АЙ ДА ДЕНИС! АЙ ДА СУКИН СЫН!
НЕ ТАК ДАВНО
19.12.14 14:37
Президент уверен, здравоохранение затратно, но не очень эффективно. Койки в стационарах должны использоваться для лечения, а не для оздоровления пациентов
Накануне, 18 декабря, прошла ежегодная пресс-конференция Президента РФ Владимира Путина. Основной темой встречи главы государства с журналистами отечественных и зарубежных СМИ стала экономическая ситуация в нашей стране. Однако президент не обошел стороной и другие важнейшие вопросы, в частности об оптимизации здравоохранения.
Журналист «Московского комсомольца» Виктория Приходько спросила Владимира Путина, как он относится к тому, что в ряде регионов нашей страны сокращается количество коек в больницах и будет ли подобный эксперимент проводится на остальной территории России?
Президент ответил, что при решении вопросов развития здравоохранения государство должно в первую очередь ориентироваться на людей, которые пользуются услугами здравоохранения.
- Миллионы людей ждут от нас улучшения ситуации в сфере здравоохранения. Вот на это надо ориентироваться прежде всего - на потребителей, на граждан. А граждане что говорят? Они не довольны здравоохранением, несмотря на все предпринимаемые усилия. Мы должны проанализировать, почему так происходит и что надо сделать для того чтобы ситуацию улучшить, - сказал Владимир Путин. - Мы говорим о том, что у нас здравоохранение затратно, но не очень эффективно. У нас койки в стационарах часто используются не для лечения больного, а для того, чтобы оздоравливать пациентов, особенно в осенне-зимний период. Это, наверное, тоже неплохо, но койки не для этого созданы. Нам нужно повышать высокотехнологичность медицинской помощи, как это делается в хороших клиниках. Четыре-пять дней человек на койке находится в стационаре, получает интенсивную терапию, а потом он долечивается амбулаторно. У нас сколько на койках проводят? Я сейчас боюсь ошибиться, но не четыре-пять дней. В среднем гораздо больше.
Глава государства считает, что нужно избавляться от переизбытка коечного фонда, как это делают сегодня в московских больницах, и тратить эти деньги на лечение людей: на повышение качества оказания помощи, на обустройство больниц и поликлиник современным оборудованием, на подготовку медицинского персонала.
Фото пресс-службы Президента России
19.12.14 14:37
via
18 дек. 2019 г.
Коронавирус: «Спасибо» Путину за оптимизацию здравоохранения
13 апреля 2020 08:25
.jpg?v=1637942017)
Андрей Полунин
Россия не успела догнать в сокращении коек в стационарах до стандартов Италии и Испании, и это позволяет смягчить удар
Яндекс. Свободное фото
Материал комментируют:
Андрей Коновал
Павел Воробьев
Нынешняя ситуация вокруг пандемии в России - расплата за «оптимизацию» здравоохранения и майские указы Владимира Путина. Такое мнение высказал экс-министр экономики Андрей Нечаев.
«Один из майских 2012 года указов президента предписывал рост средней зарплаты в здравоохранении на 200% к 2018 г. Ради его выполнения Минздрав и региональные власти сократили численность врачей, а особенно - среднего и младшего медперсонала. Оставшимся расширяли фронт работ и переводили на несколько ставок. Это позволяло показать на бумаге большие зарплаты.
В результате, по данным Росстата, с 2013 по 2019 год число младших медработников сократилось в 2,6 раза - до 265 тысяч человек, среднего персонала - на 9,3% - до 1,314 млн, врачей - на 2% - до 704 тысяч человек. Из врачей в первую очередь сокращали специалистов «узкого профиля». Так, инфекционистов по сравнению с 2011 годом стало меньше на 10% - сейчас в России их всего около 7 тысяч.
Со времен СССР в 2,4 раза сократилось число коек инфекционного профиля - со 140 тысяч в 1990 году до 59 тысяч к 2019», - написал Нечаев в своем Facebook.
По его словам, уже на старте эпидемии это привело к дефициту медиков и нечеловеческим условиям их работы. «Добавьте к этому дефицит лекарств, средств защиты и оборудования. Так, аппаратов ИВЛ в стране всего 47 тысяч и состояние их неизвестно. Полноценное собственное производство отсутствует, а импорт почти недоступен, т.к. в мире они требуется сейчас всем. А представители власти нам наперебой рассказывают об успешной борьбе с коронавирусом, героизме врачей и необходимости их поддержки», - отметил экс-министр.
Напомним: единой реформы здравоохранения не существует. Изменения в этой сфере идут с 2000 года - с начала правления Владимира Путина. Их главным результатом стало массовое сокращение медицинских учреждений.
По оценке Центра экономических и политических реформ, с конца 2000 года по конец 2016-го количество больниц сократилось вдвое - с 10 тысяч 700 до 5 тысяч 400, число больничных коек - с 1 миллиона 671 тысяч до 1 миллиона 197 тысяч, количество поликлиник - с 21 тысячи 300 до 19 тысяч 100, количество станций скорой помощи - с 3 тысяч 172 до 2 тысяч 458.
При этом количество обращений в медучреждения не только не сократилось, но даже выросло. Например, число посещений поликлиник за 16 лет возросло с 3,5 миллиона до 3,9 миллиона в год, а в расчете на 10 тысяч человек - с 243 до 266. Выросла и заболеваемость - со 106 тысяч в 2000 году до 115 тысяч в 2016 году (зарегистрировано больных с диагнозом, установленным впервые в жизни).
В результате реформ закрылось множество больниц в сельской глубинке. Проверка Счетной палаты в 2015 году выявила, что в 17 тысяч населенных пунктах в стране вообще нет медицинской инфраструктуры. Из них 11 тысяч расположены в 20 км от ближайшего врача, причем 35% из них не были охвачены общественным транспортом.
Это значит, заболей кто-то коронавирусом в этих населенных пунктах, лечить его будет некому. Так что не исключены риски инфицирования целых деревень.
Данные свидетельствуют, что потери от COVID-19, в основном, коснутся граждан старше 55 лет, особенно тех, кто имеет хронические заболевания. Таких в России немало. По некоторым оценкам, у нас одних только больных диабетом второго типа насчитывается около 38 млн. человек.
Способна ли система здравоохранения, в ее нынешнем виде, противостоять пандемии? В том числе в Москве, где тоже провели оптимизацию в том числе по инфекционным больницам, сократив их количество, а также врачей, медсестер, которых катастрофически не хватает.
- В 2014-м я был в числе организаторов митингов медиков в Москве против реструктуризации столичного здравоохранения, - отмечает заведующий кафедрой гематологии и гериатрии Института профессионального образования Первого МГМУ им. И.М. Сеченова, д.м.н., профессор Павел Воробьев. - Напомню, московская реформа предусматривала увольнение 30% врачей и медперсонала, а также закрытие 28 медучреждений, в том числе 18 больниц. Медики тогда не очень поддерживали эти митинги - им казалось, что их минует чаша сия.
Вопрос тут сложный. То, что систему здравоохранения надо менять - и структурно, и функционально - вполне очевидно. Но делать это нужно разумно, а не так, как приходит в головы чиновникам.
Точно так же решать, как бороться с COVID-19, нужно не чиновникам, а врачам. Но сегодня решения принимают именно чиновники. В результате мы видим, например, очереди из скорых - совершенно бессмысленные - которые стоят по многу часов возле приемных покоев больниц.
Та же реструктуризация коечного фонда необходима. Но здесь нужно открывать крупные полнофункциональные межрайонные больницы на 1000−1500 коек - взамен микроскопических, неработающих районных больничек.
Правда, к COVID-19 это не имеет прямого отношения.
«СП»: - Оптимизация здравоохранения осложняет борьбу с пандемией?
- Осложняет ее то, что у нас вообще уничтожили врачебное сословие, плюс уничтожили медсестринскую прослойку, которая во всем мире играет главенствующую роль. У нас также полностью исчезли санитарки в больницах. Их просто нет - не то, что их сократили в два раза, - нет вообще.
Конечно, все эти бездумные сокращения ни к чему хорошему не приводят.
«СП»: - Если бы система здравоохранения была на уровне, к примеру, 1990 года, и возникла бы эпидемия коронавируса. Результат борьбы был бы другим?
- Думаю, результат был бы таким же. Я пока не вижу никакой особой проблемы с коронавирусом. Когда мы говорим про несколько тысяч заболевших, и сотне умерших на 145-миллионную страну - это просто несерьезно. Напомню, за текущий эпидемический сезон мы перенесли несколько волн гриппа, когда переболели миллионы людей, и тысячи умерли.
«СП»: - Зачем же тогда столичный мэр Сергей Собянин вводит в Москве пропускной режим?
- Для чего - этого никто не знает. Я считаю, власти апробируют систему распознавания лиц по камерам, другие системы контроля. С точки зрения медика-профессионала, пропускной режим в плане борьбы с пандемией ничего не дает.
- В майских указах Путина от 2012 года говорилось, что зарплата врачей должна вырасти до 200% средней по региону, а зарплата младшего персонала - до 100%, - уточняет сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» Андрей Коновал. - В указах также говорилось, что это необходимо для сохранения кадрового потенциала отрасли.
Во исполнение президентских указов в конце 2012 года было принято распоряжение правительства РФ, которое прописало порядок их реализации. Что принципиально - была обозначена методика, с помощью которой оценивается выполнение показателей. Так вот по этой методике предполагалось, что в расчет берется не зарплата на ставку, а зарплата на физическое лицо.
Благодаря этому в статистику «роста» зарплат медиков попадали все переработки, все доплаты - любая работа сверх ставки. Реальные зарплаты на одну ставку оставались низкими, либо повышались незначительно. И люди, чтобы свести концы с концами, брали работу по совместительству.
Параллельно шло сокращение штатов, чтобы высвободить деньги. Повышение зарплат медикам не было профинансировано из бюджета, и деньги брались внутри отрасли.
«СП»: - То есть, с помощью пресловутой оптимизации?
- Да - за счет сокращения коечного фонда, структурных подразделений, закрытия «нерентабельных» больниц не только в сельской местности, но и в городах.
И надо понимать: повышение зарплат работника было не единственной задачей оптимизации. Главной целью мероприятий, я считаю, было сохранение на низком уровне расходов бюджета на здравоохранение.
Отчасти это диктовалось интересами коммерциализации отрасли - эти моменты лоббировали, в том числе, частные страховые компании, которых превратили в посредников между государственными деньгами из Фонда обязательного медицинского страхования, и собственно государственными учреждениями здравоохранения. Кроме того, у нас появился крупный медицинский бизнес, который стремился к устранению конкурентов, и получению доступа к государственным деньгам.
В итоге в государственных медучреждениях сокращались специалисты, сокращались штаты, а оставшиеся врачи получали возросшую нагрузку. Скажем, участковые врачи начали работать с полуторной-двойной нагрузкой, поскольку вели прием населения не только со своего участка. Либо сами участки увеличивались - при норме 1700 человек, прикрепленных к одному участковому терапевту, теперь участок мог составлять 2000−2500 человек.
То же можно сказать о скорой. Сегодня скорая помощь - одна из служб, которая находится на передовой в условиях пандемии. Но еще до коронавируса скорая работала на пределе своих возможностей, прежде всего, в силу огромного кадрового дефицита.
На скорой, стремясь сэкономить деньги, практически повсеместно искусственно занижают численность штатного расписания, по сравнению с федеральным нормативом: 1 бригада скорой на 10 000 населения. В реальности, бригад вдвое меньше, более того, большинство бригад не укомплектовано вторым сотрудником - выезжает один специалист вместо двух.
«СП»: - Наша «оптимизированная» система справляется с коронавирусом?
- Замечу, оптимизация - не какая-то единая концепция. Скорее, это набор установок при принятии управленческих решений. И одна из таких установок - мы должны изменить структуру нашей медицинской помощи по аналогии с Западом, где 70% услуг оказывается в амбулаторных условиях, и лишь 30% - в стационарных.
У нас, во времена СССР, пропорция было ровно обратной. Она была оправдана - не только необходимостью быстрого развертывания госпиталей в случае большой войны, но и нашими климатическими особенностями, когда высока заболеваемость в осенне-зимний период: эти койки были нужны.
Но российские власти решили, что стационар - дорогое удовольствие, с бесплатными лекарствами и питанием. И была принята установка: делать акцент на амбулаторное лечение.
Коронавирус эту концепцию опрокинул. Пандемия выявила слабые места, в том числе, в системах здравоохранения западноевропейских стран. Россия еще не дошла в сокращении коек в стационарах до стандартов Италии и Испании. И как раз это обстоятельство позволяет нам хоть как-то смягчить удар пандемии.
via
СЕГОДНЯ
19.12.14 14:37
Президент уверен, здравоохранение затратно, но не очень эффективно. Койки в стационарах должны использоваться для лечения, а не для оздоровления пациентов
Накануне, 18 декабря, прошла ежегодная пресс-конференция Президента РФ Владимира Путина. Основной темой встречи главы государства с журналистами отечественных и зарубежных СМИ стала экономическая ситуация в нашей стране. Однако президент не обошел стороной и другие важнейшие вопросы, в частности об оптимизации здравоохранения.
Журналист «Московского комсомольца» Виктория Приходько спросила Владимира Путина, как он относится к тому, что в ряде регионов нашей страны сокращается количество коек в больницах и будет ли подобный эксперимент проводится на остальной территории России?
Президент ответил, что при решении вопросов развития здравоохранения государство должно в первую очередь ориентироваться на людей, которые пользуются услугами здравоохранения.
- Миллионы людей ждут от нас улучшения ситуации в сфере здравоохранения. Вот на это надо ориентироваться прежде всего - на потребителей, на граждан. А граждане что говорят? Они не довольны здравоохранением, несмотря на все предпринимаемые усилия. Мы должны проанализировать, почему так происходит и что надо сделать для того чтобы ситуацию улучшить, - сказал Владимир Путин. - Мы говорим о том, что у нас здравоохранение затратно, но не очень эффективно. У нас койки в стационарах часто используются не для лечения больного, а для того, чтобы оздоравливать пациентов, особенно в осенне-зимний период. Это, наверное, тоже неплохо, но койки не для этого созданы. Нам нужно повышать высокотехнологичность медицинской помощи, как это делается в хороших клиниках. Четыре-пять дней человек на койке находится в стационаре, получает интенсивную терапию, а потом он долечивается амбулаторно. У нас сколько на койках проводят? Я сейчас боюсь ошибиться, но не четыре-пять дней. В среднем гораздо больше.
Глава государства считает, что нужно избавляться от переизбытка коечного фонда, как это делают сегодня в московских больницах, и тратить эти деньги на лечение людей: на повышение качества оказания помощи, на обустройство больниц и поликлиник современным оборудованием, на подготовку медицинского персонала.
Фото пресс-службы Президента России
19.12.14 14:37
via
18 дек. 2019 г.
Click to viewКоронавирус: «Спасибо» Путину за оптимизацию здравоохранения
13 апреля 2020 08:25
Андрей Полунин
Россия не успела догнать в сокращении коек в стационарах до стандартов Италии и Испании, и это позволяет смягчить удар
Яндекс. Свободное фото
Материал комментируют:
Андрей Коновал
Павел Воробьев
Нынешняя ситуация вокруг пандемии в России - расплата за «оптимизацию» здравоохранения и майские указы Владимира Путина. Такое мнение высказал экс-министр экономики Андрей Нечаев.
«Один из майских 2012 года указов президента предписывал рост средней зарплаты в здравоохранении на 200% к 2018 г. Ради его выполнения Минздрав и региональные власти сократили численность врачей, а особенно - среднего и младшего медперсонала. Оставшимся расширяли фронт работ и переводили на несколько ставок. Это позволяло показать на бумаге большие зарплаты.
В результате, по данным Росстата, с 2013 по 2019 год число младших медработников сократилось в 2,6 раза - до 265 тысяч человек, среднего персонала - на 9,3% - до 1,314 млн, врачей - на 2% - до 704 тысяч человек. Из врачей в первую очередь сокращали специалистов «узкого профиля». Так, инфекционистов по сравнению с 2011 годом стало меньше на 10% - сейчас в России их всего около 7 тысяч.
Со времен СССР в 2,4 раза сократилось число коек инфекционного профиля - со 140 тысяч в 1990 году до 59 тысяч к 2019», - написал Нечаев в своем Facebook.
По его словам, уже на старте эпидемии это привело к дефициту медиков и нечеловеческим условиям их работы. «Добавьте к этому дефицит лекарств, средств защиты и оборудования. Так, аппаратов ИВЛ в стране всего 47 тысяч и состояние их неизвестно. Полноценное собственное производство отсутствует, а импорт почти недоступен, т.к. в мире они требуется сейчас всем. А представители власти нам наперебой рассказывают об успешной борьбе с коронавирусом, героизме врачей и необходимости их поддержки», - отметил экс-министр.
Напомним: единой реформы здравоохранения не существует. Изменения в этой сфере идут с 2000 года - с начала правления Владимира Путина. Их главным результатом стало массовое сокращение медицинских учреждений.
По оценке Центра экономических и политических реформ, с конца 2000 года по конец 2016-го количество больниц сократилось вдвое - с 10 тысяч 700 до 5 тысяч 400, число больничных коек - с 1 миллиона 671 тысяч до 1 миллиона 197 тысяч, количество поликлиник - с 21 тысячи 300 до 19 тысяч 100, количество станций скорой помощи - с 3 тысяч 172 до 2 тысяч 458.
При этом количество обращений в медучреждения не только не сократилось, но даже выросло. Например, число посещений поликлиник за 16 лет возросло с 3,5 миллиона до 3,9 миллиона в год, а в расчете на 10 тысяч человек - с 243 до 266. Выросла и заболеваемость - со 106 тысяч в 2000 году до 115 тысяч в 2016 году (зарегистрировано больных с диагнозом, установленным впервые в жизни).
В результате реформ закрылось множество больниц в сельской глубинке. Проверка Счетной палаты в 2015 году выявила, что в 17 тысяч населенных пунктах в стране вообще нет медицинской инфраструктуры. Из них 11 тысяч расположены в 20 км от ближайшего врача, причем 35% из них не были охвачены общественным транспортом.
Это значит, заболей кто-то коронавирусом в этих населенных пунктах, лечить его будет некому. Так что не исключены риски инфицирования целых деревень.
Данные свидетельствуют, что потери от COVID-19, в основном, коснутся граждан старше 55 лет, особенно тех, кто имеет хронические заболевания. Таких в России немало. По некоторым оценкам, у нас одних только больных диабетом второго типа насчитывается около 38 млн. человек.
Способна ли система здравоохранения, в ее нынешнем виде, противостоять пандемии? В том числе в Москве, где тоже провели оптимизацию в том числе по инфекционным больницам, сократив их количество, а также врачей, медсестер, которых катастрофически не хватает.
- В 2014-м я был в числе организаторов митингов медиков в Москве против реструктуризации столичного здравоохранения, - отмечает заведующий кафедрой гематологии и гериатрии Института профессионального образования Первого МГМУ им. И.М. Сеченова, д.м.н., профессор Павел Воробьев. - Напомню, московская реформа предусматривала увольнение 30% врачей и медперсонала, а также закрытие 28 медучреждений, в том числе 18 больниц. Медики тогда не очень поддерживали эти митинги - им казалось, что их минует чаша сия.
Вопрос тут сложный. То, что систему здравоохранения надо менять - и структурно, и функционально - вполне очевидно. Но делать это нужно разумно, а не так, как приходит в головы чиновникам.
Точно так же решать, как бороться с COVID-19, нужно не чиновникам, а врачам. Но сегодня решения принимают именно чиновники. В результате мы видим, например, очереди из скорых - совершенно бессмысленные - которые стоят по многу часов возле приемных покоев больниц.
Та же реструктуризация коечного фонда необходима. Но здесь нужно открывать крупные полнофункциональные межрайонные больницы на 1000−1500 коек - взамен микроскопических, неработающих районных больничек.
Правда, к COVID-19 это не имеет прямого отношения.
«СП»: - Оптимизация здравоохранения осложняет борьбу с пандемией?
- Осложняет ее то, что у нас вообще уничтожили врачебное сословие, плюс уничтожили медсестринскую прослойку, которая во всем мире играет главенствующую роль. У нас также полностью исчезли санитарки в больницах. Их просто нет - не то, что их сократили в два раза, - нет вообще.
Конечно, все эти бездумные сокращения ни к чему хорошему не приводят.
«СП»: - Если бы система здравоохранения была на уровне, к примеру, 1990 года, и возникла бы эпидемия коронавируса. Результат борьбы был бы другим?
- Думаю, результат был бы таким же. Я пока не вижу никакой особой проблемы с коронавирусом. Когда мы говорим про несколько тысяч заболевших, и сотне умерших на 145-миллионную страну - это просто несерьезно. Напомню, за текущий эпидемический сезон мы перенесли несколько волн гриппа, когда переболели миллионы людей, и тысячи умерли.
«СП»: - Зачем же тогда столичный мэр Сергей Собянин вводит в Москве пропускной режим?
- Для чего - этого никто не знает. Я считаю, власти апробируют систему распознавания лиц по камерам, другие системы контроля. С точки зрения медика-профессионала, пропускной режим в плане борьбы с пандемией ничего не дает.
- В майских указах Путина от 2012 года говорилось, что зарплата врачей должна вырасти до 200% средней по региону, а зарплата младшего персонала - до 100%, - уточняет сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» Андрей Коновал. - В указах также говорилось, что это необходимо для сохранения кадрового потенциала отрасли.
Во исполнение президентских указов в конце 2012 года было принято распоряжение правительства РФ, которое прописало порядок их реализации. Что принципиально - была обозначена методика, с помощью которой оценивается выполнение показателей. Так вот по этой методике предполагалось, что в расчет берется не зарплата на ставку, а зарплата на физическое лицо.
Благодаря этому в статистику «роста» зарплат медиков попадали все переработки, все доплаты - любая работа сверх ставки. Реальные зарплаты на одну ставку оставались низкими, либо повышались незначительно. И люди, чтобы свести концы с концами, брали работу по совместительству.
Параллельно шло сокращение штатов, чтобы высвободить деньги. Повышение зарплат медикам не было профинансировано из бюджета, и деньги брались внутри отрасли.
«СП»: - То есть, с помощью пресловутой оптимизации?
- Да - за счет сокращения коечного фонда, структурных подразделений, закрытия «нерентабельных» больниц не только в сельской местности, но и в городах.
И надо понимать: повышение зарплат работника было не единственной задачей оптимизации. Главной целью мероприятий, я считаю, было сохранение на низком уровне расходов бюджета на здравоохранение.
Отчасти это диктовалось интересами коммерциализации отрасли - эти моменты лоббировали, в том числе, частные страховые компании, которых превратили в посредников между государственными деньгами из Фонда обязательного медицинского страхования, и собственно государственными учреждениями здравоохранения. Кроме того, у нас появился крупный медицинский бизнес, который стремился к устранению конкурентов, и получению доступа к государственным деньгам.
В итоге в государственных медучреждениях сокращались специалисты, сокращались штаты, а оставшиеся врачи получали возросшую нагрузку. Скажем, участковые врачи начали работать с полуторной-двойной нагрузкой, поскольку вели прием населения не только со своего участка. Либо сами участки увеличивались - при норме 1700 человек, прикрепленных к одному участковому терапевту, теперь участок мог составлять 2000−2500 человек.
То же можно сказать о скорой. Сегодня скорая помощь - одна из служб, которая находится на передовой в условиях пандемии. Но еще до коронавируса скорая работала на пределе своих возможностей, прежде всего, в силу огромного кадрового дефицита.
На скорой, стремясь сэкономить деньги, практически повсеместно искусственно занижают численность штатного расписания, по сравнению с федеральным нормативом: 1 бригада скорой на 10 000 населения. В реальности, бригад вдвое меньше, более того, большинство бригад не укомплектовано вторым сотрудником - выезжает один специалист вместо двух.
«СП»: - Наша «оптимизированная» система справляется с коронавирусом?
- Замечу, оптимизация - не какая-то единая концепция. Скорее, это набор установок при принятии управленческих решений. И одна из таких установок - мы должны изменить структуру нашей медицинской помощи по аналогии с Западом, где 70% услуг оказывается в амбулаторных условиях, и лишь 30% - в стационарных.
У нас, во времена СССР, пропорция было ровно обратной. Она была оправдана - не только необходимостью быстрого развертывания госпиталей в случае большой войны, но и нашими климатическими особенностями, когда высока заболеваемость в осенне-зимний период: эти койки были нужны.
Но российские власти решили, что стационар - дорогое удовольствие, с бесплатными лекарствами и питанием. И была принята установка: делать акцент на амбулаторное лечение.
Коронавирус эту концепцию опрокинул. Пандемия выявила слабые места, в том числе, в системах здравоохранения западноевропейских стран. Россия еще не дошла в сокращении коек в стационарах до стандартов Италии и Испании. И как раз это обстоятельство позволяет нам хоть как-то смягчить удар пандемии.
via
СЕГОДНЯ