CОБР. Новые центурионы…
13:16 - 6/Фев/24
мент
ЧАСТЬ 1
Начало 2000-х. Москва, Житная, 16, четвёртый этаж, где приютилось руководство МВД. Я терпеливо жду подписанных бумаг в приемной замминистра Бобровского, куратора криминального блока
Там обычно толчется самый разный народ. Здесь и замученные тяжелым бюрократическим трудом сотрудники оперативных Главков, сжимающие папки, в которых ждут высочайшей подписи всякие важные, или неважные, документы. И смущенные, напряженные от близости к самой высокой московской власти представители регионов, прибывшие за наградой или за выволочкой. Встречаются всякие посторонние личности, начиная от известных артистов и заканчивая неизвестными, но влиятельными коммерсантами.
Эта парочка была непосредственна, расслаблена и говорлива. Мне сперва подумалось, что они из беспокойного и всепроникающего племени новых русских. Такие все приземленно-кряжистые, крепкие, мордатые, кровь с молоком. И разговоры все о том, какой у них шикарный новый «джип» и как они лихо сегодня объехали на нем все пробки.
А потом присмотрелся. Добротные дорогие костюмы и галстуки сидели на них как-то не органично, впрочем, как и на большинстве новых русаков. Только костюм на среднестатистическом барыге так и хочется заменить на какой-нибудь лапсердак или кафтан, а то и на косоворотку. А этим ребятам так и просится на могучие плечи камуфляж. Это же их одежда! Спецназовцы? Похоже на то.
Парочка тут же подтвердила мои выводы. Разговор перешел у них в мемуарную плоскость. Они вспоминали общих знакомых и былые дела. Бросились обсуждать какого-то сотрудника. Тот, кто покрупнее телосложением, сделал неутешительный вывод:
- Нет, дела настоящего он не знает. Это разве работа - издалека пулять по цели. Врага нужно встречать лицом к лицу. И брать за горло. Вот это работа.
- Это факт, - кивает его напарник.
Дальше здоровяк пускается в воспоминания о местах и лицах, хорошо им известных, но которых не грех и вспомнить в сотый раз:
- Заходим мы в тот домик. А там эти, террористы хреновы, расслабляются. Даже глаза продрать не успели. Попытались что-то изобразить. Я одному ногой по шее - готов. Другому прикладом в лоб - хорошо получилось. Окончательно. Вот это работа. Лицом к лицу.
Потом их вызвал замминистра. И я услышал доносящиеся из кабинета радостные приветствия, обнимания с похлопываниями по плечам. Видимо, ребята пришли не за тумаками от начальства, а за плюшками и пряниками. Ну что же, заработали они все свои плюшки. Хрясь - прикладом, бах - ногой. И двумя террористами стало на Земле меньше. И теперь те не отнимут чьи-то жизни. Спецназовцы отлично выполнили свою работу.
Полицейский спецназ. Всю свою службу в МВД мне было как-то спокойнее, что есть «тяжелые», как их называют в оперском народе, на которых всегда можно положиться. Люди, чья судьба - это война без конца и без края. Долг которых - сломать врага, взять живым, а то и уничтожить. А если надо, то лечь на амбразуру. Те, кто посвятил себя странной жизни на границе между светом и тенью, где они выступают защитниками, а порой и карающим мечом, и судьей.
Что такое эта самая жизнь на этой самой границе добра и зла? Это вообще трудно описать в обычных повседневных категориях. Доводилось и мне по службе входить в квартиры, где тебя могли встретить выстрелом в грудь. И «паковать» бандосов на улицах, рискуя получить ножом в живот. Ощущения непередаваемые. Все твое существо вытягивается в натянутую тонкую струну, протянувшуюся между нашим вещественным миром и Вечностью. И порвать эту струну может одно лишь малейшее движение пальца на спусковом колючке. Но ты шагаешь вперед, потому что так надо. Потому что ты на это заточен.
А потом, когда все закончено, приходишь в себя, не давая разгуляться воображению в его любимом стиле «а вот если бы…» Нет никаких если бы, есть только сейчас.
Впрочем, такое у обычного опера бывает не так и часто. А для полицейского спецназовца это становится смыслом и содержанием всей жизни. Они всей душой пребывают в пространстве насилия, боли, побед и поражений. В пространстве войны. Это их самоотречение. Их вечный подвиг.
В этих заметках не буду расписывать историю полицейского спецназа, какие-то вехи развития, образы бойцов. Это просто мои личные воспоминания о моментах, когда вместе со «спецами» приходилось вторгаться в это самое пространство войны. Того самого пространства, где и наша жизнь, и страна, и процессы, происходящие в ней, видны четко, ясно и сжато - как в магическом кристалле.
При этом не ставлю цель приукрасить что-то, сгладить углы. Пишу то, что осталось островками в океане моей памяти. И что явилось иллюстрацией лихолетья, в которое опустилась наша страна, и того тернистого пути, по которому нам приходится сейчас выходить из него…
От ОМОНА до спецназа.
Я подошел к крыльцу желтого двухэтажного особняка в одном из Колобовских переулков, ветвящихся рядом с Петровкой. Тут же ко мне подлетели молодые, подтянутые ребята со специфической уверенностью в движениях, голосе и в поведении.
- А вы к кому? - подозрительно спросил один из них, меряя глазами меня и привычно оценивая, свой ли я, чужой, или просто мимо прохожу.
Я продемонстрировал удостоверение МВД и сообщил:
- К командиру. Назначено.
Больше десяти лет не был здесь. Ну что, внешне тут мало что изменилось. Тот же особняк. И ребята тоже очень похожие. Только помоложе. Первый состав был более возрастной и матерый.
С муровским спецназом я столкнулся, страшно даже представить, в 1979 году! Сколько уже поколений прошло! Сколько эпох сменилось. И я все жив, здоров и, как и тогда, полон надежд. И спецназ московской полиции жив до сих пор, хотя сильно трансформировался.
Я был школьником. Появились тогда и вошли в моду, особенно у подрастающего поколения, всякие каратистские фильмы, типа «Пиратов ХХ века». И все пацаны мечтали стать заправскими каратистами, наводить справедливость, чистя морды всем недоброжелателям и прочим гадам. Поскольку секции по карате я не нашел, коллега отца по МВД предложил:
- А потренируйся-ка с ОМОНом.
Так я и попал на прием к одному из руководителей только что созданного подразделения. Помню отлично его типично самбистскую, кряжистую фигуру. И значок «заслуженного мастера спорта» - это большая величина в мире спорта, обычно такие значки зарабатывали чемпионы минимум масштаба Союза.
Впрочем, тогда в ОМОН других и не брали. В основном костяк состоял из самбистов с похожими мастерскими значками.
ОМОН ГУВД Мосгорисполкома был создан к Олимпиаде 1980 года. Прогнозировалось, что это грандиозное мероприятие прилично встряхнёт спокойную и размеренную советскую жизнь. В том числе и в криминальном плане - съедутся люди со всего мира. Среди них могут пожаловать и крайне редкие для СССР звери - террористы, для них любая Олимпиада хороший повод отличиться. Не будет спать и отечественный криминальный элемент, встревоженный притягательным шелестом валюты. А ударить в грязь лицом нельзя - на кону репутация СССР, как самой спокойной в отношении преступности страны. Нужно быть готовым ко всему. Подстраховаться. Вот тогда и вспомнили о практике зарубежных стран, в большинстве из которых имелся полицейский спецназ, заточенный на борьбу с вооружёнными преступниками и террористами.
Так был создан ОМОН. Чего в России всегда было в достатке - уникального человеческого ресурса. Ученых, мыслителей, инженеров, спортсменов. Было, из кого выбирать, под решение любых задач в любых сферах. В том числе и в сфере спецназа. Вот и выбрали в ОМОН самых лучших, сильных и отчаянных.
На Олимпиаде, к счастью, для ОМОНа работы по задержаниям и ликвидациям не нашлось. Оно и неудивительно. Я с тех самых пор не видел Москву такой тихой, сытой и спокойной. Все магазины были завалены деликатесами, притом и импортными, ранее не виданными, типа нарезок колбасы в вакуумных упаковках и пирамидок с соломинками - это такие были импортные соки. Из столицы нещадно выдавили за сто первый километр всех алкашей, дебоширов и криминальный элемент. И милиции нагнали столько, что вдоль моего дома прогуливались аж два патруля. Прошло все без эксцессов.
Олимпиада канула в лету, а ОМОН остался. При этом его перевели в оперативное подчинение МУРа. И это было правильное решение. Скучать в последующие годы бойцам не пришлось. Были и задержания вооруженных преступников. И освобождение в 1981 году взятого в заложники ребенка. И нейтрализация угонщиков при попытке угона самолета в Шереметьево. И во всех случаях отрабатывали на пять баллов. Появился и тяжелый счет. Правда, пока только раненые при исполнении. Но все же.
Между тем страна начинала уверенное движение в пропасть, в криминальный кошмар. Ушли старые лидеры страны. На их место пришел молодой, да ранний перестройщик Горбачев. Свобода, гласность, демократия и кооперативы со всеми прелестями массового перевода безналичных денег в нал. И будто шлюзы открылись. Ранее загнанный в узкие ниши преступный элемент не только хлынул во все уголки нашей жизни, как прорыв канализации, но и стал консолидироваться в банды. А потом вооружаться. И вот настало время спецназа. Время горячей войны.
Резко пустели полки магазинов. Исчезали еда и промтовары под бессмысленную трескотню про «новое мышление, углубление и перестроение». Росла нездоровая гиперактивность населения, которое будто сам черт толкал на митинги под лозунгами типа «Партия, дай порулить!» То там, то здесь вспыхивали массовые беспорядки, в том числе криминального характера. Уже и не зазорным виделось для всякой шантрапы и гопников разнести отделение милиции на Арбате.
Наверху, наконец, поняли, что в нынешних условиях разнузданности и накатывающей анархии для выживания власти необходим стальной милицейский кулак. Притом достаточно многочисленный. И в конце восьмидесятых был создан так называемый «большой ОМОН», в том примерно виде, в котором мы знаем его и до сих пор. Он входил в систему охраны общественного порядка, был ближе к патрульной службе. И заточен, в основном, на борьбу с демонстрантами и массовыми буйствами.
Но и от старого «малого ОМОНа» отказываться никто не собирался. Потому как тот был заточен чётко на самые опасные проявления криминала, и вся подготовка была именно такая - зайти на бандитскую малину, ликвидировать преступника, освободить заложника. Отточены все эти действия у «спецов» были до филигранности. В этих смертельных играх одно неотработанное движение может стоить жизни бойцам или заложникам. Поэтому «спецы» тренировались, не жалея себя. А потом, так же не жалея себя, шли в бой с криминалом. Так что старый отряд оставили, переименовав его в ОМСН - отряд милиции специального назначения…
В том ветхозаветном олимпийском году со спортивными занятиями в ОМОНе я быстро завязал - школа заканчивалась, впереди поступление в институт, ни на что не хватало было времени. И вот теперь, более чем через десять лет, в 1992 году, снова поднимаюсь по этим ступенькам.
Двор перед зданием заполнен легковыми оперативными машинами. Номера на них в целях конспирации меняются, как перчатки. Тут же застыл желтый автобус «Пазик» - можно сказать, надёжная боевая машина спецназа. Страшно представить, сколько драм и коллизий видели его глаза-фары.
Прохожу к командиру. Докладываюсь - мол, так и так, спецкорреспондент журнала «Милиция», буду писать очерк о вашей героической деятельности.
Тот пожимает плечами, интересуясь: мол, рассказать или показать? Я согласен и на то, и на другое. Договорились, что буду ежедневно в поте лица скучать с дежурной сменой, ну и заодно выезжать с ней на все выезды, пока не надоест. Так и завис там больше чем на месяц.
- А что, оборону держите? - с легкой усмешкой спрашиваю я, кивая на прогуливающихся будто ненароком по двору «спецов». Мне показалось это перестраховкой - все же Москва не на осадном положении в ожидании немецких десантов.
Неожиданно резко и холодно командир произносит:
- Значит, для этого есть веские причины.
Уже потом узнал - причины и правда веские. На одном из последних сходняков московская братва на полном серьезе обсуждала вопрос объявления милицейскому спецназу, да и МУРу в целом, безжалостной войны на уничтожение.
Дело в том, что на проспекте Мира, прямо у Крестовского моста, во время операции спецназовцы ненароком пристрелили лидера одной из ОПГ.
Неудобно, конечно, получилось. Зажали бандитскую машину. В ней авторитетные братаны чинно терки терли о жизни и за баксы - кого напрячь, кого нагнуть, кому из коммерсов провокацию устроить. И тут нате вам, громовой глас:
- Милиция! Руки поднять! Выходим из машины!
И парни в камуфляже на мушке держат. Братве бы поостеречься, ан нет - взыграло ретивое: «Да кто вы такие?! Да я вас всех!» Трудно стать авторитетом, не будучи психом. И трудно выжить, будучи психом, когда пошли по-настоящему серьезные игры.
В общем, потянулся браток за стволом с дуру. Спецназ на то и спецназ, что у него рефлексы отработаны как раз на такие случаи. В общем, рука бойца не дрогнула. Бандит заработал предназначенную ему судьбой пулю и в лучших драматических традициях умер на руках у советской милиции, постанывая:
- Спасите. Кровью истекаю!
Истек. И как-то не жалко. Потому как братва в ту пору была просто инфернальным врагом всего доброго и вечного.
«Менты братана ни за что замочили! Беспредельщики!», - прошел шелест по Москве. Находящиеся тогда на пике безнаказанности и самолюбования, а также сильно оторвавшаяся от реальности московская братва собрала сход. Тщательно изучили материалы уголовного дела, возбужденного по факту перестрелки. Они его удачно сперли в прокуратуре. Хуже всего, что там были фамилии причастных к операции сотрудников. Хорошо еще без адресов - в графе место жительство по всем парвилам числился Колобовский переулок и номер кабинета.
В порыве негодования решили бандюки подписаться на вендетту. Мол, сейчас этот спецназ уложим. Не то, чтобы консолидировано решили, но наиболее молодые, дерзкие и глупые в голос орали: «Всех положим, держите меня семеро!» А кто поумнее, опытнее и шустрее еще напряженно продумывали пути отхода.
Естественно, об этом сходняке оперативники МУР узнали моментально. Не то, чтобы это было очень серьезно - все эти визги на сходняках, с разрыванием тельника на груди и демонстрацией оскала с фиксами, обычно так и остаются пустыми причитаниями и угрозами. Но все же ситуация была настораживающая. Да и давать бандитам уверовать в свою силу и безнаказанность нельзя - все это обернется большой кровью. Поэтому МУР слушок запустил среди братвы: сверху дан приказ всех авторитетных бандитов при задержании мочить. Мол, недолго либеральная музыка играла. Пора и честь знать.
Конечно, в разваливающемся «демократическом» ельцинском государстве, жрущем как свинья все отбросы «общечеловеческих ценностей», заботящемся о слезинке невинного бандита, такой приказ никто бы никогда не отдал. Прорвавшейся во власть кодле бандиты были куда ближе, чем милиция. Но бандатва поверила.
Днем опера запустили слушок, а уже следующим утром со всех сторон стали поступать новости. Бугры со всех ОПГ как лоси во время гона ломанулись в США и Европу, или куда там еще, оставив своих подпевал и шестерок мужественно погибать за правое дело в войне с проклятыми ментами. Потому как истинный бугор и пахан - все же человек не только жестокий, истеричный и наглый, но еще и умный, с повышенной чувствительностью на грядущие невзгоды и испытания. И он отлично понимает, что стоит вся эта какая-то истерическая, на гране сумасшествия, бандитская бравада перед государством, которое надумало за кого-то взяться всерьез.
В общем, когда бандиты узнали, что МУР пошутил, убивать их никто не собирается, то тут же вернулись обратно, в Москву, к своим бригадам и бригадирам, к коммерсам, которых надо щипать. Чуток успокоившиеся и уже без желания воевать с московской милицией. Но определенное напряжение осталось. Все же душа отморозка - потемки. И кому что в голову треснет - неизвестно. Поэтому ОМСН держал оборону неустанно, готовый к любому раскладу.
- Работайте, - напутствовал меня командир отряда.
С этого дня началось у меня странное, какое-то ирреальное существование - в русле измененной реальности воюющего с бандитизмом спецназа.
Особняк в Колобовском переулке. Это для меня была та самая точка, в которой, как нигде в другом месте, ощущался прерывистый пульс тяжело больного Мегаполиса. И его постоянные судороги, которые заканчивались вызовом милицейской «скорой помощи». То есть восклицанием дежурного:
- Группа, на выезд. По тяжелому варианту!
Это значит, где-то прорвался криминальный волдырь. И кому-то нужна неотложная помощь. А кому-то - и ампутация…
Адреналиновый шторм
Дежурная группа расслабляется в комнате отдыха. Это тоже искусство, которое отлично прививается в армии и полиции - расслабляйся по полной, пока есть возможность. Потому как долго отдыхать не дадут. На стол дежурного все время ложатся новые завизированные по всем правилам служебные записки «Для задержания вооруженного преступника просим выделить группу в составе шести человек, вооруженных тем-то и тем-то…».
Доносится смех, подначки. Ребята смотрят видик, играют в шахматы, ржут, вспоминая былые дни или, как обычно, беседуя о бабах. Веселая беззаботная атмосфера, которая обычно и бывает в коллективах вооружённых и решительных людей. Плывёт аппетитный запах - это в помещении, приспособленном под кухню, готовят что-то очень вкусное.
По телевизору показывают дешевый и беззаботно-глупый советский фильм про партизан. Еще при Брежневе пошла мода снимать такие легкие беззаботные фильмы, где не война, а карусель, и наши одной левой уничтожают целые дивизии захватчиков.
Как раз идет сцена, где худосочный очкарик, подойдя к мордатому немцу, изящным, небрежным и явно не отточенным движением бьет Фрица под дых, тот тут же сгибается и получает тонкой и изящной ладонью, медленно и неторопливо, по загривку. Немец с готовностью падает.
Здоровенный спецназовец - мастер-рукопашник, взрывается от возмущения:
- Ну щас! Как же! Размечтался, дохляк!
Да, здесь ребята знают, как порой приходится попотеть, пока свалишь более-менее подготовленного, да даже и неподготовленного, противника.
Добрый мордобой - это основа основ нашего милицейско-полицейского спецназа. Огневые контакты все же достаточно редки. Да и законодательство наше, защищающее трепетно бандита и прочую шваль, к перестрелкам со стороны полиции не расположено. Поэтому основная работа - это настичь, сбить с ног, спеленать. А так как пеленают в основном тоже ребят не слабых - большинство бандитов из профессиональных спортсменов, боксёров, борцов, то нужно соответствовать и быть лучше, сильнее, профессиональнее. Это уже такой «спорт» высоких достижений. Вот и мордуются «спецы» до потери пульса в спортзалах, на полигонах, а также постигают спецназовскую мудрость на занятиях в классах.
Брали в ОМСН всегда очень крепких спортсменов. Сперва исключительно мастеров, теперь и КМС в ход идут. Четкий перечень видов спорта, с которыми светит стать бойцом отряда. Шахматы и городки - мимо. Равно как и большинство всяких легких атлетик. Берут в основном спортсменов по мордобойным и борцовским видам. А еще гимнастов. Ну и биатлонисты, куда без них. Этих в снайперы - очень востребованная специальность, и с каждым днем все востребованнее, притом с обоих сторон линии боя.
Затесался в ОМСН даже бывший каскадер. Парнишка молодой, крепкий, страшно подвижный, мастер спорта по самбо. Перечислял, в каких фильмах выполнял трюки - список внушительный, более тридцати. И на вертолёте висел, и с шестого этажа прыгал, кувыркался. Но всегда не хватало накала праведной борьбы. И нашел себя в спецназе, благо физическая форма позволяет совершать такие маленькие чудеса.
Но спортивная подготовка стоит не слишком много без соответствующей психологической подготовки. А также специфических навыков - действия в одиночку, в группе, в помещениях, на пространстве, в самолете. Все должно быть отточено до автоматизма.
Саша, матерый спец еще из старого состава, инструктор по физподготовке, вся грудь в орденах, невысокий, мышцы не бугрятся, вида мирного и даже немного рассеянного. Никто не скажет, что он просто машина для рукопашного боя.
- У «спеца» главное наработанный рефлекс, - говорит он. - Первое побуждение, как действовать - оно обычно и есть правильное.
Ну да, если, конечно, это не побуждение сбежать. Но вся подготовка, вся физическая и психологическая ломка заточена на одно - взять, нейтрализовать, уничтожить противника любым способом. И грудью закрыть гражданского. И срабатывало это всегда. Не было такого, чтобы кто-то из бойцов испугался, сдал назад.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
мент
ЧАСТЬ 1
Начало 2000-х. Москва, Житная, 16, четвёртый этаж, где приютилось руководство МВД. Я терпеливо жду подписанных бумаг в приемной замминистра Бобровского, куратора криминального блока
Там обычно толчется самый разный народ. Здесь и замученные тяжелым бюрократическим трудом сотрудники оперативных Главков, сжимающие папки, в которых ждут высочайшей подписи всякие важные, или неважные, документы. И смущенные, напряженные от близости к самой высокой московской власти представители регионов, прибывшие за наградой или за выволочкой. Встречаются всякие посторонние личности, начиная от известных артистов и заканчивая неизвестными, но влиятельными коммерсантами.
Эта парочка была непосредственна, расслаблена и говорлива. Мне сперва подумалось, что они из беспокойного и всепроникающего племени новых русских. Такие все приземленно-кряжистые, крепкие, мордатые, кровь с молоком. И разговоры все о том, какой у них шикарный новый «джип» и как они лихо сегодня объехали на нем все пробки.
А потом присмотрелся. Добротные дорогие костюмы и галстуки сидели на них как-то не органично, впрочем, как и на большинстве новых русаков. Только костюм на среднестатистическом барыге так и хочется заменить на какой-нибудь лапсердак или кафтан, а то и на косоворотку. А этим ребятам так и просится на могучие плечи камуфляж. Это же их одежда! Спецназовцы? Похоже на то.
Парочка тут же подтвердила мои выводы. Разговор перешел у них в мемуарную плоскость. Они вспоминали общих знакомых и былые дела. Бросились обсуждать какого-то сотрудника. Тот, кто покрупнее телосложением, сделал неутешительный вывод:
- Нет, дела настоящего он не знает. Это разве работа - издалека пулять по цели. Врага нужно встречать лицом к лицу. И брать за горло. Вот это работа.
- Это факт, - кивает его напарник.
Дальше здоровяк пускается в воспоминания о местах и лицах, хорошо им известных, но которых не грех и вспомнить в сотый раз:
- Заходим мы в тот домик. А там эти, террористы хреновы, расслабляются. Даже глаза продрать не успели. Попытались что-то изобразить. Я одному ногой по шее - готов. Другому прикладом в лоб - хорошо получилось. Окончательно. Вот это работа. Лицом к лицу.
Потом их вызвал замминистра. И я услышал доносящиеся из кабинета радостные приветствия, обнимания с похлопываниями по плечам. Видимо, ребята пришли не за тумаками от начальства, а за плюшками и пряниками. Ну что же, заработали они все свои плюшки. Хрясь - прикладом, бах - ногой. И двумя террористами стало на Земле меньше. И теперь те не отнимут чьи-то жизни. Спецназовцы отлично выполнили свою работу.
Полицейский спецназ. Всю свою службу в МВД мне было как-то спокойнее, что есть «тяжелые», как их называют в оперском народе, на которых всегда можно положиться. Люди, чья судьба - это война без конца и без края. Долг которых - сломать врага, взять живым, а то и уничтожить. А если надо, то лечь на амбразуру. Те, кто посвятил себя странной жизни на границе между светом и тенью, где они выступают защитниками, а порой и карающим мечом, и судьей.
Что такое эта самая жизнь на этой самой границе добра и зла? Это вообще трудно описать в обычных повседневных категориях. Доводилось и мне по службе входить в квартиры, где тебя могли встретить выстрелом в грудь. И «паковать» бандосов на улицах, рискуя получить ножом в живот. Ощущения непередаваемые. Все твое существо вытягивается в натянутую тонкую струну, протянувшуюся между нашим вещественным миром и Вечностью. И порвать эту струну может одно лишь малейшее движение пальца на спусковом колючке. Но ты шагаешь вперед, потому что так надо. Потому что ты на это заточен.
А потом, когда все закончено, приходишь в себя, не давая разгуляться воображению в его любимом стиле «а вот если бы…» Нет никаких если бы, есть только сейчас.
Впрочем, такое у обычного опера бывает не так и часто. А для полицейского спецназовца это становится смыслом и содержанием всей жизни. Они всей душой пребывают в пространстве насилия, боли, побед и поражений. В пространстве войны. Это их самоотречение. Их вечный подвиг.
В этих заметках не буду расписывать историю полицейского спецназа, какие-то вехи развития, образы бойцов. Это просто мои личные воспоминания о моментах, когда вместе со «спецами» приходилось вторгаться в это самое пространство войны. Того самого пространства, где и наша жизнь, и страна, и процессы, происходящие в ней, видны четко, ясно и сжато - как в магическом кристалле.
При этом не ставлю цель приукрасить что-то, сгладить углы. Пишу то, что осталось островками в океане моей памяти. И что явилось иллюстрацией лихолетья, в которое опустилась наша страна, и того тернистого пути, по которому нам приходится сейчас выходить из него…
От ОМОНА до спецназа.
Я подошел к крыльцу желтого двухэтажного особняка в одном из Колобовских переулков, ветвящихся рядом с Петровкой. Тут же ко мне подлетели молодые, подтянутые ребята со специфической уверенностью в движениях, голосе и в поведении.
- А вы к кому? - подозрительно спросил один из них, меряя глазами меня и привычно оценивая, свой ли я, чужой, или просто мимо прохожу.
Я продемонстрировал удостоверение МВД и сообщил:
- К командиру. Назначено.
Больше десяти лет не был здесь. Ну что, внешне тут мало что изменилось. Тот же особняк. И ребята тоже очень похожие. Только помоложе. Первый состав был более возрастной и матерый.
С муровским спецназом я столкнулся, страшно даже представить, в 1979 году! Сколько уже поколений прошло! Сколько эпох сменилось. И я все жив, здоров и, как и тогда, полон надежд. И спецназ московской полиции жив до сих пор, хотя сильно трансформировался.
Я был школьником. Появились тогда и вошли в моду, особенно у подрастающего поколения, всякие каратистские фильмы, типа «Пиратов ХХ века». И все пацаны мечтали стать заправскими каратистами, наводить справедливость, чистя морды всем недоброжелателям и прочим гадам. Поскольку секции по карате я не нашел, коллега отца по МВД предложил:
- А потренируйся-ка с ОМОНом.
Так я и попал на прием к одному из руководителей только что созданного подразделения. Помню отлично его типично самбистскую, кряжистую фигуру. И значок «заслуженного мастера спорта» - это большая величина в мире спорта, обычно такие значки зарабатывали чемпионы минимум масштаба Союза.
Впрочем, тогда в ОМОН других и не брали. В основном костяк состоял из самбистов с похожими мастерскими значками.
ОМОН ГУВД Мосгорисполкома был создан к Олимпиаде 1980 года. Прогнозировалось, что это грандиозное мероприятие прилично встряхнёт спокойную и размеренную советскую жизнь. В том числе и в криминальном плане - съедутся люди со всего мира. Среди них могут пожаловать и крайне редкие для СССР звери - террористы, для них любая Олимпиада хороший повод отличиться. Не будет спать и отечественный криминальный элемент, встревоженный притягательным шелестом валюты. А ударить в грязь лицом нельзя - на кону репутация СССР, как самой спокойной в отношении преступности страны. Нужно быть готовым ко всему. Подстраховаться. Вот тогда и вспомнили о практике зарубежных стран, в большинстве из которых имелся полицейский спецназ, заточенный на борьбу с вооружёнными преступниками и террористами.
Так был создан ОМОН. Чего в России всегда было в достатке - уникального человеческого ресурса. Ученых, мыслителей, инженеров, спортсменов. Было, из кого выбирать, под решение любых задач в любых сферах. В том числе и в сфере спецназа. Вот и выбрали в ОМОН самых лучших, сильных и отчаянных.
На Олимпиаде, к счастью, для ОМОНа работы по задержаниям и ликвидациям не нашлось. Оно и неудивительно. Я с тех самых пор не видел Москву такой тихой, сытой и спокойной. Все магазины были завалены деликатесами, притом и импортными, ранее не виданными, типа нарезок колбасы в вакуумных упаковках и пирамидок с соломинками - это такие были импортные соки. Из столицы нещадно выдавили за сто первый километр всех алкашей, дебоширов и криминальный элемент. И милиции нагнали столько, что вдоль моего дома прогуливались аж два патруля. Прошло все без эксцессов.
Олимпиада канула в лету, а ОМОН остался. При этом его перевели в оперативное подчинение МУРа. И это было правильное решение. Скучать в последующие годы бойцам не пришлось. Были и задержания вооруженных преступников. И освобождение в 1981 году взятого в заложники ребенка. И нейтрализация угонщиков при попытке угона самолета в Шереметьево. И во всех случаях отрабатывали на пять баллов. Появился и тяжелый счет. Правда, пока только раненые при исполнении. Но все же.
Между тем страна начинала уверенное движение в пропасть, в криминальный кошмар. Ушли старые лидеры страны. На их место пришел молодой, да ранний перестройщик Горбачев. Свобода, гласность, демократия и кооперативы со всеми прелестями массового перевода безналичных денег в нал. И будто шлюзы открылись. Ранее загнанный в узкие ниши преступный элемент не только хлынул во все уголки нашей жизни, как прорыв канализации, но и стал консолидироваться в банды. А потом вооружаться. И вот настало время спецназа. Время горячей войны.
Резко пустели полки магазинов. Исчезали еда и промтовары под бессмысленную трескотню про «новое мышление, углубление и перестроение». Росла нездоровая гиперактивность населения, которое будто сам черт толкал на митинги под лозунгами типа «Партия, дай порулить!» То там, то здесь вспыхивали массовые беспорядки, в том числе криминального характера. Уже и не зазорным виделось для всякой шантрапы и гопников разнести отделение милиции на Арбате.
Наверху, наконец, поняли, что в нынешних условиях разнузданности и накатывающей анархии для выживания власти необходим стальной милицейский кулак. Притом достаточно многочисленный. И в конце восьмидесятых был создан так называемый «большой ОМОН», в том примерно виде, в котором мы знаем его и до сих пор. Он входил в систему охраны общественного порядка, был ближе к патрульной службе. И заточен, в основном, на борьбу с демонстрантами и массовыми буйствами.
Но и от старого «малого ОМОНа» отказываться никто не собирался. Потому как тот был заточен чётко на самые опасные проявления криминала, и вся подготовка была именно такая - зайти на бандитскую малину, ликвидировать преступника, освободить заложника. Отточены все эти действия у «спецов» были до филигранности. В этих смертельных играх одно неотработанное движение может стоить жизни бойцам или заложникам. Поэтому «спецы» тренировались, не жалея себя. А потом, так же не жалея себя, шли в бой с криминалом. Так что старый отряд оставили, переименовав его в ОМСН - отряд милиции специального назначения…
В том ветхозаветном олимпийском году со спортивными занятиями в ОМОНе я быстро завязал - школа заканчивалась, впереди поступление в институт, ни на что не хватало было времени. И вот теперь, более чем через десять лет, в 1992 году, снова поднимаюсь по этим ступенькам.
Двор перед зданием заполнен легковыми оперативными машинами. Номера на них в целях конспирации меняются, как перчатки. Тут же застыл желтый автобус «Пазик» - можно сказать, надёжная боевая машина спецназа. Страшно представить, сколько драм и коллизий видели его глаза-фары.
Прохожу к командиру. Докладываюсь - мол, так и так, спецкорреспондент журнала «Милиция», буду писать очерк о вашей героической деятельности.
Тот пожимает плечами, интересуясь: мол, рассказать или показать? Я согласен и на то, и на другое. Договорились, что буду ежедневно в поте лица скучать с дежурной сменой, ну и заодно выезжать с ней на все выезды, пока не надоест. Так и завис там больше чем на месяц.
- А что, оборону держите? - с легкой усмешкой спрашиваю я, кивая на прогуливающихся будто ненароком по двору «спецов». Мне показалось это перестраховкой - все же Москва не на осадном положении в ожидании немецких десантов.
Неожиданно резко и холодно командир произносит:
- Значит, для этого есть веские причины.
Уже потом узнал - причины и правда веские. На одном из последних сходняков московская братва на полном серьезе обсуждала вопрос объявления милицейскому спецназу, да и МУРу в целом, безжалостной войны на уничтожение.
Дело в том, что на проспекте Мира, прямо у Крестовского моста, во время операции спецназовцы ненароком пристрелили лидера одной из ОПГ.
Неудобно, конечно, получилось. Зажали бандитскую машину. В ней авторитетные братаны чинно терки терли о жизни и за баксы - кого напрячь, кого нагнуть, кому из коммерсов провокацию устроить. И тут нате вам, громовой глас:
- Милиция! Руки поднять! Выходим из машины!
И парни в камуфляже на мушке держат. Братве бы поостеречься, ан нет - взыграло ретивое: «Да кто вы такие?! Да я вас всех!» Трудно стать авторитетом, не будучи психом. И трудно выжить, будучи психом, когда пошли по-настоящему серьезные игры.
В общем, потянулся браток за стволом с дуру. Спецназ на то и спецназ, что у него рефлексы отработаны как раз на такие случаи. В общем, рука бойца не дрогнула. Бандит заработал предназначенную ему судьбой пулю и в лучших драматических традициях умер на руках у советской милиции, постанывая:
- Спасите. Кровью истекаю!
Истек. И как-то не жалко. Потому как братва в ту пору была просто инфернальным врагом всего доброго и вечного.
«Менты братана ни за что замочили! Беспредельщики!», - прошел шелест по Москве. Находящиеся тогда на пике безнаказанности и самолюбования, а также сильно оторвавшаяся от реальности московская братва собрала сход. Тщательно изучили материалы уголовного дела, возбужденного по факту перестрелки. Они его удачно сперли в прокуратуре. Хуже всего, что там были фамилии причастных к операции сотрудников. Хорошо еще без адресов - в графе место жительство по всем парвилам числился Колобовский переулок и номер кабинета.
В порыве негодования решили бандюки подписаться на вендетту. Мол, сейчас этот спецназ уложим. Не то, чтобы консолидировано решили, но наиболее молодые, дерзкие и глупые в голос орали: «Всех положим, держите меня семеро!» А кто поумнее, опытнее и шустрее еще напряженно продумывали пути отхода.
Естественно, об этом сходняке оперативники МУР узнали моментально. Не то, чтобы это было очень серьезно - все эти визги на сходняках, с разрыванием тельника на груди и демонстрацией оскала с фиксами, обычно так и остаются пустыми причитаниями и угрозами. Но все же ситуация была настораживающая. Да и давать бандитам уверовать в свою силу и безнаказанность нельзя - все это обернется большой кровью. Поэтому МУР слушок запустил среди братвы: сверху дан приказ всех авторитетных бандитов при задержании мочить. Мол, недолго либеральная музыка играла. Пора и честь знать.
Конечно, в разваливающемся «демократическом» ельцинском государстве, жрущем как свинья все отбросы «общечеловеческих ценностей», заботящемся о слезинке невинного бандита, такой приказ никто бы никогда не отдал. Прорвавшейся во власть кодле бандиты были куда ближе, чем милиция. Но бандатва поверила.
Днем опера запустили слушок, а уже следующим утром со всех сторон стали поступать новости. Бугры со всех ОПГ как лоси во время гона ломанулись в США и Европу, или куда там еще, оставив своих подпевал и шестерок мужественно погибать за правое дело в войне с проклятыми ментами. Потому как истинный бугор и пахан - все же человек не только жестокий, истеричный и наглый, но еще и умный, с повышенной чувствительностью на грядущие невзгоды и испытания. И он отлично понимает, что стоит вся эта какая-то истерическая, на гране сумасшествия, бандитская бравада перед государством, которое надумало за кого-то взяться всерьез.
В общем, когда бандиты узнали, что МУР пошутил, убивать их никто не собирается, то тут же вернулись обратно, в Москву, к своим бригадам и бригадирам, к коммерсам, которых надо щипать. Чуток успокоившиеся и уже без желания воевать с московской милицией. Но определенное напряжение осталось. Все же душа отморозка - потемки. И кому что в голову треснет - неизвестно. Поэтому ОМСН держал оборону неустанно, готовый к любому раскладу.
- Работайте, - напутствовал меня командир отряда.
С этого дня началось у меня странное, какое-то ирреальное существование - в русле измененной реальности воюющего с бандитизмом спецназа.
Особняк в Колобовском переулке. Это для меня была та самая точка, в которой, как нигде в другом месте, ощущался прерывистый пульс тяжело больного Мегаполиса. И его постоянные судороги, которые заканчивались вызовом милицейской «скорой помощи». То есть восклицанием дежурного:
- Группа, на выезд. По тяжелому варианту!
Это значит, где-то прорвался криминальный волдырь. И кому-то нужна неотложная помощь. А кому-то - и ампутация…
Адреналиновый шторм
Дежурная группа расслабляется в комнате отдыха. Это тоже искусство, которое отлично прививается в армии и полиции - расслабляйся по полной, пока есть возможность. Потому как долго отдыхать не дадут. На стол дежурного все время ложатся новые завизированные по всем правилам служебные записки «Для задержания вооруженного преступника просим выделить группу в составе шести человек, вооруженных тем-то и тем-то…».
Доносится смех, подначки. Ребята смотрят видик, играют в шахматы, ржут, вспоминая былые дни или, как обычно, беседуя о бабах. Веселая беззаботная атмосфера, которая обычно и бывает в коллективах вооружённых и решительных людей. Плывёт аппетитный запах - это в помещении, приспособленном под кухню, готовят что-то очень вкусное.
По телевизору показывают дешевый и беззаботно-глупый советский фильм про партизан. Еще при Брежневе пошла мода снимать такие легкие беззаботные фильмы, где не война, а карусель, и наши одной левой уничтожают целые дивизии захватчиков.
Как раз идет сцена, где худосочный очкарик, подойдя к мордатому немцу, изящным, небрежным и явно не отточенным движением бьет Фрица под дых, тот тут же сгибается и получает тонкой и изящной ладонью, медленно и неторопливо, по загривку. Немец с готовностью падает.
Здоровенный спецназовец - мастер-рукопашник, взрывается от возмущения:
- Ну щас! Как же! Размечтался, дохляк!
Да, здесь ребята знают, как порой приходится попотеть, пока свалишь более-менее подготовленного, да даже и неподготовленного, противника.
Добрый мордобой - это основа основ нашего милицейско-полицейского спецназа. Огневые контакты все же достаточно редки. Да и законодательство наше, защищающее трепетно бандита и прочую шваль, к перестрелкам со стороны полиции не расположено. Поэтому основная работа - это настичь, сбить с ног, спеленать. А так как пеленают в основном тоже ребят не слабых - большинство бандитов из профессиональных спортсменов, боксёров, борцов, то нужно соответствовать и быть лучше, сильнее, профессиональнее. Это уже такой «спорт» высоких достижений. Вот и мордуются «спецы» до потери пульса в спортзалах, на полигонах, а также постигают спецназовскую мудрость на занятиях в классах.
Брали в ОМСН всегда очень крепких спортсменов. Сперва исключительно мастеров, теперь и КМС в ход идут. Четкий перечень видов спорта, с которыми светит стать бойцом отряда. Шахматы и городки - мимо. Равно как и большинство всяких легких атлетик. Берут в основном спортсменов по мордобойным и борцовским видам. А еще гимнастов. Ну и биатлонисты, куда без них. Этих в снайперы - очень востребованная специальность, и с каждым днем все востребованнее, притом с обоих сторон линии боя.
Затесался в ОМСН даже бывший каскадер. Парнишка молодой, крепкий, страшно подвижный, мастер спорта по самбо. Перечислял, в каких фильмах выполнял трюки - список внушительный, более тридцати. И на вертолёте висел, и с шестого этажа прыгал, кувыркался. Но всегда не хватало накала праведной борьбы. И нашел себя в спецназе, благо физическая форма позволяет совершать такие маленькие чудеса.
Но спортивная подготовка стоит не слишком много без соответствующей психологической подготовки. А также специфических навыков - действия в одиночку, в группе, в помещениях, на пространстве, в самолете. Все должно быть отточено до автоматизма.
Саша, матерый спец еще из старого состава, инструктор по физподготовке, вся грудь в орденах, невысокий, мышцы не бугрятся, вида мирного и даже немного рассеянного. Никто не скажет, что он просто машина для рукопашного боя.
- У «спеца» главное наработанный рефлекс, - говорит он. - Первое побуждение, как действовать - оно обычно и есть правильное.
Ну да, если, конечно, это не побуждение сбежать. Но вся подготовка, вся физическая и психологическая ломка заточена на одно - взять, нейтрализовать, уничтожить противника любым способом. И грудью закрыть гражданского. И срабатывало это всегда. Не было такого, чтобы кто-то из бойцов испугался, сдал назад.
ПРОДОЛЖЕНИЕ