Ки-ки-ки...
Девочка Катя живёт с родителями в маленьком городе
на 11 этаже обычного панельного дома. В Катином
мире из заводской трубы появляется огромная змея,
пятна на потолке превращаются в человеческие фигуры,
а столбики цифр складываются в стихи. Но миру вокруг
Катя не нужна: «невыросшие» дразнят, а у «выросших»
нет на нее сил и времени. И Катя находит для себя выход.
Но тут вмешивается Кикимора, живущая за плитой на кухне...
Вместе они отправляются в опасное путешествие, и
невольно превосходят по жестокости тех, кто калечил их.
Представь, что пленка-мембранка этой реальности вдруг истончилась, и ты видишь себя, голубоглазую, синеволосую, счастливую, взволнованную. Ты сидишь за маленьким столиком в уютно беленом подвале с чудесной акварельной выставкой и держишь в руках свою книгу (непременно с картинками!). Рядом дивной израильско-кавказской красоты художница с бутыльком туши. И тебя хвалит тот самый Олег Дорман, твой учитель. И о твоем тексте говорит Елена Шубина. И несколько десятков людей смотрят на тебя, прижав книгу (твою!) к груди. И тебе даже как-то неловко, что такое чудо с тобой таки случилось…
А потом мир вернулся на круги своя и я сижу в зале «Перелетного кабака», презентация новой книги Евгении Некрасовой «Калечина-Малечина» подошла к концу, волшебная Олеся Гонсеревская уже рисует свои миниатюры, рядом с автографом молодой писательницы и я понимаю, что никогда ранее я не испытывала такого странного чувства, что вот сейчас на этом месте должна была быть я… Не зависть, не грусть, а что-то сродни дежавю или ложной памяти или сну.
Дочитала «Калечину». Текст удивительный. Страшный по сути и бегучий по ритму. Как вдохновленный пулемет Гатлинга Евгения Некрасова строчит глаголами. Среди глаголов есть новорожденные, а есть, обычные, крепенькие, но закинутые авторской волей в немыслимые прилагаемые обстоятельства - «водопаднул слив», «захныкали пальцы», «обёртывала мысли».
А рядом с глаголами причудливой сворой несутся прилагательные - «старшеклассные ноги», «мамины молодые купальники», «вертлявая мечта».
Текст, словно еще один герой книги, постоянно присутствует в фокусе читательского внимания.
Что касается сюжета, то я оптимизма критиков с презентации, мол, есть в книге свет с просветом и нет отчаяния - не разделяю. Книгу тянет комментировать злыми импортными словами - абьюзер (отец), хейтер (Сомов), моббинг и буллинг (школа). И чудовищная классная, это не человек, а какая-то медсестра Рэтчед! Кажется, даже дядя Юра не так омерзителен, как Вероника Евгеньевна. Так что нет, в чудесно нормальный финал книги не верю не потому, что не хочу - просто, злая я, и от того, видно, мне в книге было ужасно, неуютно и тоскливо. И все же книга, на мой вкус, хороша и не детская совсем - «выросшая книга», если говорить языком героини.
«Калечина-Малечина» скорее своеобразная, чем странная и точно глянется не всем, но жизнь-искра-магия в ней есть. Кстати, «Катя катится-колошматится» (как приговаривала героиня в трудные минуты) - не магический реализм, но реальная магия - каким-то дивным макаром этот рефрен пустил во мне корни, и я уже пару раз мысленно ловила его за хвост в неприятные моменты! Катя катится-колошматится - Валя валится-вдрызг-ломается.
Валя валится-вдрызг-ломается…