Можно ли заставить русских вкалывать за еду?
Начало здесь. Как я констатировал ранее, надежды на западного инвестора, который придет и обустроит Россию, совершенно беспочвенны. Но даже в этом случае национальный доход на долгие годы в будет в приоритетном порядке перераспределяться в фонды развития, а фонды потребления весьма длительное время будут оставаться крайне скудными. В послевоенной ФРГ, реализующей реформы Эрхарда, и имеющей колоссальную подпитку в рамках плана Маршалла, уровень жизни оставался крайне низким, в чем-то даже уступая показателям Восточной Германии. Бурно расти он начал только в 60-х годах, когда массированные инвестиции создали солидный экономический базис.
Да, путинизм к моменту своего краха оставит в РФ пепелище и совершенно нищее население. Можно ли у него будет еще что-то отобрать, и, главное, как? Ведь оно же не захочет терпеть еще лет 20 всяческие лишения и сметет всякую власть, которая начнет повышать налоги и поборы во имя строительства светлого завтра. Да, демократическую власть в условиях свободных выборов, когда ушлые популисты начнут предлагать счастье здесь и сейчас, ту власть, что станет призывать затянуть пояса, снесет безусловно. Поэтому демократии и неспособны осуществить реализацию масштабных проектов развития в формате мобилизационного рывка, в отличие от тоталитарных диктатур.
С точки зрения макроэкономики для совершения мобилизационного рывка в рамках стратегии догоняющего развития необходимо: 1) сконцентрировать ресурсы в фондах развития, урезав до минимума потребительские фонды; 2) увеличить эксплуатацию труда и перераспределить трудовые ресурсы в сферу производства, то есть попросту принудительно заставить людей много работать там, где надо, а не там, где им хочется. Это называется внеэкономическим принуждением к труду. Впрочем, нельзя говорить о том, что внеэкономические методы применяет только тоталитарная диктатура, они и сегодня в РФ не просто широко применяются, а даже носят доминирующий характер. Просто тоталитаризм принуждает гораздо эффективнее, и делает это в интересах всего общества, а не только в интересах правящей группировки, как это происходит сегодня в авторитарной РФ.
Диктатура задачу ограничения потребительских фондов решает самым элементарным образом. Вот, скажем, в условиях постпутинской России достаточно будет опустить раз в 10 курс национальной валюты. В условиях тотальной импортозависимости это обрушит потребление на такое дно, которое вы, ребята, даже и представить сегодня не в силах. Херачить у станка за пайку хлеба станет для большинства вполне себе желанной перспективой. В итоге создается сразу несколько условий для успешного роста:
1.Стоимость труда обрушивается до африканского уровня, что повышает привлекательность рынка труда для внешнего инвестора. Правда, качество труда русских холопов не сильно превосходит африканский уровень, но это дело поправимое, о чем я писал ранее.
2. Снижается относительная себестоимость отечественной продукции, что повышает ее экспортный потенциал.
3. Возникает колоссальный стимул для реального, а не фейкового импортозамещения. Конечно, нищее население не создает платежеспособного спроса, но это проблема только для рынка, где, если нет спроса, то ничего и не возникнет. Тоталитаризм же эту проблему решает с другого конца: сначала создает предложение, а потом увеличивает платежеспособность населения.
Собственно, советская индустриализация примерно в такой последовательности и происходила: у крестьян (80% населения) практически бесплатно отбирали зерно, оставляя крохи только на прокорм, продавали на внешнем рынке за валюту, на нее покупали станки, строили металлургические комбинаты, электростанции, станкостроительные и тракторные заводы. После осуществляется коллективизация, и происходит массированная механизация аграрного сектора. Нормы эксплуатации деревни еще увеличивается, но благодаря механизации опережающими темпами растет производительность труда, что существенно поднимает номинальный доход колхозников.
На втором этапе индустриализации строятся тысячи предприятий легкой промышленности, которые производят уже непосредственно потребительские товары. И только после этого сталинское правительство отказывается от экспорта продовольствия и поднимает закупочные цены на сельхозпродукцию выше мирового уровня. С точки зрения либеральных экономистов-фундаменталистов это безумие, но таким образом создается тот самый платежеспособный спрос, который и удовлетворяет легкая промышленность. Номинальные доход колхозников находит выражение в росте потребления. Да, сегодня нам кажется непонятной эйфория мужика, который за год накопил денег на яловые сапоги. Но стоит учитывать, что рост имел относительный характер. Поколения предков этого мужика носили лапти, а о сапогах даже мечтать не смели. И крыши они крыли соломой, а не листовым железом, и избы свои топили по-черному, потому что печь позволить себе не могли. Теперь же эти блага стали им доступными, что являлось большим прогрессом. А еще довольно внушительный объем благ крестьяне получали из общественных фондов - здравоохранение, образование, доступ к масскульту.
Кстати, не стоит думать, что бремя индустриализации несли лишь крестьяне, обреченные фактически на рабский труд. Рабочие тоже вынуждены были «скинуться на Магнитку». Номинально зарплаты росли, однако в принудительном порядке часть их изымалась путем подписки на облигации госзаймов, ставших существенным источником финансирования инвестиций в основной капитал. Часть доходов съедала инфляция. Так были построены предприятия группы А (производство средств производства), не способные насытить потребительский рынок. Когда впоследствии строились предприятия легкой промышленности, государство продолжало высасывать у рабочих их номинально растущие доходы как с помощью упомянутых выше финансовых инструментов, так и путем снижения расценок за работу (при Сталине доминировала сдельная оплата труда) при одновременном увеличении плановых показателей. То есть норма эксплуатации труда в промышленности тоже заметно выросла, что компенсировалось существенным ростом производительности труда благодаря интенсивной модернизации основных фондов.
4. Диспаритет валют практически полностью исключает возможность утечки капиталов, что было бичом еще царской России. Вывоз капитала из империи почти всегда заметно превышал ввоз, что вкупе с малоэмиссионным типом финансовой системы приводило к страшному финансовому голоду. Это в свою очередь ставило экономику в зависимость не только от импорта технологий, но и от импорта капиталов, что создавало замкнутый круг, препятствующий развитию промышленности. При этом возникал еще и хронический дефицит бюджета, который покрывался за счет займов, что приводило к политической зависимости самодержавной власти от кредиторов. Это, кстати, типичная черта авторитарных режимов, которой не имеют режимы тоталитарные. Для России же эта финансово мотивированная политическая зависимость оказалась фатальной: она вынуждена была влезть в Первую мировую войну на стороне своих кредиторов (60% долга контролировали парижские банкиры) против Германии - основного торгового партнера. Говорить о следовании национальным интересам в этом случае как-то даже неуместно.
Напомню, что разница при сходстве внешнего антуража диктатур в следующем: авторитарный режим видит главную задачу в сохранении власти правителя; тоталитарный режим заточен под выполнение масштабной задачи, будь то осуществление военного реванша (гитлеровская Германия), строительство индустриального общества (сталинский СССР, современный Китай, Южная Корея) или построение теократической утопии (современный Иран, ИГИЛ, талибский Афганистан).
Я привел лишь один механизм концентрации ресурсов из множества, но вы видите, какой немалый потенциал он имеет. Другой - монополия внешней торговли. Огосударствлять всю внешнюю торговлю, как это было сделано в Советской России еще в эпоху военного коммунизма, сегодня смысла нет совершенно. Достаточно сделать рубль неконвертируемым, а все внешние транзакции осуществлять через Госбанк. Скажем, хочет «Ростсельмаш» продать в Пакистан свои комбайны. Да ради бога! Пусть покупатель перечисляет деньги не на расчетный счет продавца в оффшорном банке, а на его валютный счет в Госбанке. В любой момент времени «Ростсельмаш» может получить эту сумму, но исключительно в рублях по обменному курсу государства за вычетом экспортной пошлины. Либо он имеет права не платить налогов, а закупить на всю сумму в долларах прецизионные станки в Японии. Он дает платежное поручение Госбанку и тот тут же перечисляет всю сумму поставщику, даже не беря плату за транзакцию.
Но если «Ростсельмаш» хочет купить за $20 млн виллу на Лазурном берегу для увеселительных «командировок» топ-менеджеров, то госбанк сухо сообщает, что подобная покупка не относится к категории экономически обоснованных и является покупкой предметов роскоши, что, согласно действующему законодательству не запрещено, однако облагается налогом в 200%. Поскольку необходимых средств ($20 млн + $40 млн налог) на валютном счете предприятия нет, предприятию предложено пополнить его путем интенсификации экспортных продаж.
Про возможность обналички валюты я предлагаю вообще забыть. Вы возмущены и готовы проклясть тоталитарный кунгуровский режим потому, что из-за этого «простой человек» теперь не сможет погреть пузо на турецком пляже? Во-первых, «простой человек» лет 15 не сможет этого сделать по причине того, что обменный курс будет раз в 10 ниже нынешнего и соответственно, зарубежный туризм станет практически недоступен подавляющему большинству. Во-вторых, если вы 10 лет копили на отпуск и решили разок шикануть в стиле «алл энклюзив», то ноу проблем - берите пластиковую карту и отрывайтесь в рамках своих финансовых возможностей. Зачем вам бежать в обменник за кэшем? Китайцы активно путешествуют по миру. Но в тоталитарном Китае в обменнике вы можете только сдать доллары и получить юани. Обратная операция не осуществляется.
Вторая причина, по которой будущая модель власти самым естественным образом трансформируется в тоталитарную диктатуру. Только тоталитарная диктатура способна эффективно удовлетворить главное требование масс, которое они выдвинут в ходе кризиса, уничтожившего путинизм (да, вероятнее всего, кризис возникнет, как следствие обрушения нынешнего фашистского режима в РФ, и проснувшиеся низы начнут выдвигать требования уже новой власти, но это ничего не меняет). Нет, ширнармассы никогда не выдвигают никаких разумных требований типа «Даешь скорейшую моедрнизацию промышленности группы А, являющуюся основой национальной индустрии!» И даже свободу и демократию они не особо стремятся получить. Они жаждут главным образом социальной СПРАВЕДЛИВОСТИ в самом широком смысле этого слова.
Справедливо, если все социальные слои в равной степени несут тяготы переходного периода (весьма длительного, стоит отметить). Практически невозможно заставить низы вкалывать за миску баланды у станка, если при этом верхи продолжат шиковать, как при старом режиме. Это совершенно деморализует и демотивирует. Согласитесь, что поднять уровень благосостояния масс в ходе реализации мобилизационного рывка совершенно невозможно, наоборот, они за счет снижения потребления и будут этот рывок финансировать. Зато отобрать честно наворованное у паразитов не только можно, но и совершенно необходимо. Тоталитарный режим это делает быстро и решительно, не заморачиваясь всякого рода юридической казуистикой. Когда все бедны - это плохо, но с точки зрения масс, справедливо.
Абсолютное равенство в потреблении, разумеется, недостижимо и не нужно, потому что это лишает человека стимула к наращиванию трудовых усилий - какой смысл работать больше, если потреблять ты будешь одинаковый объем благ с лентяем и тунеядцем? Но если разница в доходах 10% самых бедных и 10% самых богатых (коэффициент Джини RP10) будет иметь 4-6-кратную разницу, то это будет восприниматься обществом, как воплощение принципов социальной справедливости, что создаст новую парадигму легитимности правящего режима.
Всякая власть держится лишь до тех пор, пока имеет социальную базу, пока население считает ее легитимной, то есть признает ее право на господство. Это возможно всего в двух случаях: если массы воспринимают власть, как справедливую, или как эффективную. Справедливой власти население прощает неэффективность. Скажем, на Кубе коммунистический режим совершенно неэффективен, однако он не допускает вопиющего неравенства, обеспечивая всех граждан примерно одинаковым пакетом социальных благ. Путинская власть никогда не была справедливой, но воспринималась, как эффективная. Массы готовы мириться с тем, что кто-то баснословно богатеет, становясь миллиардером в течение нескольких лет, если доходы нижних слоев общества стабильно растут на 5-10% в год, что имело место быть в первые 15 лет путинизма.
Если же несправедливая власть перестает быть эффективной, то ей тут же начинают кидать предъявы насчет ее коррумпированности и требовать раскулачить жирных котов. Кремлядь действительно была удивлена, когда весной 2017 г. сотни тысяч человек вышли на антикоррупционные митинги. Ведь коррупция процветала все годы путинизма и даже не считала нужной себя как-то маскироваться, все всё отлично знали, но разве что на кухнях да в бложиках охали. А тут вдруг на площади высыпали - с чего бы это? Так проявил себя процесс разрушения легитимности правящего режима.
Да, инерция социальных процессов очень велика, но сам принцип тут проявился четко: так называемый креативный класс не любил, но терпел путинщину со всей ее гнилью, пока худо-бедно экономика дышала и даже росла, а креаклы, помимо правящей мафии, являлись бенефициарами этого роста. То есть власть хоть какую-то эффективность демонстрировала. Теперь же, когда их доходы пошатнулись, они власть люто возненавидели, но пока опасаются открыто переть на рожон, будучи уверенными, что режим еще способен эффективно давить протест. Как только последние иллюзии относительно этой карательной эффективности власти развеются, путинизм рассыплется, как карточный домик. Впрочем, скорее всего, режим рухнет не из-за протестов майданщиков, а впадет в кому по причине прогрессирующей дисфункции, собственная неэффективность его же и убьет. Спасать его никто не станет, потому что он всегда был несправедливым.
Легитимность путинизма, как я уже не раз отмечал, базируется на общественном консенсусе, суть которого сводится к тому, что правящий класс утилизирует рентный капитал, перераспределяя его в интересах масс. Ну, и себя не забывает, конечно, беря за услуги администратора процесса жирный процент. Однако маржинальность ренты стремительно падает, что фатально подрывает экономический базис общества. Общественный консенсус будет разрушен не потому, что массы прозреют или станут наращивать требования к власти, а просто потому, что рентная экономика является крайне непродуктивной, а ее ресурсы носят конечный характер.
Кризис, в условиях которого РФ существует уже пять лет, потому и называется системным, что в рамках существующей системы не может быть разрешен. Максимум, что возможно - оттягивать крах системы, но он все равно неминуем. Если кто-то не понимает этого умишком, то уж копчиком чует непременно. Любой системный кризис приводит к разрушению существующей системы и чаще всего является причиной рождения новой. Новая социальная система должна строиться на ином экономическом базисе (рентный себя полностью исчерпает), который придется выстраивать не то чтобы с нуля, но близко к тому. Именно это и потребует мобилизации трудовых усилий общества. Соответственно, принципиально иной будет система управления, заточенная на решение созидательной, а не утилизационной задачи. Иную основу получит и общественный консенсус.
Сегодня среднестатистический индивид рассуждает так: я готов напрягаться исключительно ради собственных интересов, работать ради абстрактного общего блага я категорически не буду, потому что бенефициарами этого «общего блага» являются исключительно представители правящей мафии. Новая парадигма развития потребует колоссальных усилий именно в интересах абстрактного общего блага. С материальными стимулами дело будет обстоять очень туго. Потребуются стимулы моральные. Большевики этот стимул дали. Всякий работяга был абсолютно уверен, что именно он, как член общества, является бенефициаром будущего счастья, капиталисты и помещики не вернутся и не отберут у него ДнепроГЭС и московский метрополитен, школы и дворцы культуры. Имущий класс, ранее присваивающий часть его труда (прибавочную стоимость), был полностью уничтожен. На этом и базировался общественный консенсус: мы, члены общества, вкалываем наизнос, но все, что мы создаем, является нашим, общим, никто не может это присвоить себе персонально.
Разумеется, сегодня не идет речи о физическом уничтожении имущих классов, да их, собственно, и нет. Нынешний правящий класс не имеет экономических признаков, это в чистом виде мафия. Вот я и подвел вас к сути проблемы. Кто будет контролировать систему управления постпутинской России, если страна сохранится, конечно (эта вероятность пока сохраняется)? Допустим, власть возьмет буржуазия, ныне существующая в совершенно зачаточном состоянии. Всякий правящий класс действует прежде всего в собственных интересах. Интерес у буржуазии один - прибыль. Это совершенно естественно ведет к материально сегрегации общества. Способны ли десятки миллионов выкладываться в мобилизационном рывке ради неких общественных интересов, если одновременно тысячи или пусть даже сотни элитариев будут ставить рекорды в личном обогащении? Это в принципе невозможно.
Может ли буржуазия стать настолько сознательной, чтобы временно пожертвовать частным интересом во имя общего блага хотя бы временно? Гипотетически может, но в этом случае она перестанет быть буржуазией, следовательно, это невозможно так же, как волк не может временно стать вегетарианцем. Из этого следует неизбежные выводы:
1.Новый правящий класс не должен быть связан с собственностью - это, и только это позволит соблюсти баланс интересов между низами и верхами. Под верхами будем понимать ту самую зачаточную буржуазию, потому что нынешняя номенклатурно-криминальная верхушка неизбежно будет в ходе острой фазы кризиса зачищена полностью.
2. Новый правящий класс исчерпает свою историческую миссию осуществлением мобилизационного рывка. Следовательно, в самой системе управления должен быть заложен механизм ее трансформации по мере перехода на общества к эволюционным формам развития. Иначе повторится история с СССР, который в кратчайшие сроки проделал путь от сверхдержавы к помойке истории.
3. Стимулы для мобилизации будут носить исключительно внутренний характер. Никакого внешнего врага, никакой «осажденной крепости» и «цивилизационной борьбы» с Западом! Смещение акцентов в этом направлении колоссально затруднит выполнение главной задачи форсированного развития. Концентрировать ресурсы и прожигать половину из них на танчики и ракеты в высшей степени непродуктивно. Опять же, печальный пример совка перед глазами: ВПК наштамповал ядреных бонбочек, которыми трижды можно было уничтожить все живое на планете, но обеспечить население колбасой и джинсами экономика оказалась не в состоянии. В итоге СССР пал не под ударами НАТО, а в результате полного внутреннего банкротства.
4. Внеэкономическое принуждение к труду становится основным экономическим стимулом на долгие годы. Звучит это страшно, но на самом деле для большинства населения ничего принципиально не поменяется. Сегодня по грубым прикидкам 60% населения вынуждены работать исключительно для того, чтобы выжить, а не для наращивания уровня потребления. По мере деградации экономики потребляют низы все меньше (на 5-10% в год), а работать вынуждены все больше. Вот это и есть внеэкономическое принуждение к труду в чистом виде.
5. Новый правящий класс будет иметь, если можно так выразиться, временный характер и совершенно неестественную структуру. Поэтому политические инструменты осуществления господства будут неестественными. Проще говоря, правящий класс станет навязывать свою волю обществу, реагируя на всякие попытки сопротивление насилием.
Если правящий класс обрастет собственностью, опираясь на которую можно господствовать более гуманно, то превратится либо в буржуазию, либо в мафию (см п.1), что не позволит ему выполнить свое единственное предназначение (см. п. 2).
Исходя из этих пяти пунктов (их, конечно, можно значительно дополнить и расширить), мы видим, что конструкция власти будет иметь ФОРМУ классической тоталитарной диктатуры в духе Сталина или Пак Чон Хи. Если Россия, как политическая общность сохранится, тоталитаризм в переходный период будет для нее совершенно естественным. Ну, а что касается СОДЕРЖАНИЯ, то есть целей диктатуры, то тут от моих заумных рассуждений ничего не зависит. Тоталитарная диктатура есть самодостаточный политический субъект, который лепит себя сам и навязывает обществу те ценности и правила игры, которые формулирует, исходя из задач, диктуемых логикой выживания.
Я лишь выразил надежду, что диктатура окажется рациональной и осознающей свою временность. Вообще любая тоталитарная диктатура носит временный характер, поскольку общество принципиально не способно существовать в режиме мобилизационного рывка постоянно. Но если правящий режим этого не понимает и не предпринимает усилий к трансформации, а любая диктатура может трансформироваться только в сторону демократии, он убивает и общество, и себя. Хотите увидеть, как это происходит - наблюдайте за Ираном. Обратный пример - Китай, который движется в сторону демократизации (чуть раньше демократические трансформации произошли в Южной Корее и Тайване, сейчас происходят в Сингапуре). Будет китайская демократизация носить ползучий или бурный характер, я не стану гадать, но тенденция, полагаю, уже определилась достаточно явно. Экономический базис для трансформации политической надстройки у Китая имеется.
Что происходит, если общество демократизируется, не построив соответствующего экономического базиса? Да, это возможно, но вместо демократии устанавливается охлократия. Нагляднейший пример - Украина, где власть крайне слаба и принципиально неспособна к ни к концентрации ресурсов, ни к реализации долгосрочных проектов развития.
https://kungurov.livejournal.com/231158.html
Да, путинизм к моменту своего краха оставит в РФ пепелище и совершенно нищее население. Можно ли у него будет еще что-то отобрать, и, главное, как? Ведь оно же не захочет терпеть еще лет 20 всяческие лишения и сметет всякую власть, которая начнет повышать налоги и поборы во имя строительства светлого завтра. Да, демократическую власть в условиях свободных выборов, когда ушлые популисты начнут предлагать счастье здесь и сейчас, ту власть, что станет призывать затянуть пояса, снесет безусловно. Поэтому демократии и неспособны осуществить реализацию масштабных проектов развития в формате мобилизационного рывка, в отличие от тоталитарных диктатур.
С точки зрения макроэкономики для совершения мобилизационного рывка в рамках стратегии догоняющего развития необходимо: 1) сконцентрировать ресурсы в фондах развития, урезав до минимума потребительские фонды; 2) увеличить эксплуатацию труда и перераспределить трудовые ресурсы в сферу производства, то есть попросту принудительно заставить людей много работать там, где надо, а не там, где им хочется. Это называется внеэкономическим принуждением к труду. Впрочем, нельзя говорить о том, что внеэкономические методы применяет только тоталитарная диктатура, они и сегодня в РФ не просто широко применяются, а даже носят доминирующий характер. Просто тоталитаризм принуждает гораздо эффективнее, и делает это в интересах всего общества, а не только в интересах правящей группировки, как это происходит сегодня в авторитарной РФ.
Диктатура задачу ограничения потребительских фондов решает самым элементарным образом. Вот, скажем, в условиях постпутинской России достаточно будет опустить раз в 10 курс национальной валюты. В условиях тотальной импортозависимости это обрушит потребление на такое дно, которое вы, ребята, даже и представить сегодня не в силах. Херачить у станка за пайку хлеба станет для большинства вполне себе желанной перспективой. В итоге создается сразу несколько условий для успешного роста:
1.Стоимость труда обрушивается до африканского уровня, что повышает привлекательность рынка труда для внешнего инвестора. Правда, качество труда русских холопов не сильно превосходит африканский уровень, но это дело поправимое, о чем я писал ранее.
2. Снижается относительная себестоимость отечественной продукции, что повышает ее экспортный потенциал.
3. Возникает колоссальный стимул для реального, а не фейкового импортозамещения. Конечно, нищее население не создает платежеспособного спроса, но это проблема только для рынка, где, если нет спроса, то ничего и не возникнет. Тоталитаризм же эту проблему решает с другого конца: сначала создает предложение, а потом увеличивает платежеспособность населения.
Собственно, советская индустриализация примерно в такой последовательности и происходила: у крестьян (80% населения) практически бесплатно отбирали зерно, оставляя крохи только на прокорм, продавали на внешнем рынке за валюту, на нее покупали станки, строили металлургические комбинаты, электростанции, станкостроительные и тракторные заводы. После осуществляется коллективизация, и происходит массированная механизация аграрного сектора. Нормы эксплуатации деревни еще увеличивается, но благодаря механизации опережающими темпами растет производительность труда, что существенно поднимает номинальный доход колхозников.
На втором этапе индустриализации строятся тысячи предприятий легкой промышленности, которые производят уже непосредственно потребительские товары. И только после этого сталинское правительство отказывается от экспорта продовольствия и поднимает закупочные цены на сельхозпродукцию выше мирового уровня. С точки зрения либеральных экономистов-фундаменталистов это безумие, но таким образом создается тот самый платежеспособный спрос, который и удовлетворяет легкая промышленность. Номинальные доход колхозников находит выражение в росте потребления. Да, сегодня нам кажется непонятной эйфория мужика, который за год накопил денег на яловые сапоги. Но стоит учитывать, что рост имел относительный характер. Поколения предков этого мужика носили лапти, а о сапогах даже мечтать не смели. И крыши они крыли соломой, а не листовым железом, и избы свои топили по-черному, потому что печь позволить себе не могли. Теперь же эти блага стали им доступными, что являлось большим прогрессом. А еще довольно внушительный объем благ крестьяне получали из общественных фондов - здравоохранение, образование, доступ к масскульту.
Кстати, не стоит думать, что бремя индустриализации несли лишь крестьяне, обреченные фактически на рабский труд. Рабочие тоже вынуждены были «скинуться на Магнитку». Номинально зарплаты росли, однако в принудительном порядке часть их изымалась путем подписки на облигации госзаймов, ставших существенным источником финансирования инвестиций в основной капитал. Часть доходов съедала инфляция. Так были построены предприятия группы А (производство средств производства), не способные насытить потребительский рынок. Когда впоследствии строились предприятия легкой промышленности, государство продолжало высасывать у рабочих их номинально растущие доходы как с помощью упомянутых выше финансовых инструментов, так и путем снижения расценок за работу (при Сталине доминировала сдельная оплата труда) при одновременном увеличении плановых показателей. То есть норма эксплуатации труда в промышленности тоже заметно выросла, что компенсировалось существенным ростом производительности труда благодаря интенсивной модернизации основных фондов.
4. Диспаритет валют практически полностью исключает возможность утечки капиталов, что было бичом еще царской России. Вывоз капитала из империи почти всегда заметно превышал ввоз, что вкупе с малоэмиссионным типом финансовой системы приводило к страшному финансовому голоду. Это в свою очередь ставило экономику в зависимость не только от импорта технологий, но и от импорта капиталов, что создавало замкнутый круг, препятствующий развитию промышленности. При этом возникал еще и хронический дефицит бюджета, который покрывался за счет займов, что приводило к политической зависимости самодержавной власти от кредиторов. Это, кстати, типичная черта авторитарных режимов, которой не имеют режимы тоталитарные. Для России же эта финансово мотивированная политическая зависимость оказалась фатальной: она вынуждена была влезть в Первую мировую войну на стороне своих кредиторов (60% долга контролировали парижские банкиры) против Германии - основного торгового партнера. Говорить о следовании национальным интересам в этом случае как-то даже неуместно.
Напомню, что разница при сходстве внешнего антуража диктатур в следующем: авторитарный режим видит главную задачу в сохранении власти правителя; тоталитарный режим заточен под выполнение масштабной задачи, будь то осуществление военного реванша (гитлеровская Германия), строительство индустриального общества (сталинский СССР, современный Китай, Южная Корея) или построение теократической утопии (современный Иран, ИГИЛ, талибский Афганистан).
Я привел лишь один механизм концентрации ресурсов из множества, но вы видите, какой немалый потенциал он имеет. Другой - монополия внешней торговли. Огосударствлять всю внешнюю торговлю, как это было сделано в Советской России еще в эпоху военного коммунизма, сегодня смысла нет совершенно. Достаточно сделать рубль неконвертируемым, а все внешние транзакции осуществлять через Госбанк. Скажем, хочет «Ростсельмаш» продать в Пакистан свои комбайны. Да ради бога! Пусть покупатель перечисляет деньги не на расчетный счет продавца в оффшорном банке, а на его валютный счет в Госбанке. В любой момент времени «Ростсельмаш» может получить эту сумму, но исключительно в рублях по обменному курсу государства за вычетом экспортной пошлины. Либо он имеет права не платить налогов, а закупить на всю сумму в долларах прецизионные станки в Японии. Он дает платежное поручение Госбанку и тот тут же перечисляет всю сумму поставщику, даже не беря плату за транзакцию.
Но если «Ростсельмаш» хочет купить за $20 млн виллу на Лазурном берегу для увеселительных «командировок» топ-менеджеров, то госбанк сухо сообщает, что подобная покупка не относится к категории экономически обоснованных и является покупкой предметов роскоши, что, согласно действующему законодательству не запрещено, однако облагается налогом в 200%. Поскольку необходимых средств ($20 млн + $40 млн налог) на валютном счете предприятия нет, предприятию предложено пополнить его путем интенсификации экспортных продаж.
Про возможность обналички валюты я предлагаю вообще забыть. Вы возмущены и готовы проклясть тоталитарный кунгуровский режим потому, что из-за этого «простой человек» теперь не сможет погреть пузо на турецком пляже? Во-первых, «простой человек» лет 15 не сможет этого сделать по причине того, что обменный курс будет раз в 10 ниже нынешнего и соответственно, зарубежный туризм станет практически недоступен подавляющему большинству. Во-вторых, если вы 10 лет копили на отпуск и решили разок шикануть в стиле «алл энклюзив», то ноу проблем - берите пластиковую карту и отрывайтесь в рамках своих финансовых возможностей. Зачем вам бежать в обменник за кэшем? Китайцы активно путешествуют по миру. Но в тоталитарном Китае в обменнике вы можете только сдать доллары и получить юани. Обратная операция не осуществляется.
Вторая причина, по которой будущая модель власти самым естественным образом трансформируется в тоталитарную диктатуру. Только тоталитарная диктатура способна эффективно удовлетворить главное требование масс, которое они выдвинут в ходе кризиса, уничтожившего путинизм (да, вероятнее всего, кризис возникнет, как следствие обрушения нынешнего фашистского режима в РФ, и проснувшиеся низы начнут выдвигать требования уже новой власти, но это ничего не меняет). Нет, ширнармассы никогда не выдвигают никаких разумных требований типа «Даешь скорейшую моедрнизацию промышленности группы А, являющуюся основой национальной индустрии!» И даже свободу и демократию они не особо стремятся получить. Они жаждут главным образом социальной СПРАВЕДЛИВОСТИ в самом широком смысле этого слова.
Справедливо, если все социальные слои в равной степени несут тяготы переходного периода (весьма длительного, стоит отметить). Практически невозможно заставить низы вкалывать за миску баланды у станка, если при этом верхи продолжат шиковать, как при старом режиме. Это совершенно деморализует и демотивирует. Согласитесь, что поднять уровень благосостояния масс в ходе реализации мобилизационного рывка совершенно невозможно, наоборот, они за счет снижения потребления и будут этот рывок финансировать. Зато отобрать честно наворованное у паразитов не только можно, но и совершенно необходимо. Тоталитарный режим это делает быстро и решительно, не заморачиваясь всякого рода юридической казуистикой. Когда все бедны - это плохо, но с точки зрения масс, справедливо.
Абсолютное равенство в потреблении, разумеется, недостижимо и не нужно, потому что это лишает человека стимула к наращиванию трудовых усилий - какой смысл работать больше, если потреблять ты будешь одинаковый объем благ с лентяем и тунеядцем? Но если разница в доходах 10% самых бедных и 10% самых богатых (коэффициент Джини RP10) будет иметь 4-6-кратную разницу, то это будет восприниматься обществом, как воплощение принципов социальной справедливости, что создаст новую парадигму легитимности правящего режима.
Всякая власть держится лишь до тех пор, пока имеет социальную базу, пока население считает ее легитимной, то есть признает ее право на господство. Это возможно всего в двух случаях: если массы воспринимают власть, как справедливую, или как эффективную. Справедливой власти население прощает неэффективность. Скажем, на Кубе коммунистический режим совершенно неэффективен, однако он не допускает вопиющего неравенства, обеспечивая всех граждан примерно одинаковым пакетом социальных благ. Путинская власть никогда не была справедливой, но воспринималась, как эффективная. Массы готовы мириться с тем, что кто-то баснословно богатеет, становясь миллиардером в течение нескольких лет, если доходы нижних слоев общества стабильно растут на 5-10% в год, что имело место быть в первые 15 лет путинизма.
Если же несправедливая власть перестает быть эффективной, то ей тут же начинают кидать предъявы насчет ее коррумпированности и требовать раскулачить жирных котов. Кремлядь действительно была удивлена, когда весной 2017 г. сотни тысяч человек вышли на антикоррупционные митинги. Ведь коррупция процветала все годы путинизма и даже не считала нужной себя как-то маскироваться, все всё отлично знали, но разве что на кухнях да в бложиках охали. А тут вдруг на площади высыпали - с чего бы это? Так проявил себя процесс разрушения легитимности правящего режима.
Да, инерция социальных процессов очень велика, но сам принцип тут проявился четко: так называемый креативный класс не любил, но терпел путинщину со всей ее гнилью, пока худо-бедно экономика дышала и даже росла, а креаклы, помимо правящей мафии, являлись бенефициарами этого роста. То есть власть хоть какую-то эффективность демонстрировала. Теперь же, когда их доходы пошатнулись, они власть люто возненавидели, но пока опасаются открыто переть на рожон, будучи уверенными, что режим еще способен эффективно давить протест. Как только последние иллюзии относительно этой карательной эффективности власти развеются, путинизм рассыплется, как карточный домик. Впрочем, скорее всего, режим рухнет не из-за протестов майданщиков, а впадет в кому по причине прогрессирующей дисфункции, собственная неэффективность его же и убьет. Спасать его никто не станет, потому что он всегда был несправедливым.
Легитимность путинизма, как я уже не раз отмечал, базируется на общественном консенсусе, суть которого сводится к тому, что правящий класс утилизирует рентный капитал, перераспределяя его в интересах масс. Ну, и себя не забывает, конечно, беря за услуги администратора процесса жирный процент. Однако маржинальность ренты стремительно падает, что фатально подрывает экономический базис общества. Общественный консенсус будет разрушен не потому, что массы прозреют или станут наращивать требования к власти, а просто потому, что рентная экономика является крайне непродуктивной, а ее ресурсы носят конечный характер.
Кризис, в условиях которого РФ существует уже пять лет, потому и называется системным, что в рамках существующей системы не может быть разрешен. Максимум, что возможно - оттягивать крах системы, но он все равно неминуем. Если кто-то не понимает этого умишком, то уж копчиком чует непременно. Любой системный кризис приводит к разрушению существующей системы и чаще всего является причиной рождения новой. Новая социальная система должна строиться на ином экономическом базисе (рентный себя полностью исчерпает), который придется выстраивать не то чтобы с нуля, но близко к тому. Именно это и потребует мобилизации трудовых усилий общества. Соответственно, принципиально иной будет система управления, заточенная на решение созидательной, а не утилизационной задачи. Иную основу получит и общественный консенсус.
Сегодня среднестатистический индивид рассуждает так: я готов напрягаться исключительно ради собственных интересов, работать ради абстрактного общего блага я категорически не буду, потому что бенефициарами этого «общего блага» являются исключительно представители правящей мафии. Новая парадигма развития потребует колоссальных усилий именно в интересах абстрактного общего блага. С материальными стимулами дело будет обстоять очень туго. Потребуются стимулы моральные. Большевики этот стимул дали. Всякий работяга был абсолютно уверен, что именно он, как член общества, является бенефициаром будущего счастья, капиталисты и помещики не вернутся и не отберут у него ДнепроГЭС и московский метрополитен, школы и дворцы культуры. Имущий класс, ранее присваивающий часть его труда (прибавочную стоимость), был полностью уничтожен. На этом и базировался общественный консенсус: мы, члены общества, вкалываем наизнос, но все, что мы создаем, является нашим, общим, никто не может это присвоить себе персонально.
Разумеется, сегодня не идет речи о физическом уничтожении имущих классов, да их, собственно, и нет. Нынешний правящий класс не имеет экономических признаков, это в чистом виде мафия. Вот я и подвел вас к сути проблемы. Кто будет контролировать систему управления постпутинской России, если страна сохранится, конечно (эта вероятность пока сохраняется)? Допустим, власть возьмет буржуазия, ныне существующая в совершенно зачаточном состоянии. Всякий правящий класс действует прежде всего в собственных интересах. Интерес у буржуазии один - прибыль. Это совершенно естественно ведет к материально сегрегации общества. Способны ли десятки миллионов выкладываться в мобилизационном рывке ради неких общественных интересов, если одновременно тысячи или пусть даже сотни элитариев будут ставить рекорды в личном обогащении? Это в принципе невозможно.
Может ли буржуазия стать настолько сознательной, чтобы временно пожертвовать частным интересом во имя общего блага хотя бы временно? Гипотетически может, но в этом случае она перестанет быть буржуазией, следовательно, это невозможно так же, как волк не может временно стать вегетарианцем. Из этого следует неизбежные выводы:
1.Новый правящий класс не должен быть связан с собственностью - это, и только это позволит соблюсти баланс интересов между низами и верхами. Под верхами будем понимать ту самую зачаточную буржуазию, потому что нынешняя номенклатурно-криминальная верхушка неизбежно будет в ходе острой фазы кризиса зачищена полностью.
2. Новый правящий класс исчерпает свою историческую миссию осуществлением мобилизационного рывка. Следовательно, в самой системе управления должен быть заложен механизм ее трансформации по мере перехода на общества к эволюционным формам развития. Иначе повторится история с СССР, который в кратчайшие сроки проделал путь от сверхдержавы к помойке истории.
3. Стимулы для мобилизации будут носить исключительно внутренний характер. Никакого внешнего врага, никакой «осажденной крепости» и «цивилизационной борьбы» с Западом! Смещение акцентов в этом направлении колоссально затруднит выполнение главной задачи форсированного развития. Концентрировать ресурсы и прожигать половину из них на танчики и ракеты в высшей степени непродуктивно. Опять же, печальный пример совка перед глазами: ВПК наштамповал ядреных бонбочек, которыми трижды можно было уничтожить все живое на планете, но обеспечить население колбасой и джинсами экономика оказалась не в состоянии. В итоге СССР пал не под ударами НАТО, а в результате полного внутреннего банкротства.
4. Внеэкономическое принуждение к труду становится основным экономическим стимулом на долгие годы. Звучит это страшно, но на самом деле для большинства населения ничего принципиально не поменяется. Сегодня по грубым прикидкам 60% населения вынуждены работать исключительно для того, чтобы выжить, а не для наращивания уровня потребления. По мере деградации экономики потребляют низы все меньше (на 5-10% в год), а работать вынуждены все больше. Вот это и есть внеэкономическое принуждение к труду в чистом виде.
5. Новый правящий класс будет иметь, если можно так выразиться, временный характер и совершенно неестественную структуру. Поэтому политические инструменты осуществления господства будут неестественными. Проще говоря, правящий класс станет навязывать свою волю обществу, реагируя на всякие попытки сопротивление насилием.
Если правящий класс обрастет собственностью, опираясь на которую можно господствовать более гуманно, то превратится либо в буржуазию, либо в мафию (см п.1), что не позволит ему выполнить свое единственное предназначение (см. п. 2).
Исходя из этих пяти пунктов (их, конечно, можно значительно дополнить и расширить), мы видим, что конструкция власти будет иметь ФОРМУ классической тоталитарной диктатуры в духе Сталина или Пак Чон Хи. Если Россия, как политическая общность сохранится, тоталитаризм в переходный период будет для нее совершенно естественным. Ну, а что касается СОДЕРЖАНИЯ, то есть целей диктатуры, то тут от моих заумных рассуждений ничего не зависит. Тоталитарная диктатура есть самодостаточный политический субъект, который лепит себя сам и навязывает обществу те ценности и правила игры, которые формулирует, исходя из задач, диктуемых логикой выживания.
Я лишь выразил надежду, что диктатура окажется рациональной и осознающей свою временность. Вообще любая тоталитарная диктатура носит временный характер, поскольку общество принципиально не способно существовать в режиме мобилизационного рывка постоянно. Но если правящий режим этого не понимает и не предпринимает усилий к трансформации, а любая диктатура может трансформироваться только в сторону демократии, он убивает и общество, и себя. Хотите увидеть, как это происходит - наблюдайте за Ираном. Обратный пример - Китай, который движется в сторону демократизации (чуть раньше демократические трансформации произошли в Южной Корее и Тайване, сейчас происходят в Сингапуре). Будет китайская демократизация носить ползучий или бурный характер, я не стану гадать, но тенденция, полагаю, уже определилась достаточно явно. Экономический базис для трансформации политической надстройки у Китая имеется.
Что происходит, если общество демократизируется, не построив соответствующего экономического базиса? Да, это возможно, но вместо демократии устанавливается охлократия. Нагляднейший пример - Украина, где власть крайне слаба и принципиально неспособна к ни к концентрации ресурсов, ни к реализации долгосрочных проектов развития.
https://kungurov.livejournal.com/231158.html