Врубель. Очарованный Византией
Всё-таки полнолуние))) не могу остановиться - еще немного про Врубеля. Искусствоведческое.
Киевский период был исключительно важен для художника: это уже не учение, не пролог, не подступ, а действие, прям мистериально торжественное. Как-то неправильно сегодня воспринимается общеизвестное - «Васнецов и Врубель не поделили Владимирский собор». Ха) Новодельный храм, пусть и очень престижный… У Врубеля к этому времени был опыт профессиональной реставрации фресок в храме XII века, вполне самостоятельные работы в том же стиле; а почему не достался заказ Врубелю - я уже говорила про ревнивого Прахова; кроме того, Васнецов был на 12 лет старше недоучившегося студента…
Между тем именно в византизме молодого Врубеля сказался его гений. Он непонятно как почувствовал - первый, одинокий, еще и не выйдя из Академии, никем не поддержанный, - какие неиссякаемые ключи живой воды, энергии и мистики таятся в древней живописи… И что именно через эту живопись православного иератизма* суждено и всем, маловерным и омещанившимся, приобщиться истинно храмовому религиозному искусству: и декоратизму его и мистической духовности…
Приобщение Врубеля к древнему искусству храмовых росписей и мозаик было для него чем-то близким стремлению композитора "вернуться к первоосновам", возродить народную мелодию и тем обрести объективные, данные извне границы своему творчеству, которому иначе грозит опасность растечься по многочисленным каналам случайных импульсов.
В Киеве он впервые выполнил нечто законченное и монументальное. Одновременно он прорисовал на стенах Кирилловского храма до ста пятидесяти фигур для реставрационных подмалевков и реставрировал фигуры ангелов в куполе Софийского собора. Стоит осознать - такое «соавторство» с мастерами XII века было неведомо никому из больших художников XIX века. Шли только 1880-е годы, только начинались первые поиски национальной старины, которая никого еще, кроме специалистов, вообще не интересовала, да и специалистов занимала с точки зрения более исторической, чем художественной. Врубель первым перекидывал мост от археологических изысканий и реставраций к живому современному творчеству. При этом не помышлял о стилизации. Он просто чувствовал себя соучастником истового труда старинных мастеров и старался быть их достойным.
В начале работы в Кирилловской церкви, пробуя свои силы, Врубель написал (он в самом начале тут) "Благовествующего архангела Гавриила" на северном столпе триумфальной арки, следуя оставшейся от XII века графье, то есть процарапанному в сырой штукатурке общему контуру всей фигуры. "Не выходя за его пределы, Врубель прекрасно справился с трудной задачей, разработав все детали лица, рук, одежды в строго византийском стиле, на основании тщательного изучения Софийских и Кирилловских фресок".
Именно благодаря долгому и кропотливому труду, изучению византийских традиций, его Моисей своей одухотворенностью, даже самим типом лица с огромными глазами оказался созвучен подобным образам из подлинных произведений византийского искусства.
Если сопоставить изображения Моисея Врубеля с фрагментом древней фрески, найденной в Киеве при раскопках на месте Десятинной церкви Х века, то сохранившаяся от древней фрески часть лица с огромными глазами поразит своим «врубелевским» выражением.
Встреча художников, разделенных тысячелетием…
В этом «искусствовоззрении», безусловно, сказалось изучение художником византийско-русской изографии: линейная иконописная узорность вытекает из требований декоративных и иератических.
Иконописец не мог изображать природу реально, во-первых, потому что хотел вызвать образом не впечатление яви, а потустороннюю грезу, иную землю и небо, иное;
(непринятые эскизы к Владимирскому собору)
во-вторых, потому что византийская традиция вышла из украшения плоскости, стены храма, иконной доски, пергаментного листа и была враждебна трехмерной иллюзии (отсюда и обратная перспектива): тут вопрос стиля...
И еще - кто бы его не ругал, и как бы то ни было с заказчиками, любовью и деньгами, Врубель не сдался. Он не изменил - ни своей никому не доступной манере, ни призванию декоратора в «большом стиле». Нищенствовал, но не писал того, что требовал современный вкус. Лучшим доказательством, что он умел «быть как все», может служить вполне реалистский, приближающийся к Серову, портрет Арцыбушева.
Какой прославленной знаменитостью сделался бы он, захоти только множить эти «портреты портретовичи», как выразился один остроумец. Он не захотел, предпочел работать для себя и отдавать задаром фантастическое свое «гениальничание» нескольким меценатам, у которых хватало смелости удивлять знакомых необычайностью Врубеля. Московская денежная знать заказывала ему панно для особняков в декадентском стиле, входившем тогда в моду. Он брался с увлечением за эту стенную живопись, неистощимый в композиции, ослепительный в красках.
Сам Врубель, безусловно, к концу жизни был тяжело психически болен, но это практически не повлияло на его творчество. Словно бы он был только проводником для чего-то большего, что проходило сквозь него и ложилось на бумагу, превращаясь в шедевр.
В 1903 году Александр Бенуа,сначала уличивший Врубеля в "ломании" и "гениальничании", и Н.Н.Ге ставят ему в укор как раз наиболее прозорливое в его живописи - близость византийской традиции - и отдают предпочтение алтарным иконам, написанным под впечатлением венецианского кватроченто, Чима да Конельяно и Джованни Беллини.
*Иератизм - (от греческого hieratikos - культовый, священный) обусловленные религиозно-каноническими требованиями торжественная застылость и отвлеченность композиции и трактовки человеческих фигур и лиц.
Киевский период был исключительно важен для художника: это уже не учение, не пролог, не подступ, а действие, прям мистериально торжественное. Как-то неправильно сегодня воспринимается общеизвестное - «Васнецов и Врубель не поделили Владимирский собор». Ха) Новодельный храм, пусть и очень престижный… У Врубеля к этому времени был опыт профессиональной реставрации фресок в храме XII века, вполне самостоятельные работы в том же стиле; а почему не достался заказ Врубелю - я уже говорила про ревнивого Прахова; кроме того, Васнецов был на 12 лет старше недоучившегося студента…
Между тем именно в византизме молодого Врубеля сказался его гений. Он непонятно как почувствовал - первый, одинокий, еще и не выйдя из Академии, никем не поддержанный, - какие неиссякаемые ключи живой воды, энергии и мистики таятся в древней живописи… И что именно через эту живопись православного иератизма* суждено и всем, маловерным и омещанившимся, приобщиться истинно храмовому религиозному искусству: и декоратизму его и мистической духовности…
Приобщение Врубеля к древнему искусству храмовых росписей и мозаик было для него чем-то близким стремлению композитора "вернуться к первоосновам", возродить народную мелодию и тем обрести объективные, данные извне границы своему творчеству, которому иначе грозит опасность растечься по многочисленным каналам случайных импульсов.
В Киеве он впервые выполнил нечто законченное и монументальное. Одновременно он прорисовал на стенах Кирилловского храма до ста пятидесяти фигур для реставрационных подмалевков и реставрировал фигуры ангелов в куполе Софийского собора. Стоит осознать - такое «соавторство» с мастерами XII века было неведомо никому из больших художников XIX века. Шли только 1880-е годы, только начинались первые поиски национальной старины, которая никого еще, кроме специалистов, вообще не интересовала, да и специалистов занимала с точки зрения более исторической, чем художественной. Врубель первым перекидывал мост от археологических изысканий и реставраций к живому современному творчеству. При этом не помышлял о стилизации. Он просто чувствовал себя соучастником истового труда старинных мастеров и старался быть их достойным.
В начале работы в Кирилловской церкви, пробуя свои силы, Врубель написал (он в самом начале тут) "Благовествующего архангела Гавриила" на северном столпе триумфальной арки, следуя оставшейся от XII века графье, то есть процарапанному в сырой штукатурке общему контуру всей фигуры. "Не выходя за его пределы, Врубель прекрасно справился с трудной задачей, разработав все детали лица, рук, одежды в строго византийском стиле, на основании тщательного изучения Софийских и Кирилловских фресок".
Именно благодаря долгому и кропотливому труду, изучению византийских традиций, его Моисей своей одухотворенностью, даже самим типом лица с огромными глазами оказался созвучен подобным образам из подлинных произведений византийского искусства.
Если сопоставить изображения Моисея Врубеля с фрагментом древней фрески, найденной в Киеве при раскопках на месте Десятинной церкви Х века, то сохранившаяся от древней фрески часть лица с огромными глазами поразит своим «врубелевским» выражением.
Встреча художников, разделенных тысячелетием…
В этом «искусствовоззрении», безусловно, сказалось изучение художником византийско-русской изографии: линейная иконописная узорность вытекает из требований декоративных и иератических.
Иконописец не мог изображать природу реально, во-первых, потому что хотел вызвать образом не впечатление яви, а потустороннюю грезу, иную землю и небо, иное;
(непринятые эскизы к Владимирскому собору)
во-вторых, потому что византийская традиция вышла из украшения плоскости, стены храма, иконной доски, пергаментного листа и была враждебна трехмерной иллюзии (отсюда и обратная перспектива): тут вопрос стиля...
И еще - кто бы его не ругал, и как бы то ни было с заказчиками, любовью и деньгами, Врубель не сдался. Он не изменил - ни своей никому не доступной манере, ни призванию декоратора в «большом стиле». Нищенствовал, но не писал того, что требовал современный вкус. Лучшим доказательством, что он умел «быть как все», может служить вполне реалистский, приближающийся к Серову, портрет Арцыбушева.
Какой прославленной знаменитостью сделался бы он, захоти только множить эти «портреты портретовичи», как выразился один остроумец. Он не захотел, предпочел работать для себя и отдавать задаром фантастическое свое «гениальничание» нескольким меценатам, у которых хватало смелости удивлять знакомых необычайностью Врубеля. Московская денежная знать заказывала ему панно для особняков в декадентском стиле, входившем тогда в моду. Он брался с увлечением за эту стенную живопись, неистощимый в композиции, ослепительный в красках.
Сам Врубель, безусловно, к концу жизни был тяжело психически болен, но это практически не повлияло на его творчество. Словно бы он был только проводником для чего-то большего, что проходило сквозь него и ложилось на бумагу, превращаясь в шедевр.
В 1903 году Александр Бенуа,сначала уличивший Врубеля в "ломании" и "гениальничании", и Н.Н.Ге ставят ему в укор как раз наиболее прозорливое в его живописи - близость византийской традиции - и отдают предпочтение алтарным иконам, написанным под впечатлением венецианского кватроченто, Чима да Конельяно и Джованни Беллини.
*Иератизм - (от греческого hieratikos - культовый, священный) обусловленные религиозно-каноническими требованиями торжественная застылость и отвлеченность композиции и трактовки человеческих фигур и лиц.