(невеселая сказочка здесь)
Не ушло это в проект Заповедника, ибо нету здесь ни бравых усов, ни веселых хвостов. А только больная наша действительность...
«Горе тому, кто соблазнит малых сих!» (Все, кому не лень, фраза ужасно расхожая).
Жили себе были - и, надо сказать, хорошо жили, безбедно… Это хорошо, что безбедно - сыто и серенько, конечно, но креатив штука такая. Креатива хочется, когда сыто и серенько, чтобы будни разнообразить. Зато и за пищей далеко не бегать, а креативность и развивать можно, вполне-вполне. Но речь не о саморазвитии пойдет. И не о креативности. А совсем о другом...
Так вот. Жили-были - маленькие такие зверюшки. Пушистенькие. С розовенькими носиками и влажными черными глазками слегка навыкате. С крошечными наманикюренными лапками и смешными просвечивающими круглыми ушками. Зверюшки были, одним словом, милахи и лапуськи. А длинных голых чешуйчатых хвостов у них не было - ни в коем случае. И страшных желтых зубов наружу - тоже не было.
Звались они - Хомячки.
Имели Хомячки - а все они имели. Домики у них - были, деревянные, прочные, грызи-не сгрызешь. Вода - по первому требованию, поилка самая продвинутая. Семечки - какие придумаются, хоть арбузные, хоть тыквенные, а если простенького чего взбрело отведать, так подсолнечные. Горох там, прочие крупы… Бумага туалетная, опилки, сено каждый день меняется… Жили, короче, Хомячки, и не тужили. Бы.
Но, как обычно, если все есть, - обязательно чего-то нет. Хотя Хомячки об этом не знали, конечно, потому что - если его нет, как о нем узнаешь? Вот Хомячки и жили - с какой-то острой нехваткой. Им, правда, совсем эта недостача жить не мешала, и все-таки… Надо, надо, чтобы было все. Совсем все, особенно у милых зверей Хомячков, потому что нельзя маленьких славных пушистиков обделять и лишать. Ай-яй-яй. Фу, фи и фе в одном флаконе.
А так - ничего себе, жили Хомячки долго и счастливо. Поднималось у них небо и с неба сыпались вкусняшки. Поднималось небо - и волшебным образом из грязного и вонючего пол превращался в чистый и, скажем, менее унавоженный. Хе-хе, ну вы поняли. Небо не поднималось, но вода была постоянно, хочешь - пей, не хочешь, не надо. И как-то даже лишние Хомячки иногда исчезали, поднимаясь на небо, - сразу становилось просторнее и хотелось, чтобы опять стало много Хомячков, и нужно было срочно этим заняться, удалившись в опустевший домик с мягенькой пушистой соседкой… В общем, красота и практически всеобщее процветание у Хомячков считалось порядком вещей. Правда, чего-то все-таки очень не хватало, наверно, очень важного и нужного. Над этим Хомячки лениво размышляли между сытным обедом и приятным, хм, уединением с соседкой. Чего-то не хватало…
И вот однажды… Опять это волшебное слово «однажды»! Какими возможностями от него веет - закачаешься!
Проснулись однажды Хомячки. Среди темной глубокой ночи. Стали было копошиться-суетиться, с чего бы вдруг такое стряслось, спали же, хорошо спали? И ни разу такого не было, чтобы среди темной глубокой ночи вдруг сквозняк и землетрясение, к чему бы это? Конец света, что ли, пришел?
Протерли Хомячки глаза и видят - небо сдвинуто совсем чуть-чуть, а посреди хомячкового мира сидит непонятно кто. Грязный весь, всклокоченный. Ободранный какой-то. Уши чуть ли не под корень сгрызены, рваные, страшные. Шкурка не золотистая с белым, а зеленая. Или бурая. Царапины на ней, шрамы, прямо как из кошмара. В общем, повидало это непонятно кто такие виды, что Хомячки от одной мысли разом спать расхотели.
- Здрасьти, - говорят, - Давайте познакомимся, что ли?
И так это на всякий случай шерстку золотистую на загривке распушить пытаются. Кое-кто посмелее зубами поскрипывать начал. Типа, если что, так мы ого!
А непонятно кто только глазами водит. Потом хрипло так пропищало:
- Подайте, добрые звери, хлебушка кусочек, мне немного надо, с голоду умираю! Неделю не емши..
Хомячки, конечно, заволновались , - с голоду умирать, это вещь понятная, каждый день бывает, перед обедом-то, но чтобы неделю, это же какой ужас! Жаль, в миске нету ничего, а про запасы и соседям знать не надо, а уж пришельцам… Ничего, непонятно кто принюхалось, порылось где-то в подстилке, нашло чью-то заначенную семечку - и как вопьется огромными зубищами, только хрустнуло.
- Вы меня не бойтесь, - чавкает, - я как вы, только жизнь у меня получше.
Хомячки в непонятках: а чего тогда неделю не ел? Да и зубы какие-то, неухоженные… Зубы каждый день чистить надо и об твердое стачивать, а у тебя прямо мечта стоматолога.
- Зубы, - неизвестно кто говорит, - это не главное. Главное, что у меня СВОБОДА. Хочу - стачиваю, не хочу - не точу. А еще у меня мое личное оружие всегда при себе!
И каак улыбнется Хомячкам от всей души! Кто ближе к зверюге, те аж присели, вон какой оскал, желтый, страшный. Как будто у гостя во рту кинжалы с присохшей у основания чьей-то кровищей. Жуть, особенно посреди ночи-то… Ух, бррррр просто!
Из дальних рядов, кто не разглядел ничего, вопрос задали:
- А кто у нас, у Хомячков, маленьких пушистиков, враги?
Неизвестно кто даже носом в ту сторону не повело, башкой только покачало: жалко мне вас, толстячков, ничего-то вы тут не знаете, - и вздохнуло этак понимающе. Ну-ну, типа, живите, пока можете…
- Я, - говорит неизвестно кто, - такой же, как и вы, раньше был. Пока не понял Настоящего Счастья.
Встал гость во весь рост, на задние лапы. Медленно повернулся вокруг себя, Хомячкам показал:
- Видали? Такой же, как и вы, ребята.
- Ну уж нет, - Хомячки загомонили, - У тебя и шерсть не та, да и тощий ты какой-то, длинный, и вообще… На пушистика не походишь, откуда нам знать, может, ты бракованный какой-нибудь?
- Не пушистый я, братцы, не пушистый, - Зверюга слезу в голосе задавил, только пискнула, - А почему я такой? Это, братцы, мне за свободу! Видали, как они меня, враги нашей свободы, весь пух растерял в борьбе!
Как-то раньше Хомячки про свободу, конечно, слыхали. Кое-кто даже немного гулял далеко от дома, но - ужас, как там было неуютно, холодно и много страшно открытого пространства. Куда уютней было в родных пенатах, с таким привычным пластмассовым колесиком и деревянными домиками с дедами еще обгрызенными углами. Однако - именно сейчас вдруг задумались Хомячки: а ведь Свобода! Вон, оказывается, чего у нас, милых маленьких зверьков, отбирается и вон чего у нас нету! И подвинулись Хомячки ближе к вольному брату.
Правда, кое-кто самый ушлый осторожно заглянул к пришельцу под зад: а не болтается ли там голый розовый хвост? Про который прадеды, видавшие виды, рассказывали как про отличительные признаки. Хомячки без хвоста, а мыши там разные - с хвостом, и точка. А самое ужасное - крысы, вот уж где кошмар, так у них такие хвостищи противные, что ни с чем не спутаешь. Вот и надо заглянуть на всякий случай, прямо туда, на предмет наличия хвоста.
Глянули - все в норме, торчит маленький пенечек, правда, тоже погрызенный. А пришелец хихикает: глядите, мол, хоть руками трогайте, я в боях за сладкую свободу пострадал, и ничего не пожалел, - что мне ваша, Хомячковая, проверка? Мне, может, такие чудовища уши отгрызали в застенках и мышеловках, вам, толстячкам-милашкам и не снилось ни разу! Я вам свой зад с разных сторон сам покажу, мне не стыдно, я боевыми ранами горжусь! За Свободу-то…
Хомячки глазки отвели: и что мы, в самом-то деле… И вообще, утро вечера всяко мудренее, давайте спать ложиться. Иди, пострадавший брат, в угол, там сено чище и заначка прикопана с вечера.
Утром небо сдвинулось, просунулась сверху большая лысая рука - как всегда, с семечками и прочими штучками погрызть с самого ранья, чтобы с голодухи не помирать. Хомячки засуетились, подбежали, на лапки встают, тянутся вверх. А этот, новый, за свободу который, сидит в сене, сгорбившись. Рука небо задвинула, тогда только поднялся и к кормушке лениво прошел. Сел и брезгливо так в семечках копается.
- Ты чего, не голодный, что ли, с утра? - удивляются Хомячки.
А он такой весь аж передергивается от отвращения:
- Фуууу, - говорит, - как вы можете? Это же вам, дурачкам, барская подачка от щедрот, с хозяйского стола крошки! Гаааадость, в рот не лезет прямо!
И между делом тыквенную семечку раскусил, нос наморщив.
- Нет, - говорит, - на Свободе так не кормят.
Хомячки понемногу весь аппетит потеряли. Как же тогда на этой свободе кормят, если не так? Интересно…
- А чего там еще, на твоей свободе делается? - самые пытливые спрашивают.
- О, там много всего делается, - новенький, давясь комбикормом, отвечает с набитым ртом, - там много всего… Ну очень много. Ваших головенок не хватит все рассмотреть. Вы же, кроме своего дома не видали ничего.
- Ну и не видали, - Хомячки постарше обижаться начали, распушаться. - Чем плохо-то?
- Хехехе, - новенький гаденько захихикал, - вы хоть знаете, как он называется, ваш дом? Клетка он называется! Что, приятно?
Хомячки приуныли, завздыхали - вон оно как, оказывается! В клетке живем! За решеткой, за толстыми стальными прутьями… В тюрьме, на самом-то деле… Поникли Хомячки, духом стали упадать прямо на глазах. А этот, гад новенький, масла в огонь подливает, щурится на пушистиков:
- И кормят вас тут по расписанию, чем хозяин пошлет. И воли вам - век не видать! А свобода - это сладкое слово! Вам не понять.
Расползлись Хомячки по домикам, и вроде бы по парам, да - не хочется уже ничего. Гордые звери в неволе не размножаются, вот орлы, например, даром, что птицы… Разве что в зоопарках, но там они за мозговую косточку продались. Вот и сидели весь долгий день Хомячки в обнимку в домиках и грустили, вышли пообедать - и обратно в депрессию… Тяжела дума заключенного, ох, тяжела! Свобода приходит нагая… Воли мне, волки позорные, воли, - грустно мечтали Хомячки.
Вечером рука пошарила по хомячковому жилищу, собрала грязную бумагу, бросила новую-чистую, сено с пришипившимся в нем новичком-хомячком трогать не стала (с виду оно было не загаженное, о чем новичок позаботился особо). Заботливо долила водички в поилку, заменила полусъеденные семечки. Осторожно вытащила одного Хомячка, совсем уж грустного и нахохленного. Оставшиеся провожали руку черными, слегка навыкате, глазками…
- Ну, что, все просекли фишку?
Ночью, когда стало темно, Хомячки выбрались из домиков и гнезд. Собрались в центре - ах, какое больное место это отсутствие свободы, - клетки и стали тихонько обсуждать, что надумали. Посовещались и пошли в угол, где на сене храпел и ворочался во сне пострадавший в борьбе. Он спросонья был не то, чтобы недоволен, но не по-хомячковски ехиден и вьедлив.
- Я же вам сказал - не для вас, толстячков, эта сладкая Свобода! Так что, и не мечтайте даже, ничего я вам больше не скажу, ни про волю, ни про борьбу, ни про то, как мы власть хозяйскую скинули и нету у нас теперь большой руки! Никто нам не решает, что и когда мы будем есть! Никто не имеет права взять свободное животное за шкирняк и утащить в неизвестном направлении! Никто не указывает нам, на какой бумаге гадить! Воду с железом мы с шарика не слизываем! Вы когда-нибудь пили чистую воду свободы? Нет, мне вас искренне жаль!
Новенький все больше заводился и под конец своей речи привстал на задние лапы, с чувством щелкнув зубами. Несколько Хомячков помоложе скопировали его движения. Звук клацнувших зубов у них получился хиленький, но борец одобрительно кивнул.
- Не все потеряно! Мы смогли - и у вас получится. - Поощряюще ощерился новичок. - Подумайте хорошенько, как нужна вам эта - неведомая таким, как вы, - свобода! Утром приходите, сейчас спать охота. Устал я в борьбе… За это… - Новичок опять зевнул, показав страшное оружие во рту.
Хомячки уважительно покивали и разошлись по домам. Засыпали они с мыслями о решетках и оковах, темницах, которые должны рухнуть, и Свобода… Перекусить бы чего, для крепкого сна, - но, увы, для борьбы за правое дело нужны жертвы. Голод, холод, - зато без застенков.
Снились Хомячкам неизведанные просторы. С вредными для здоровья, но такими вкусными кусками копченой колбасы и шоколадками. Хомячкам однажды перепало (тогда всю ночь вокруг них светилось и орало что-то яркое, громко хлопало и пахло чем-то вовсе одуряющим) даже шампанское в плошечке, а уж шоколад с колбаской они точно никогда не забудут… С тех пор так и сидят, в тюрьме и на комбикорме, грустно… Хомячки во снах, на просторах, гладили себя по набитым шоколадом животикам и сыто отрыгивались копчененьким и пузырьками игристого. Жаль, сны были коротенькие. И с точки зрения огромных открытых пространств - страшненькие. Зато с колбасой.
Поутру в клетку… Ах, какую болезненную радость доставляло теперь Хомячкам осознание собственной заключенности! Они теперь точно знали - вот чего лишены они в собственном доме, вот что у них отнято - Свобода! Правда, что такое Свобода, Хомячкам все еще было неясно, но ведь сказал же новенький: головенки маленькие, мысли должны улечься. Уже кое-что знаем, радостно думали невыспавшиеся Хомячки, значит, есть, что делать. А там посмотрим, что делать. Потом.
Так вот, поутру в клетку вернулся вчера поднятый за стеклянное небо самый грустный Хомячок. Был он уже не грустный - обалдевший. С выпученными глазками и - ужас, - кровавыми следами около розового носика. Вернувшегося тут же окружили, но расспрашивать не стали, пожалели. А сам он рассказывать ничего не стал. Кроме фраз: «Ребята, там ВСЕ НЕ ТАК! ТАМ ВСЕ ДРУГОЕ, ребята!», которые Вернувшийся повторял со странноватой улыбкой, покачиваясь в стороны на толстеньком задике, Хомячки ничего не добились. Зато новичок, выбравшись из сена и неторопливо подъев полкормушки семечек, вразвалочку подошел к Вернувшемуся, лениво похлопал его по плечу и сказал:
- Привет тебе, боевой товарищ ! Как там, на воле? Трудно?
- Там все не так… - мечтательно пробормотал Вернувшийся, не выходя из транса.
- Вот! - Новичок назидательно поднял лапу, повернувшись к Хомячкам, тихонько стоящим вокруг. - Живой свидетель. Пострадал за Свободу! Видите - кровь! Из застенков так и выходят - с кровью! Это вам надо понять, пушистики, только через кровь, грязь и канализацию… Пардон, кишки и… - тут новичок закашлялся, почесал затылок и продолжил: - В общем, грязное это дело. Но Свобода того стоит. Хотя - шкурки придется замазать, это да.
Старый Хомячок задумчиво оглядел молодежь, гордо поднявшуюся на лапки и пощелкивающую зубами (кое-кто всю ночь тренировался, не слушая ворчания мягкой подружки), и спросил:
- А там что, бьют, что ли? Сразу драться, кишки там разные… Мне вот неохота связываться…
- Видали, как бывает с теми, кого из вашей клетки забирают? - Хмыкнул новичок.
Хомячки еще больше притихли, и даже самый старый вдруг подумал, что раньше-то вообще никто ОТТУДА не возвращался… С чего бы это? Что же там за жизнь такая, что ОТТУДА не возвращаются… Ужас нарисовался у Хомячков в воображении, с запахом спирта, блестящими иглами и резиновыми перчатками на огромных холодных руках…. Видать, этот ужас был у Хомячков генетический и общий для всех. Вот и новичок, должно быть, ярко себе представил всю эту картину, и подхихикнул, по обыкновению, ехидно:
- Это, пушистики, та сторона Свободы, которую вы можете себе позволить! Потому как жили в клетке, в клетке и помрете. Не зная даже, какой вкус у честно отвоеванного пирога. Так с ежедневной пайкой и останетесь, заключенные вы мои!
Молодые Хомячки такого выдержать уже не могли. Тем более, подступало время обеда, о чем животики уже громко говорили, а кое-кто и не завтракал еще (а перекусить почему-то стало нечем, куда-то делась из кормушки еда, куда делась - и не заметили Хомячки). С воплями: «Хотим пирога! Все как один за колбасой! Шоколадку каждому! Долой ветеринаров!» - последний лозунг, видимо, всплыл из подсознания, ибо наши Хомячки и не подозревали, кто такие ветеринары и почему их долой, - кинулась молодежь к новичку. Столпилась вокруг него и потребовала немедленно вести их к желанной Свободе. Старики, впрочем, тоже подтянулись, но чуть позже, по привычке сделав из оставшейся еды пару заначек в укромных местах.
Новичок оглядел Хомячковое войско и заулыбался во все страшные желтые зубищи :
- Готовы пасть за Свободу? Если надо? В суровой борьбе?
- Веди нас! - Отвечали ему молодые Хомячки.
- Отдадите жизни за дело?
- Веди нас, говорим! Отдадим, если надо! - раскипятилась молодежь. Прыгают на лапках, через голову кувыркаются, зубами клацают… Новичок это все оглядел и говорит:
- Ну тогда слушайте, что надо делать… - хитро сощурился новичок.
Старики, правда, так уж прыгать-кувыркаться не спешили. Собрались в уголок, раскупорили одну заначку и стали думу думать: а надо ли оно, Свобода эта? Не жили, и вряд ли стоит начинать… Обидно, конечно, что за решеткой - зато питаниие гарантировано. И мало ли куда деваются те, кого забрали, может, они наоборот из тюрьмы выходят? А там - не кормят… И холодно, кстати. Неуютно. Кто-то уж совсем дряхлый про ветеринара вспомнил - ничего, говорит, такого. Подержал в руке, подул на затылок и отпустил. Не сожрал же! А Свобода эта, кто ее видал? Хотя - а может, и правда, всем копченое можно станет и игристое, а спать будем на хозяйской кровати, подушку прогрызем и поселимся? А, мужики?
В общем, посидели старики и решили - раз молодежи надо, так мы не хуже. Они будущее Хомячков, им виднее, как это самое будущее устраивать: в клетке или на Свободе… А нам все равно помирать скоро, пусть детки поживут, как положено. Встали старые Хомяки, почистили усы и пошли к молодым, зубами щелкать.
***
- Ну, что, господа, вот вам и ваша свобода! - Ободранный новичок с торжеством поглядел на сбившихся в кучку Хомячков, - Всего-то и надо было - начать! Теперь совсем немного: нужно выйти из клетки.
Хомячки воодушевленно глядели вверх - небо, которое было всегда прочным и твердым, теперь зияло пустотой и чистотой. Ура! Как-то очень непривычно было Хомячкам и неизвестно, но раз сказали, надо выходить. В новую жизнь без решеток.
- Теперь, господа, - какое вкусное слово говорил новичок, хотелось слышать его еще и еще, «господа» звучало так гордо, так не по-хомячьи, так свободно звучало это слово! - Теперь, господа, надо решить два вопроса.
Хомячки подобрались, готовые решать любые проблемы одним махом. Теперь, когда все так близко - какие могут быть вопросы?
- Первый вопрос: как отсюда выйти? - Новичок посмотрел на гордых Хомячков. - Есть предложения?
- Нет у нас предложений, - завопили самые молодые и гордые. - Веди нас дальше, смелый собрат!
- Ну, тогда… - Новичок сделал вид, что крепко задумался, - Будьте готовы к тому, что другие пройдут к свободе по вашим телам!
- Зто ты сейчас к чему? - заворчали было Хомячки постарше, но понятливая молодежь уже скучковалась в углу бывшей тюрьмы и строила сама из себя пирамиду, влезая друг дружке на плечи и весело пересмеиваясь. Старики покивали и полезли по спинам молодежи наверх, на волю. Мало ли что придется там встретить, так старичье не жалко, решили они, выбираясь из клетки. Новичок, однако, отстал.
Значит, ничего страшного, решили старики, стоя на твердом гладком дереве стола. Клетка теперь была видна снаружи - маленькая такая, даже уютная, ностальгически подумали Хомячки, глядя на бывшую тюрьму. Теперь пойдем в новую жизнь, только соберемся все, - кстати, где же все? Почему-то остальные задерживались… Ну, ничего, дольше ждали, без чистого неба и вольного воздуха, подождем еще пять минут, - и старики стали с надеждой вглядываться в близкую теперь даль. Было неуютно и радостно, под золотистым мехом бегали мурашки и седые усы сами по себе подергивались под ветром перемен.
Новичок подошел из-за угла, похлопал стариков по расправившимся плечам. Хомячки заулыбались и заоглядывались, - где там остальные? - только новичок им повернуться не дал. Спрашивает:
- Сколько вас тут, мудрецы? Трое? Ну, тогда мы вчетвером пойдем вперед, к победе!
- А другие?
- Другие… Другие пройдут нашей дорогой, а мы ее проложим… - И новичок покрепче обнял за плечи двух ближних Хомячков, а третьему помахал лапой в сторону светлой дали. - Пойдем, пойдем, только вперед! Не время оглядываться на позорное прошлое…
И подтолкнул Хомячков по скользкому дереву от клетки подальше. А того, который ему в лапы не поместился, к себе поманил, мол, кое-что на ушко сказать надо. За углом. Есть у меня для самого умного, типа, отдельное задание…
Потом догнал Хомячков, облизывается. Что, говорит, братья, хорошо вам на Свободе? Сладок воздух?
Сладок, отвечают Хомячки. Только вот - обед скоро, как тут, на воле, с обедом? Кушать хочется на воле, однако. Воздухом не наешься…
Это ничего, говорит новичок. Скоро все будет хорошоооо… Скоро вам всего хватит, и еды, и питья… Пойдем, пойдем, вперед, вперед…
Только и успели Хомячки увидеть, что под ногами доска кончается, и стало им сначала темно, а потом - никак.
Облизнул ободранный зверь длинные острые зубы, хмыкнул себе в обломанные усы и столкнул мягкие золотистые тушки вниз со стола. А зачем оставлять кого-то, кто тоже будет кушать? Со всеми делиться - самому не хватит.
Зверь легко спрыгнул на пол и, подпрыгивая, побежал к батарее, там, в углу дырка между полом и плинтусом, - теперь квартира принадлежала ему. С едой, водой и прочими благами. Люди не в счет, люди будут работать теперь только на него. А как еще? На то она и свобода. Это вам не что-нибудь, этим нужно уметь пользоваться…
***
- Кошмар какой, это же в двадцать первом веке, не в землянке живем, - Папа с ожесточением двигал мебель в кухне. - Нужно звонить в эпидемслужбу, это по их части! Что смотришь, возьми телефон! - это он уже маме прошипел, с трудом отрывая прикипевшую к линолеуму ножку кухонного шкафа.
- Набирала уже. Ответили. Тебе цензурно сказать, как? - Это мама, раздраженно. - Говорят - ваше дело, что у вас там завелось. Приходите, говорят, берите яд , сами травите. Обрабатывать будут только после заявления из тэсэжэ, и чтобы весь дом подписывал. Иди, собери подписи?
- Вот ссссс… скоты, - папа нашел-таки за плитой небольшую дырку в стене и полез туда с баллончиком монтажной пены. - Зажрались за наши деньги, чиновные крысы… Везде они…
- Ты хотя бы здесь разберись, - ехидно отвечает мамин голос. - За свою квартиру отвечай!
Голоса родителей, привычно-раздраженные, сливаются в ровный монотонный гул. Мальчику все равно, что там, в кухне, происходит. Он молча стоит у окна в своей комнате и смотрит куда-то в одну точку на улице.
Это такой небольшой камень, там, где парковка переходит в остатки газона. Там теперь лежат его домашние питомцы. С золотистыми шубками и розовыми носиками. И с аккуратно прокушенными затылками...
…Когда утром он пошел кормить пушистиков, они были странные какие-то. Не шли за едой, а сидели и внимательно следили за рукой. Мальчику даже стало немножко страшно, и он быстро убрал руку. Может, он неплотно прикрыл клетку? Почему так получилось... Подумаешь, пушистик тяпнул за палец, - не надо было так сразу все бросать и идти мазать йодом, вдруг как раз тогда… Потерпел бы, несмертельно же. А сейчас - что сейчас, сейчас все поздно… Только и осталось, что всех в коробочку собрать, да и похоронить, как положено. Папа больше не разрешит никого заводить, а мама теперь от каждого шороха визжит. Крыса, крыса… Откуда она взялась только, эта крыса…
- Ну, сына, ты не горюй, что ли… - Мальчик молча отошел от окна и лег на кровать, уткнувшись носом в подушку. Папа, конечно, нашел дыру, но говорят, крысы даже бетон прогрызают, куда уж монтажной пене… А утешать - какой смысл в словах, если она все равно где-то под полом, сидит и смеется над ними… И никто не вернет хотя бы вчерашний день - ну, что стоило почистить хомячковую клетку как полагается, сменить им сено, вытряхнуть грязь из домиков, - может, нашлась бы эта зараза? Поймать бы ее вовремя… Мальчик приглушенно всхлипнул.
- Да ладно тебе, ты ж мужик, - папа присел рядом на кровать. - Чего ты как маленький, ну, подохли хомячки, так они и так бы подохли, сами по себе… Ну, хватит истерик!
Мальчик не ответил. Только крепче обнял подушку.
- А ты помолчи, - подключилась к разговору мама. - Ты в курсе, что она теперь будет тут ходить и портить мне продукты? Ты ее поймал? Вот и нечего здесь!
Папа, наверно, пожал плечами. А что он может сказать, подумал мальчик. Будет ходить, портить, теперь это ее дом, не наш… Мальчик вспомнил, как Хомячки тянулись за семечками, когда он приходил их кормить. Славные такие, пушистые… Как они там лежали кучкой в углу…
- А что, тогда мы кота заведем! - Папа решил, что нашел выход, подумал мальчик. - Сынок, хочешь котенка? Вырастет, будет нам всех ловить? И мама разрешает, правда?
Мальчик сел на кровати, вытер ладонью глаза: - Котенка не хочу.
- А что так? - удивился папа.
- Котенка не хочу, - решительно повторил мальчик. - Крыса его тоже загрызет, пока маленький. Еще и котенка хоронить? Чтобы и его так же?
Мама поежилась и закивала: нет, никаких котят, хватит с нас. Папа почесал затылок: а как тогда быть ?
- Собаку надо. Терьера. Пусть даже этого, с бантиками, ну, йоркширского, он специальная порода, бесстрашная, он точно поймает! И задерет! - Мальчик представил себе дохлую крысу на ковре и мстительно улыбнулся.
***
Сидя в безопасной щели за плинтусом, бесхвостый зверь в бурой, покрытой шрамами, шкуре подрыгал рваным ухом и хихикнул про себя. Ну-ну, кошечки-собачки - это, конечно, хорошо. На его век всего хватит, особенно забавных зверюшек с доверчивыми маленькими мозгами и сытой спокойной жизнью. Если здесь станет голодно или опасно, всегда можно найти другие места - на то она и свобода. Кто умеет, тот очень хорошо свободой пользуется. А кто не умеет, того учат, хмыкнул зверь. Еды на всех не хватает, и ума, видать, тоже. Поэтому незачем дураков кормить, когда самому надо...
Крыса зевнула и облизнула длинные зубы. Некоторое время можно ни о чем не переживать, а дальше - по отработанному плану. Красиво жить не запретишь, удовлетворенно подумала она, потому что - кто мне запретит? Свобода же. За свободу... страдают... хорошо, что другие...
Крыса вытянулась под плинтусом - тепло, хорошо, - и задремала. Она теперь здесь надолго, чего бояться?
Это я к чему здесь так разошлась? Информационная война - она тоже война, люди, будьте бдительны, а? Пожалуйста...
«Горе тому, кто соблазнит малых сих!» (Все, кому не лень, фраза ужасно расхожая).
Жили себе были - и, надо сказать, хорошо жили, безбедно… Это хорошо, что безбедно - сыто и серенько, конечно, но креатив штука такая. Креатива хочется, когда сыто и серенько, чтобы будни разнообразить. Зато и за пищей далеко не бегать, а креативность и развивать можно, вполне-вполне. Но речь не о саморазвитии пойдет. И не о креативности. А совсем о другом...
Так вот. Жили-были - маленькие такие зверюшки. Пушистенькие. С розовенькими носиками и влажными черными глазками слегка навыкате. С крошечными наманикюренными лапками и смешными просвечивающими круглыми ушками. Зверюшки были, одним словом, милахи и лапуськи. А длинных голых чешуйчатых хвостов у них не было - ни в коем случае. И страшных желтых зубов наружу - тоже не было.
Звались они - Хомячки.
Имели Хомячки - а все они имели. Домики у них - были, деревянные, прочные, грызи-не сгрызешь. Вода - по первому требованию, поилка самая продвинутая. Семечки - какие придумаются, хоть арбузные, хоть тыквенные, а если простенького чего взбрело отведать, так подсолнечные. Горох там, прочие крупы… Бумага туалетная, опилки, сено каждый день меняется… Жили, короче, Хомячки, и не тужили. Бы.
Но, как обычно, если все есть, - обязательно чего-то нет. Хотя Хомячки об этом не знали, конечно, потому что - если его нет, как о нем узнаешь? Вот Хомячки и жили - с какой-то острой нехваткой. Им, правда, совсем эта недостача жить не мешала, и все-таки… Надо, надо, чтобы было все. Совсем все, особенно у милых зверей Хомячков, потому что нельзя маленьких славных пушистиков обделять и лишать. Ай-яй-яй. Фу, фи и фе в одном флаконе.
А так - ничего себе, жили Хомячки долго и счастливо. Поднималось у них небо и с неба сыпались вкусняшки. Поднималось небо - и волшебным образом из грязного и вонючего пол превращался в чистый и, скажем, менее унавоженный. Хе-хе, ну вы поняли. Небо не поднималось, но вода была постоянно, хочешь - пей, не хочешь, не надо. И как-то даже лишние Хомячки иногда исчезали, поднимаясь на небо, - сразу становилось просторнее и хотелось, чтобы опять стало много Хомячков, и нужно было срочно этим заняться, удалившись в опустевший домик с мягенькой пушистой соседкой… В общем, красота и практически всеобщее процветание у Хомячков считалось порядком вещей. Правда, чего-то все-таки очень не хватало, наверно, очень важного и нужного. Над этим Хомячки лениво размышляли между сытным обедом и приятным, хм, уединением с соседкой. Чего-то не хватало…
И вот однажды… Опять это волшебное слово «однажды»! Какими возможностями от него веет - закачаешься!
Проснулись однажды Хомячки. Среди темной глубокой ночи. Стали было копошиться-суетиться, с чего бы вдруг такое стряслось, спали же, хорошо спали? И ни разу такого не было, чтобы среди темной глубокой ночи вдруг сквозняк и землетрясение, к чему бы это? Конец света, что ли, пришел?
Протерли Хомячки глаза и видят - небо сдвинуто совсем чуть-чуть, а посреди хомячкового мира сидит непонятно кто. Грязный весь, всклокоченный. Ободранный какой-то. Уши чуть ли не под корень сгрызены, рваные, страшные. Шкурка не золотистая с белым, а зеленая. Или бурая. Царапины на ней, шрамы, прямо как из кошмара. В общем, повидало это непонятно кто такие виды, что Хомячки от одной мысли разом спать расхотели.
- Здрасьти, - говорят, - Давайте познакомимся, что ли?
И так это на всякий случай шерстку золотистую на загривке распушить пытаются. Кое-кто посмелее зубами поскрипывать начал. Типа, если что, так мы ого!
А непонятно кто только глазами водит. Потом хрипло так пропищало:
- Подайте, добрые звери, хлебушка кусочек, мне немного надо, с голоду умираю! Неделю не емши..
Хомячки, конечно, заволновались , - с голоду умирать, это вещь понятная, каждый день бывает, перед обедом-то, но чтобы неделю, это же какой ужас! Жаль, в миске нету ничего, а про запасы и соседям знать не надо, а уж пришельцам… Ничего, непонятно кто принюхалось, порылось где-то в подстилке, нашло чью-то заначенную семечку - и как вопьется огромными зубищами, только хрустнуло.
- Вы меня не бойтесь, - чавкает, - я как вы, только жизнь у меня получше.
Хомячки в непонятках: а чего тогда неделю не ел? Да и зубы какие-то, неухоженные… Зубы каждый день чистить надо и об твердое стачивать, а у тебя прямо мечта стоматолога.
- Зубы, - неизвестно кто говорит, - это не главное. Главное, что у меня СВОБОДА. Хочу - стачиваю, не хочу - не точу. А еще у меня мое личное оружие всегда при себе!
И каак улыбнется Хомячкам от всей души! Кто ближе к зверюге, те аж присели, вон какой оскал, желтый, страшный. Как будто у гостя во рту кинжалы с присохшей у основания чьей-то кровищей. Жуть, особенно посреди ночи-то… Ух, бррррр просто!
Из дальних рядов, кто не разглядел ничего, вопрос задали:
- А кто у нас, у Хомячков, маленьких пушистиков, враги?
Неизвестно кто даже носом в ту сторону не повело, башкой только покачало: жалко мне вас, толстячков, ничего-то вы тут не знаете, - и вздохнуло этак понимающе. Ну-ну, типа, живите, пока можете…
- Я, - говорит неизвестно кто, - такой же, как и вы, раньше был. Пока не понял Настоящего Счастья.
Встал гость во весь рост, на задние лапы. Медленно повернулся вокруг себя, Хомячкам показал:
- Видали? Такой же, как и вы, ребята.
- Ну уж нет, - Хомячки загомонили, - У тебя и шерсть не та, да и тощий ты какой-то, длинный, и вообще… На пушистика не походишь, откуда нам знать, может, ты бракованный какой-нибудь?
- Не пушистый я, братцы, не пушистый, - Зверюга слезу в голосе задавил, только пискнула, - А почему я такой? Это, братцы, мне за свободу! Видали, как они меня, враги нашей свободы, весь пух растерял в борьбе!
Как-то раньше Хомячки про свободу, конечно, слыхали. Кое-кто даже немного гулял далеко от дома, но - ужас, как там было неуютно, холодно и много страшно открытого пространства. Куда уютней было в родных пенатах, с таким привычным пластмассовым колесиком и деревянными домиками с дедами еще обгрызенными углами. Однако - именно сейчас вдруг задумались Хомячки: а ведь Свобода! Вон, оказывается, чего у нас, милых маленьких зверьков, отбирается и вон чего у нас нету! И подвинулись Хомячки ближе к вольному брату.
Правда, кое-кто самый ушлый осторожно заглянул к пришельцу под зад: а не болтается ли там голый розовый хвост? Про который прадеды, видавшие виды, рассказывали как про отличительные признаки. Хомячки без хвоста, а мыши там разные - с хвостом, и точка. А самое ужасное - крысы, вот уж где кошмар, так у них такие хвостищи противные, что ни с чем не спутаешь. Вот и надо заглянуть на всякий случай, прямо туда, на предмет наличия хвоста.
Глянули - все в норме, торчит маленький пенечек, правда, тоже погрызенный. А пришелец хихикает: глядите, мол, хоть руками трогайте, я в боях за сладкую свободу пострадал, и ничего не пожалел, - что мне ваша, Хомячковая, проверка? Мне, может, такие чудовища уши отгрызали в застенках и мышеловках, вам, толстячкам-милашкам и не снилось ни разу! Я вам свой зад с разных сторон сам покажу, мне не стыдно, я боевыми ранами горжусь! За Свободу-то…
Хомячки глазки отвели: и что мы, в самом-то деле… И вообще, утро вечера всяко мудренее, давайте спать ложиться. Иди, пострадавший брат, в угол, там сено чище и заначка прикопана с вечера.
Утром небо сдвинулось, просунулась сверху большая лысая рука - как всегда, с семечками и прочими штучками погрызть с самого ранья, чтобы с голодухи не помирать. Хомячки засуетились, подбежали, на лапки встают, тянутся вверх. А этот, новый, за свободу который, сидит в сене, сгорбившись. Рука небо задвинула, тогда только поднялся и к кормушке лениво прошел. Сел и брезгливо так в семечках копается.
- Ты чего, не голодный, что ли, с утра? - удивляются Хомячки.
А он такой весь аж передергивается от отвращения:
- Фуууу, - говорит, - как вы можете? Это же вам, дурачкам, барская подачка от щедрот, с хозяйского стола крошки! Гаааадость, в рот не лезет прямо!
И между делом тыквенную семечку раскусил, нос наморщив.
- Нет, - говорит, - на Свободе так не кормят.
Хомячки понемногу весь аппетит потеряли. Как же тогда на этой свободе кормят, если не так? Интересно…
- А чего там еще, на твоей свободе делается? - самые пытливые спрашивают.
- О, там много всего делается, - новенький, давясь комбикормом, отвечает с набитым ртом, - там много всего… Ну очень много. Ваших головенок не хватит все рассмотреть. Вы же, кроме своего дома не видали ничего.
- Ну и не видали, - Хомячки постарше обижаться начали, распушаться. - Чем плохо-то?
- Хехехе, - новенький гаденько захихикал, - вы хоть знаете, как он называется, ваш дом? Клетка он называется! Что, приятно?
Хомячки приуныли, завздыхали - вон оно как, оказывается! В клетке живем! За решеткой, за толстыми стальными прутьями… В тюрьме, на самом-то деле… Поникли Хомячки, духом стали упадать прямо на глазах. А этот, гад новенький, масла в огонь подливает, щурится на пушистиков:
- И кормят вас тут по расписанию, чем хозяин пошлет. И воли вам - век не видать! А свобода - это сладкое слово! Вам не понять.
Расползлись Хомячки по домикам, и вроде бы по парам, да - не хочется уже ничего. Гордые звери в неволе не размножаются, вот орлы, например, даром, что птицы… Разве что в зоопарках, но там они за мозговую косточку продались. Вот и сидели весь долгий день Хомячки в обнимку в домиках и грустили, вышли пообедать - и обратно в депрессию… Тяжела дума заключенного, ох, тяжела! Свобода приходит нагая… Воли мне, волки позорные, воли, - грустно мечтали Хомячки.
Вечером рука пошарила по хомячковому жилищу, собрала грязную бумагу, бросила новую-чистую, сено с пришипившимся в нем новичком-хомячком трогать не стала (с виду оно было не загаженное, о чем новичок позаботился особо). Заботливо долила водички в поилку, заменила полусъеденные семечки. Осторожно вытащила одного Хомячка, совсем уж грустного и нахохленного. Оставшиеся провожали руку черными, слегка навыкате, глазками…
- Ну, что, все просекли фишку?
Ночью, когда стало темно, Хомячки выбрались из домиков и гнезд. Собрались в центре - ах, какое больное место это отсутствие свободы, - клетки и стали тихонько обсуждать, что надумали. Посовещались и пошли в угол, где на сене храпел и ворочался во сне пострадавший в борьбе. Он спросонья был не то, чтобы недоволен, но не по-хомячковски ехиден и вьедлив.
- Я же вам сказал - не для вас, толстячков, эта сладкая Свобода! Так что, и не мечтайте даже, ничего я вам больше не скажу, ни про волю, ни про борьбу, ни про то, как мы власть хозяйскую скинули и нету у нас теперь большой руки! Никто нам не решает, что и когда мы будем есть! Никто не имеет права взять свободное животное за шкирняк и утащить в неизвестном направлении! Никто не указывает нам, на какой бумаге гадить! Воду с железом мы с шарика не слизываем! Вы когда-нибудь пили чистую воду свободы? Нет, мне вас искренне жаль!
Новенький все больше заводился и под конец своей речи привстал на задние лапы, с чувством щелкнув зубами. Несколько Хомячков помоложе скопировали его движения. Звук клацнувших зубов у них получился хиленький, но борец одобрительно кивнул.
- Не все потеряно! Мы смогли - и у вас получится. - Поощряюще ощерился новичок. - Подумайте хорошенько, как нужна вам эта - неведомая таким, как вы, - свобода! Утром приходите, сейчас спать охота. Устал я в борьбе… За это… - Новичок опять зевнул, показав страшное оружие во рту.
Хомячки уважительно покивали и разошлись по домам. Засыпали они с мыслями о решетках и оковах, темницах, которые должны рухнуть, и Свобода… Перекусить бы чего, для крепкого сна, - но, увы, для борьбы за правое дело нужны жертвы. Голод, холод, - зато без застенков.
Снились Хомячкам неизведанные просторы. С вредными для здоровья, но такими вкусными кусками копченой колбасы и шоколадками. Хомячкам однажды перепало (тогда всю ночь вокруг них светилось и орало что-то яркое, громко хлопало и пахло чем-то вовсе одуряющим) даже шампанское в плошечке, а уж шоколад с колбаской они точно никогда не забудут… С тех пор так и сидят, в тюрьме и на комбикорме, грустно… Хомячки во снах, на просторах, гладили себя по набитым шоколадом животикам и сыто отрыгивались копчененьким и пузырьками игристого. Жаль, сны были коротенькие. И с точки зрения огромных открытых пространств - страшненькие. Зато с колбасой.
Поутру в клетку… Ах, какую болезненную радость доставляло теперь Хомячкам осознание собственной заключенности! Они теперь точно знали - вот чего лишены они в собственном доме, вот что у них отнято - Свобода! Правда, что такое Свобода, Хомячкам все еще было неясно, но ведь сказал же новенький: головенки маленькие, мысли должны улечься. Уже кое-что знаем, радостно думали невыспавшиеся Хомячки, значит, есть, что делать. А там посмотрим, что делать. Потом.
Так вот, поутру в клетку вернулся вчера поднятый за стеклянное небо самый грустный Хомячок. Был он уже не грустный - обалдевший. С выпученными глазками и - ужас, - кровавыми следами около розового носика. Вернувшегося тут же окружили, но расспрашивать не стали, пожалели. А сам он рассказывать ничего не стал. Кроме фраз: «Ребята, там ВСЕ НЕ ТАК! ТАМ ВСЕ ДРУГОЕ, ребята!», которые Вернувшийся повторял со странноватой улыбкой, покачиваясь в стороны на толстеньком задике, Хомячки ничего не добились. Зато новичок, выбравшись из сена и неторопливо подъев полкормушки семечек, вразвалочку подошел к Вернувшемуся, лениво похлопал его по плечу и сказал:
- Привет тебе, боевой товарищ ! Как там, на воле? Трудно?
- Там все не так… - мечтательно пробормотал Вернувшийся, не выходя из транса.
- Вот! - Новичок назидательно поднял лапу, повернувшись к Хомячкам, тихонько стоящим вокруг. - Живой свидетель. Пострадал за Свободу! Видите - кровь! Из застенков так и выходят - с кровью! Это вам надо понять, пушистики, только через кровь, грязь и канализацию… Пардон, кишки и… - тут новичок закашлялся, почесал затылок и продолжил: - В общем, грязное это дело. Но Свобода того стоит. Хотя - шкурки придется замазать, это да.
Старый Хомячок задумчиво оглядел молодежь, гордо поднявшуюся на лапки и пощелкивающую зубами (кое-кто всю ночь тренировался, не слушая ворчания мягкой подружки), и спросил:
- А там что, бьют, что ли? Сразу драться, кишки там разные… Мне вот неохота связываться…
- Видали, как бывает с теми, кого из вашей клетки забирают? - Хмыкнул новичок.
Хомячки еще больше притихли, и даже самый старый вдруг подумал, что раньше-то вообще никто ОТТУДА не возвращался… С чего бы это? Что же там за жизнь такая, что ОТТУДА не возвращаются… Ужас нарисовался у Хомячков в воображении, с запахом спирта, блестящими иглами и резиновыми перчатками на огромных холодных руках…. Видать, этот ужас был у Хомячков генетический и общий для всех. Вот и новичок, должно быть, ярко себе представил всю эту картину, и подхихикнул, по обыкновению, ехидно:
- Это, пушистики, та сторона Свободы, которую вы можете себе позволить! Потому как жили в клетке, в клетке и помрете. Не зная даже, какой вкус у честно отвоеванного пирога. Так с ежедневной пайкой и останетесь, заключенные вы мои!
Молодые Хомячки такого выдержать уже не могли. Тем более, подступало время обеда, о чем животики уже громко говорили, а кое-кто и не завтракал еще (а перекусить почему-то стало нечем, куда-то делась из кормушки еда, куда делась - и не заметили Хомячки). С воплями: «Хотим пирога! Все как один за колбасой! Шоколадку каждому! Долой ветеринаров!» - последний лозунг, видимо, всплыл из подсознания, ибо наши Хомячки и не подозревали, кто такие ветеринары и почему их долой, - кинулась молодежь к новичку. Столпилась вокруг него и потребовала немедленно вести их к желанной Свободе. Старики, впрочем, тоже подтянулись, но чуть позже, по привычке сделав из оставшейся еды пару заначек в укромных местах.
Новичок оглядел Хомячковое войско и заулыбался во все страшные желтые зубищи :
- Готовы пасть за Свободу? Если надо? В суровой борьбе?
- Веди нас! - Отвечали ему молодые Хомячки.
- Отдадите жизни за дело?
- Веди нас, говорим! Отдадим, если надо! - раскипятилась молодежь. Прыгают на лапках, через голову кувыркаются, зубами клацают… Новичок это все оглядел и говорит:
- Ну тогда слушайте, что надо делать… - хитро сощурился новичок.
Старики, правда, так уж прыгать-кувыркаться не спешили. Собрались в уголок, раскупорили одну заначку и стали думу думать: а надо ли оно, Свобода эта? Не жили, и вряд ли стоит начинать… Обидно, конечно, что за решеткой - зато питаниие гарантировано. И мало ли куда деваются те, кого забрали, может, они наоборот из тюрьмы выходят? А там - не кормят… И холодно, кстати. Неуютно. Кто-то уж совсем дряхлый про ветеринара вспомнил - ничего, говорит, такого. Подержал в руке, подул на затылок и отпустил. Не сожрал же! А Свобода эта, кто ее видал? Хотя - а может, и правда, всем копченое можно станет и игристое, а спать будем на хозяйской кровати, подушку прогрызем и поселимся? А, мужики?
В общем, посидели старики и решили - раз молодежи надо, так мы не хуже. Они будущее Хомячков, им виднее, как это самое будущее устраивать: в клетке или на Свободе… А нам все равно помирать скоро, пусть детки поживут, как положено. Встали старые Хомяки, почистили усы и пошли к молодым, зубами щелкать.
***
- Ну, что, господа, вот вам и ваша свобода! - Ободранный новичок с торжеством поглядел на сбившихся в кучку Хомячков, - Всего-то и надо было - начать! Теперь совсем немного: нужно выйти из клетки.
Хомячки воодушевленно глядели вверх - небо, которое было всегда прочным и твердым, теперь зияло пустотой и чистотой. Ура! Как-то очень непривычно было Хомячкам и неизвестно, но раз сказали, надо выходить. В новую жизнь без решеток.
- Теперь, господа, - какое вкусное слово говорил новичок, хотелось слышать его еще и еще, «господа» звучало так гордо, так не по-хомячьи, так свободно звучало это слово! - Теперь, господа, надо решить два вопроса.
Хомячки подобрались, готовые решать любые проблемы одним махом. Теперь, когда все так близко - какие могут быть вопросы?
- Первый вопрос: как отсюда выйти? - Новичок посмотрел на гордых Хомячков. - Есть предложения?
- Нет у нас предложений, - завопили самые молодые и гордые. - Веди нас дальше, смелый собрат!
- Ну, тогда… - Новичок сделал вид, что крепко задумался, - Будьте готовы к тому, что другие пройдут к свободе по вашим телам!
- Зто ты сейчас к чему? - заворчали было Хомячки постарше, но понятливая молодежь уже скучковалась в углу бывшей тюрьмы и строила сама из себя пирамиду, влезая друг дружке на плечи и весело пересмеиваясь. Старики покивали и полезли по спинам молодежи наверх, на волю. Мало ли что придется там встретить, так старичье не жалко, решили они, выбираясь из клетки. Новичок, однако, отстал.
Значит, ничего страшного, решили старики, стоя на твердом гладком дереве стола. Клетка теперь была видна снаружи - маленькая такая, даже уютная, ностальгически подумали Хомячки, глядя на бывшую тюрьму. Теперь пойдем в новую жизнь, только соберемся все, - кстати, где же все? Почему-то остальные задерживались… Ну, ничего, дольше ждали, без чистого неба и вольного воздуха, подождем еще пять минут, - и старики стали с надеждой вглядываться в близкую теперь даль. Было неуютно и радостно, под золотистым мехом бегали мурашки и седые усы сами по себе подергивались под ветром перемен.
Новичок подошел из-за угла, похлопал стариков по расправившимся плечам. Хомячки заулыбались и заоглядывались, - где там остальные? - только новичок им повернуться не дал. Спрашивает:
- Сколько вас тут, мудрецы? Трое? Ну, тогда мы вчетвером пойдем вперед, к победе!
- А другие?
- Другие… Другие пройдут нашей дорогой, а мы ее проложим… - И новичок покрепче обнял за плечи двух ближних Хомячков, а третьему помахал лапой в сторону светлой дали. - Пойдем, пойдем, только вперед! Не время оглядываться на позорное прошлое…
И подтолкнул Хомячков по скользкому дереву от клетки подальше. А того, который ему в лапы не поместился, к себе поманил, мол, кое-что на ушко сказать надо. За углом. Есть у меня для самого умного, типа, отдельное задание…
Потом догнал Хомячков, облизывается. Что, говорит, братья, хорошо вам на Свободе? Сладок воздух?
Сладок, отвечают Хомячки. Только вот - обед скоро, как тут, на воле, с обедом? Кушать хочется на воле, однако. Воздухом не наешься…
Это ничего, говорит новичок. Скоро все будет хорошоооо… Скоро вам всего хватит, и еды, и питья… Пойдем, пойдем, вперед, вперед…
Только и успели Хомячки увидеть, что под ногами доска кончается, и стало им сначала темно, а потом - никак.
Облизнул ободранный зверь длинные острые зубы, хмыкнул себе в обломанные усы и столкнул мягкие золотистые тушки вниз со стола. А зачем оставлять кого-то, кто тоже будет кушать? Со всеми делиться - самому не хватит.
Зверь легко спрыгнул на пол и, подпрыгивая, побежал к батарее, там, в углу дырка между полом и плинтусом, - теперь квартира принадлежала ему. С едой, водой и прочими благами. Люди не в счет, люди будут работать теперь только на него. А как еще? На то она и свобода. Это вам не что-нибудь, этим нужно уметь пользоваться…
***
- Кошмар какой, это же в двадцать первом веке, не в землянке живем, - Папа с ожесточением двигал мебель в кухне. - Нужно звонить в эпидемслужбу, это по их части! Что смотришь, возьми телефон! - это он уже маме прошипел, с трудом отрывая прикипевшую к линолеуму ножку кухонного шкафа.
- Набирала уже. Ответили. Тебе цензурно сказать, как? - Это мама, раздраженно. - Говорят - ваше дело, что у вас там завелось. Приходите, говорят, берите яд , сами травите. Обрабатывать будут только после заявления из тэсэжэ, и чтобы весь дом подписывал. Иди, собери подписи?
- Вот ссссс… скоты, - папа нашел-таки за плитой небольшую дырку в стене и полез туда с баллончиком монтажной пены. - Зажрались за наши деньги, чиновные крысы… Везде они…
- Ты хотя бы здесь разберись, - ехидно отвечает мамин голос. - За свою квартиру отвечай!
Голоса родителей, привычно-раздраженные, сливаются в ровный монотонный гул. Мальчику все равно, что там, в кухне, происходит. Он молча стоит у окна в своей комнате и смотрит куда-то в одну точку на улице.
Это такой небольшой камень, там, где парковка переходит в остатки газона. Там теперь лежат его домашние питомцы. С золотистыми шубками и розовыми носиками. И с аккуратно прокушенными затылками...
…Когда утром он пошел кормить пушистиков, они были странные какие-то. Не шли за едой, а сидели и внимательно следили за рукой. Мальчику даже стало немножко страшно, и он быстро убрал руку. Может, он неплотно прикрыл клетку? Почему так получилось... Подумаешь, пушистик тяпнул за палец, - не надо было так сразу все бросать и идти мазать йодом, вдруг как раз тогда… Потерпел бы, несмертельно же. А сейчас - что сейчас, сейчас все поздно… Только и осталось, что всех в коробочку собрать, да и похоронить, как положено. Папа больше не разрешит никого заводить, а мама теперь от каждого шороха визжит. Крыса, крыса… Откуда она взялась только, эта крыса…
- Ну, сына, ты не горюй, что ли… - Мальчик молча отошел от окна и лег на кровать, уткнувшись носом в подушку. Папа, конечно, нашел дыру, но говорят, крысы даже бетон прогрызают, куда уж монтажной пене… А утешать - какой смысл в словах, если она все равно где-то под полом, сидит и смеется над ними… И никто не вернет хотя бы вчерашний день - ну, что стоило почистить хомячковую клетку как полагается, сменить им сено, вытряхнуть грязь из домиков, - может, нашлась бы эта зараза? Поймать бы ее вовремя… Мальчик приглушенно всхлипнул.
- Да ладно тебе, ты ж мужик, - папа присел рядом на кровать. - Чего ты как маленький, ну, подохли хомячки, так они и так бы подохли, сами по себе… Ну, хватит истерик!
Мальчик не ответил. Только крепче обнял подушку.
- А ты помолчи, - подключилась к разговору мама. - Ты в курсе, что она теперь будет тут ходить и портить мне продукты? Ты ее поймал? Вот и нечего здесь!
Папа, наверно, пожал плечами. А что он может сказать, подумал мальчик. Будет ходить, портить, теперь это ее дом, не наш… Мальчик вспомнил, как Хомячки тянулись за семечками, когда он приходил их кормить. Славные такие, пушистые… Как они там лежали кучкой в углу…
- А что, тогда мы кота заведем! - Папа решил, что нашел выход, подумал мальчик. - Сынок, хочешь котенка? Вырастет, будет нам всех ловить? И мама разрешает, правда?
Мальчик сел на кровати, вытер ладонью глаза: - Котенка не хочу.
- А что так? - удивился папа.
- Котенка не хочу, - решительно повторил мальчик. - Крыса его тоже загрызет, пока маленький. Еще и котенка хоронить? Чтобы и его так же?
Мама поежилась и закивала: нет, никаких котят, хватит с нас. Папа почесал затылок: а как тогда быть ?
- Собаку надо. Терьера. Пусть даже этого, с бантиками, ну, йоркширского, он специальная порода, бесстрашная, он точно поймает! И задерет! - Мальчик представил себе дохлую крысу на ковре и мстительно улыбнулся.
***
Сидя в безопасной щели за плинтусом, бесхвостый зверь в бурой, покрытой шрамами, шкуре подрыгал рваным ухом и хихикнул про себя. Ну-ну, кошечки-собачки - это, конечно, хорошо. На его век всего хватит, особенно забавных зверюшек с доверчивыми маленькими мозгами и сытой спокойной жизнью. Если здесь станет голодно или опасно, всегда можно найти другие места - на то она и свобода. Кто умеет, тот очень хорошо свободой пользуется. А кто не умеет, того учат, хмыкнул зверь. Еды на всех не хватает, и ума, видать, тоже. Поэтому незачем дураков кормить, когда самому надо...
Крыса зевнула и облизнула длинные зубы. Некоторое время можно ни о чем не переживать, а дальше - по отработанному плану. Красиво жить не запретишь, удовлетворенно подумала она, потому что - кто мне запретит? Свобода же. За свободу... страдают... хорошо, что другие...
Крыса вытянулась под плинтусом - тепло, хорошо, - и задремала. Она теперь здесь надолго, чего бояться?
Это я к чему здесь так разошлась? Информационная война - она тоже война, люди, будьте бдительны, а? Пожалуйста...