на Маяковского. лицо у памятника такое серое и огромное, что странно представить, как такая скуластая глыба могла писать что-то вроде "надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа".
Вкусных киви больше нет, зато в магазинах классный творог. Зато я была там, где еще не была.
Финский залив - как море. Петергоф - оазис. Если предположить, что оазис бывает в море. Зато я пишу что-то отвлеченное, хотя от каждого слова мне становится дурно.
Эта серия текстов закончится, наступит очередной перерыв. А потом, может быть, я смогу, как раньше, писать не для тебя. Потому что получается именно так. Даже если это не так.
Бред какой-то.
У меня открылся третий глаз. Или уже четвертый? Такие поездки делают тебя на эпоху старше, на эпоху глупее и мудрее одновременно. И смелее.
Хотя начинать песню Выпусти меня отсюда с третьего куплета - это клиника.
- Тонконогая, а сегодня тебе сколько лет? - спрашивает меня Федя.
Я валяюсь на икеевском матрасе, грызу лед и хохочу. Позже буду в голос и по душам разговаривать с Гоголем.