Пусть будет тут
Взято на Яндекс Картинках
Наверное, постом про Ахерон навеяно было, а жизнь сразу подогнала и то, над чем можно подумать....
О, Древо жизни! Как нам быть зимою,
Твоим листам, срываемым ветрами?
Мы не едины. Не умеем мы,
Как птицы перелетные,
всей стаей подняться и спастись от холодов.
Мы падаем в полузаглохший пруд, оторванные
от Тебя, сухие.
На смену вешней яркости приходит выцветанье
всех красок, дряблость, угасанье сил.
А где-то бродят царственные львы
И ничего не знают о бессильи.
Мы порываемся объединяться. Нам кажется,
что это удалось.
Но нет, - один другого подавляет,
Для нас недостижимо единенье. Нам ближе
и понятнее вражда.
И любящие, даже и они так редко воплощают то,
что виделось в мечтах:
Уют у очага родного дома, простор полей, охотничий восторг.
Но сами их мечты повинны в разорванности,
измельчаньи душ:
Мы слишком уж отчетливо рисуем тот образ,
Что скрывается в тумане и нас зовет вглядеться
внутрь него.
Мы видим лишь поверхность наших чувств.
И не вникаем в глубину.
Кто не сидел со страхом пред занавесом
сердца своего?
Но вот он поднялся, и перед нами - сцена прощания.-
Так ясно все: знакомый сад, покачиванье веток
И наконец - актер. Он знает роль. Он начинает танец.
Его шаги легки, но это - не настоящий танец,
и актер - не тот! Он только притворяется танцором.
Я понял. Хватит. Это просто бюргер.
Переодетый бюргер. Вот сейчас он перейдет сквозь
кухню в старый дом свой.
Не то! Не так! Не надо больше масок. Уж лучше куклы.
Вот те, которых дергают за нитку.
Они не притворяются живыми. Они цельны.
Да, я хочу увидеть куклу и выдержать незрячий взгляд ее.
Я к этому готов. И даже если погаснут лампы и скажут
мне, что кончился спектакль,
Дохнет со сцены серой пустотой и мертвым
сквозняком в лицо повеет,
И даже если предки тихие мои меня покинут -
Невидимая женщина, что рядом сидела молча,
Мальчик с карим глазом, слегка косящим, -
нету никого, но я останусь.
Все равно останусь. Мне есть на что смотреть.
Мой долг - вглядеться.
И разве я не прав? Скажи, отец мой, ты,
выстрадавший столько за меня,
Вникавший в жизнь мою с пеленок самых
и с отроческих игр
Пытавшийся прослеживать мой взгляд,
все время уходивший от тебя куда-то вдаль,-
Ведь ты и мертвый живешь внутри меня
и за меня боишься.
И успокоенность - богатство мертвых -
Растрачиваешь, чтобы быть со мной,
участвуя в судьбе моей тревожной.
Скажи мне, разве я не прав, ища на сцене еще чего-то?
Скажите вы, те, кто меня любили,
И те, кого лишь начинал любить я, лишь начинал
и уходил от вас
Вот в тот простор, который в ваших лицах
лишь начинался, но шел гораздо дальше ваших лиц?
Я уходил в пространство мировое, а вы пугались этой
широты. Вы закрывали занавес, а я,
Я оставался ждать. И до сих пор я жду перед пустою
сценой. Неужели одних марионеток я увижу?
Нет! Тот, кто смотрит так неотрывно,
тот досмотрит до конца - до Сущности самой.
И я увижу Актера подлинного. Он войдет. Вот тот,
кто куклу дергает за нитку.
О, Ангел, Ангел! Есть лишь только Ангел и кукла,
больше нету ничего.
И наконец сейчас соединится
в одно то, что раздваивали мы.
Раздвоенности больше нет. В единый круг сейчас
сомкнулось время.
Весна и осень и зима и лето - единый круг - круг
наших превращений.
Мы составляем Целое. Сквозь нас, над нами, в нас
самих играет Ангел.
Взгляни на умирающих... Они догадываются, сколь
не полно, не истинно все здешнее. Оно и есть и нет.
О наше детство! Когда мы видели за вещью
не только вещь, за прошлым - не только прошлое,
И в будущем таилось не только то, что будет...
Конечно мы росли. Одним хотелось большими стать
скорее,
Но другие полуохотно расставались с этим
Провалом внутрь и тайной сопричастья
Всему, что есть.
И в наши одинокие часы мы оставались
где-то в промежутке
Меж миром и игрушкой,-
В том самом месте, где происходило
Событье истинное - основанье всего того,
что совершалось здесь.
Кто указал ребенку, как вставать на ножки?
Кто среди созвездий отмеривает наши дни
И на ладони детской прочерчивает точное число?
Кто лепит нашу смерть, как катышек из хлеба,
Который мы проглатывать должны?
Кто вкладывает смерть нам в рот, как семечко
внутрь сочного плода?
Мне нетрудно понять убийцу, но вот это -
Всю смерть еще до жизни в нас вложить
С такою нежностью, без капли злости...
Непостижимо...
Рильке. 4-я Дуинская Элегия