Калевала. Куллерво
Не надо принимать пересказ всерьез - такое прислали, Калевала она и есть Калевала. Потерпите, еще три постика осталось. Ну, надо же когда-то с Калевалой разобраться). Сюжет с Куллерво - явно вставной, романтический и какой-то вообще мрачный и трагический. Но из песни слова не выбросишь.
Так вот, говорят, бывают люди, родившиеся под несчастной звездой. Наверное, так оно и есть в Калевале, по крайней мере , потому что Куллерво был обречен еще до рождения. Кто был его отцом - неизвестно, но род его был истреблен в войне двух братьев, Калерво и Унтамо. Братья выросли порознь, и было их трое.
Из того, что жил в России,
вырос человек торговый,
что был в Карьялу заброшен,
вырос Калерво известный,
что на родине остался,
вырос Унтамо коварный,
своему отцу на горе,
на беду своей родимой.
Калерво и Унтамо были как Авель и Каин. Злобился Унтамо на все, что делал брат, все лучше хотел быть, а когда не вышло, то истребил весь род брата. Оставили в живых только одну молодую женщину на сносях, увезли её в рабство в Унтамолу. Когда сын родился, назвала она его Куллерво, на что Унтамо хмыкнул: «Вояка..» (в переводе куллерво - военный).
Снова тут поднимается воинская тема, но явно не к добру. А вообще, рождение здорового раба было в роду событием радостным:
на ноги мальчишка встанет,
повзрослеет, возмужает,
станет раб могучим мужем,
может, сотню будет стоить,
может, тысячу, не меньше
Малый и в самом деле рос удивительно, в три месяца говорить умел. Но вот что он говорил:
"Мне бы только стать повыше,
мне бы только стать покрепче!
Отомстил бы все обиды,
матери-отца - страданья!"
Смекнул Унтамо, что «новый Калерво родился». Понятно, для чего. Для мести родился этот "военный" ребенок. Стали родичи думать, как свою растущую смерть отвести. Засмолили они Куллерво в бочку, бросили бочку в воду. Через три дня видят, что бочка болтается у берега на мели, а на ней преспокойно мальчишка сидит, рыбку ловит. (ну почти как у Пушкина))). В костер его бросили - три дня костер полыхал, а когда погас, то все увидели, что сидит Куллерво в центре, улыбается нехорошо и угольками поигрывает, а на самом - ни прядки не обгорело
На дубе вздернули - висит парнишка, посмеивается, и на коре дуба картинки военные рисует.
или, пардон, так (детей ведь нет?)))
Пришлось Унтамоле смириться, что ничем Куллерво не извести, но вот к делу его приставить было надо. Лучше бы они его в покое оставили... Дали Куллерво ребенка нянчить, как обычно ребятишкам - он за три дня сгубил ребенка. Послали лес рубить и пожег для посева делать - положил тот лес по самый горизонт заклятием, да еще и землю проклял, чтобы не росло на ней ничего. Поручили забор построить - получили стену из толстенных сосен без единого проема, рожь поставили молотить - истрепал в труху всю рожь.
Ничего не осталось Унтамо, как продать негодного раба с глаз подальше, кузнецу Илмаринену.
Сколько дал ему кователь?
Много дал добра кователь:
два котла, видавших виды,
половинки трех ухватов,
пять железных кос-обносков,
шесть мотыг, вконец избитых,
за ничтожного мужчину,
за невольника худого.
Чем новый раб молодой жене Илмаринена не приглянулся - история умалчивает, но приставила она его стадо пасти, а в дорогу ковригу хлеба дала с камнем в середине запеченным
Стал Куллерво хлеб резать, а нож его, о родине память единственная, о камень и сломался.
Заплакал Куллерво от обиды и от ненависти, стал проклинать свою хозяйку
а с березы ему ворон каркает, советы дает: «загони стадо в болото, собери в стадо волков и медведей, наведи на них морок. Выйдет хозяйка коров доить - а зверье ее и задерет!»
Так Куллерво и сделал.
Задрали звери жену Илмаринена, а Куллерво в лес убежал. Но решил он вернуться в Унтамолу, сжечь ее до тла, за смерть рода отомстить.
Здесь в нашей сказке небольшая накладочка выходит, видно, у Лённрота что-то не сложилось
Шел Куллерво по лесу, а любопытная хозяйка леса спрашивать его начала про планы жизненные. Ответил ей Куллерво, что планируют пусть другие, а его первейшая задача - род дядьки своего извести и вообще всю Унтолу с землей сравнять. Чтобы, значит, за страдания отца-матери отомстить, за смерть их лютую. Удивилась хозяйка леса, знала она свои владения досконально, и было ей известно, что родители Куллерво живы. Живут себе в избушке на мысе, рыбачат помаленьку. Как? Ведь с того история началась, что отца убили, а мать в рабство увели. Что ж, в сказке все возможно.
Заходит Куллерво в избушку, а там его не узнали, пришлось представиться. Ох и радости было...
Поспешила мать ответить,
вымолвить такое слово:
"Ох, сыночек мой несчастный,
ой ты, пряжка золотая,
ты живой и невредимый
пребываешь в этом мире,
я тебя уж схоронила,
уж оплакала навеки!
Было у меня два сына,
две красивых дочки были.
У меня, у горемычной,
дети старшие пропали:
сгинул сын в войне великой,
дочка без вести исчезла.
Вот теперь мой сын вернулся,
дочь, видать, не возвратится".
Куллерво, понятно, заинтересовался, что с сестрой случилось, но мать знала только, что ушла дева по ягоды, да и сгинула. Может, кто украл, может, злой человек под елкой прикопал, а то и медведь задрал. Кто знает?
Когда первая радость от встречи улеглась, стали новообретенному сыночку дело искать. Только парень словно проклят был: пошел невод забрасывать - всю лодку раздолбал, стал рыбу в невод гнать - всю боталом в кашу превратил. Почесал отец в затылке, да отправил сына отвезти налог. Поехал Куллерво, и даже доехал, и даже налог сумел заплатить без проблем. Проблемы его нашли на обратном пути - в образе девицы златокудрой.
Бежит девушка на лыжах, едет парень на санях. Стал девушке предлагать: куда-де, красавица, путь держишь, да садись - прокачу... Ну, ритуал с тех пор не изменился. Последствия, впрочем, тоже. Девушка ему сначала:
"Смерть пускай к тебе садится,
пусть ложится хвор
на шкуры!"
Куллервойнен, Калервойнен,
останавливает лошадь,
складывает рот красиво,
просит девицу учтиво:
"Сядь, красавица, в кошевку,
красота земли, - в повозку!"
Препирались они так довольно долго. Странное дело, что девица ругаться-то ругалась, презреньем обливала, да только все вокруг круги нарезала. Добегалась... Подхватил ее парень, да и закинул в свою повозку. Дева сначала скандалить стала, силовой разборкой угрожать, но тут парень
крышку поднял расписную.
Серебром хвалиться начал,
расстилать сукна отрезы,
с золотой каймой чулочки,
серебром расшитый пояс.
Девицу прельстили ткани,
деньги замутили разум,
серебро пленило деву,
золото заворожило.
Куллервойнен, Калервойнен,
старца сын в чулочках синих,
обвораживает деву,
обольщает, обнимает,
груди трогает рукою,
вожжи дергает другою.
Приголубил так девицу,
оловянную застежку,
под кошмой, расшитой медью,
на пятнистой шкуре мягкой.
А потом пришло время и о жизни поговорить, познакомиться). Рассказала девушка, как пошла когда-то ягоды собирать, да заблудилась. И взяла ее хозяйка чащи в свою свиту, заказала навеки дорогу домой. Рассказал и Куллерво о жизни своей. Побледнела девушка, поняла, что с братом родным ночь провела. Выскочила она из саней, и бросилась в реку.
Тут только и до Куллерво дошло:
"До чего же я несчастный,
до чего же горемычный:
обольстил сестру родную,
дочку матери испортил.
Ой, отец, ой, мать родная,
родичи мои, скажите,
для чего меня создали,
принесли на свет, бедняжку?
Лучше было б не рождаться...
Приехал домой Куллерво, растерзанный, стыдом и горем убитый. Руки на себя хотел наложить, да мать не разрешила.
Не стремись, мой сы родимый,
в глотку воющего волка,
в пасть ревущего медведя,
не стремись к киту в утробу,
в пасть к морско
зубастой щуке,
велики просторы Суоми,
широки пределы Саво
там легко укрыться мужу,
пережить позор великий,
пять и шесть годов скрываться,
может быть, и целых девять.
Принесет прощенье время,
годы боль твою ослабят".
Только от себя ведь не спрячешься, и свой позор не переживешь. Решил Куллерво лучше в битве дни свои закончить. Решил он пойти войной на дядю своего.
Мать, как водится, причитала, на войну не отпускала, о кружке воды в старости говорила, да тяжко вздыхала. Отвечал ей сыночек любимый, новообретенный - что не волнует его судьба родных
Так и ушел из дома Куллерво. Никому он нигде ко двору не пришелся. Долго шел он к Унтамоле, по дороге вести к нему приходили. Равнодушным остался Куллерво к вести о смерти отца. Не потрясла его смерть брата, не заплакал об умершей сестре. Только о смерти матери пожалел Куллерво:
"Горе, горе мне, бедняге,
матушка моя скончалась,
та, что мне кроила полог,
одеяльце вышивала,
из кудели нить крутила,
с веретенцем управлялась.
Не было меня с ней рядом,
как родная умирала.
То ль от холода замерзла,
то ль от голода угасла?
Вы покойницу обмойте
привозным из Саксы мылом,
в саван шелковый оденьте,
в полотняные одежды!
Лишь потом везите в калму,
лишь потом заройте в землю,
с причитаньями везите,
в яму с воплями спустите!
Не могу еще вернуться:
не отмщен покуда Унто,
не погублен муж коварный,
жалкий муж не уничтожен".
Уничтожил Куллерво дядю своего, остались от Унтамолы только окровавленные трупы и дымящиеся развалины.
Пусто стало Куллерво, холодно ему стало. Пришел он к дому отчему - холоден очаг, не скрипят половицы, пуста лодка у причала. Только старый черный пес от всей семьи остался. И сам Куллерво. Пошел он, куда глаза глядят, а сердце привело его на поляну, где обесчестил он свою сестру. Ни цветочка не росло на этой поляне, ни травинки. Засохли деревья вокруг поляны. Взял тогда Куллерво свой меч, которым столько людей уничтожил.
меч свой вертит, изучает,
спрашивает, вопрошает,
от меча услышать хочет,
не желает ли железный
плоти грешника отведать,
виноватой выпить крови.
Понял меч героя мысли,
разгадал желанье мужа,
произнес слова такие:
"Почему бы не отведать,
не откушать грешной плоти,
не попить преступной крови?
Ем же плоть и невиновных,
пью и кровь совсем невинных!"
Воткнул Куллерво меч рукоятью в землю, и упал на вечно голодную сталь грудью. Так умер Куллерво, который много страдал, и который принес в мир много страданий.
(Надо сказать, что история Куллерво стоит в Калевале несколько особняком, но она стала темой для массы исследований, размышлений и многих образов. Считается, что Толкиен взял эту историю за основу истории Турина Турамбара, и Майкл Мурдкок - для Эрика из Мельнибонэ.)
А кузнец Илмаринен потрясен был гибелью супруги своей. Жалко ему было деву-красавицу, но себя было еще жальче.
В этом возрасте цветущем,
очень часто, горемычный,
я во сне средь темной ночи
пустоту ловлю руками,
призрак трогаю ладонью
по бокам своим обоим.
И решил кузнец сковать себе новую жену, из серебра и золота. Для того, кто волшебную мельницу сампо смог из горна вынуть, не было ничего невозможного. Долго работал кузнец, долго из горна появлялись то овечка, то жеребчик. Но вот и дева появилась
Выковал красотке ноги,
сделал ноги, руки сделал,
лишь ходить не могут ноги,
обнимать не могут руки.
Выковал девице уши,
только уши те не слышат.
Вылепил уста красиво,
зоркие глаза приладил,
речь в уста вложить не может,
нежность дать глаза
красивым.
Постелил Илмаринен перины, кинул свеху меха, и отнес туда свою красавицу за занавеску. А сам в баню пошел
Вот кователь Илмаринен
очень скоро, ночью первой,
захотел теплей укрыться,
одеял принес немало:
две и три медвежьи шкуры,
пять и шесть платко
из шерсти
чтоб лежать в тепл
с супругой,
с золотой своею девой
Не помогли одеяла, не помогли шкуры. Застывал кузнец рядом с такой подругой, как ледяная глыба, просто в камень стылый превращался
Что делает человек, когда что-то и в хозяйстве не употребить, и выбросить жалко? Правильно, отдает в подарок другу.
Решил Илмаринен Вяйнямёйнена золотой девой осчастливить. Пусть, думает, будет старцу утехой и опорой. Сказано - сделано. Привез кузнец красотку другу, да только тот, почему-то, не обрадовался. "Ты мне, - говорит, - для чего эту куклу привез?". Вестимо для чего, для забавы да радости. Посоветовал ему Вяйнямёйнен такую радость в Россию или Германию увезти, там из-за нее, может, даже драться начнут. А простому волшебнику такое непотребство великолепное ни к чему
Что ж, рассудил Илмаринен, раз нужна жена живая, не поехать ли по знакомому адресу. Отправился он снова в Похьёлу, младшую дочь северной ведьмы сватать. Та, понятно, о судьбе своей замужней дочери ничего не знала. Рассказал ей кузнец, как погибла дева Похьёлы, да на одном дыхании еще одну попросил. Рассердилась ведьма не на шутку, стала гнать неудавшегося зятя прочь, но упрям был кузнец. Вломился, как медведь, в дом, и к девице:
"Будь моей женою, дева,
замени свою сестрицу,
заступи в ее владенья
испекать медовый хлебец,
доброе готовить пиво!"
Дался им всем этот медовый хлебец))
Девушка, понятное дело, такому предложению совсем не обрадовалась, ответила кузнецу, что, по ее разумению, достойна она лучшей жизни. Схватил тогда ее кузнец в охапку, выволок из дому, бросил в сани - и был таков. Всю дорогу девушка плакала, всю дорогу кузнец угрожал, доказывал, что деваться ей некуда. Длинным был путь, устал кузнец. Пришлось им в попутной деревне заночевать. А утром кузнец увидел, что его невеста украденная вовсе не у него под боком ночь провела, другого нашла утешителя. Воспылал тут Илмаринен праведным гневом, да и обратил девушку в чайку, чтобы носилась она вечно вреди ветра и туч, и о судьбе своей кричала. После чего с чувством выполненного долга отправился домой.
Тогда Вяйнямёйнен заметил, что вернулся Илмаринен домой без приза на этот раз.
Молвил старый Вяйнямейнен:
"Брат любезный Илмаринен!
Где ж ты бросил молодую,
именитую невесту,
почему порожним едешь,
без невесты прибываешь?"
Тут кователь Илмаринен
так промолвил, так ответил:
"Я невесту эту проклял,
чайкою напел на луду.
Пусть весь век летает чайкой,
крачкой крякает морскою,
на камнях кричит подводных,
на скале морской гогочет".
Такая вот мужская логика.В общем, остались оба приятеля у разбитого корыта в плане женитьбы. Жизнь явно не удалась))). Что в таких случаях делают мужчины? Идут и ищут, кому бы портрет начистить. А поскольку речь идет, все-таки, о героях, то без причины это было делать как-то не к лицу. Причина нашлась легко: почему Похьёла живет хорошо? Потому, что там есть сампо-мельница, которая деньги из ничего мелет, да еще и припасы на потребу и на продажу. Кто сделал мельницу? Илмаринен. Для чего Илмаринен сделал сампо? Чтобы жену получить. Есть у него жена? Нет. Значит, надобно поехать, и сампо отобрать
Собрались друзья в Похьёлу ехать, сампо-мельницу у узурпаторов отбирать. А тут к ним и третий холостой-неженатый присоединяется, Лемминкяйнен. У Лемминкяйнена, как мы уже знаем, дела обстояли еще печальней.
Продолжение следует.
зы. Мы видим, что воинская тема Лённроту как-то особенно не пришлась) Она последовательно задвигается - хоть тресни, не воюют они, угро-финны. Вояка превращается в раба-мстителя, агрессия - в бесцельное всеуничтожение. Вроде и сильный был Куллерво, и назвали его воином - а нет ему места в мире Калевалы, всё у него не так и не эдак... Странно это.