Город шаманов v 2.0
Город рек.
Некоторые услышанные имена запали шаману в душу. Он долго рылся в старых книгах, расспрашивал своего хранителя, а сестра помогала с поисками в интернете. Казалось, пазл вот-вот соберется, но некоторых важных элементов все же не хватало и он отправился в Питер, на встречу с троллями - у шамана водились не то чтоб друзья, но знакомые среди них, которым можно было бы задать вопросы. Но сначала их надо найти - этим он и занялся в первую очередь.
В Петербурге много рек, но найти подходящую оказалось непросто. Широкой, полноводной Неве очевидно не было дело до человека, пусть и знающего заветные слова; искусственные каналы, закованные в гранит или бетон, тоже не годились. Нужна была небольшая старинная речка, издревле текущая в этих местах и хорошо знающая окрестности. И она нашлась на востоке города, обмелевшая, грязная и зажатая жилыми кварталами.
Шаман позвал и она ответила, явилась в облике нервной девушки-подростка, в косухе, татуировках и пирсинге, дерганная, неуверенная в себе, как и положено городской речушке на грани исчезновения. Она рассказала, что видела нужные знаки под одним из мостов неподалеку.
Граффити на грязных стенах указали дорогу к подвальному кафе, которое выглядело так страшно, что ни один нормальный человек в здравом уме ни за что не зашел бы. Темные мутные окна, вывеска «Морячок» с отвалившимися буквами, тяжелая ржавая железная дверь - впрочем, это были обычные уловки, отгонявшие случайных визитеров. Но было и еще кое-что: тонкий, еле уловимый запах гниющей плоти, по настоящему дурной знак. Шаман помедлил, вернулся к машине и переложил из бардачка в карман маленькую пирамидку золотисто-песчаного цвета, затем надел свои старые кожаные перчатки без пальцев и только потом вошел внутрь.
Заказав у бармена пиво, он хотел было подсесть к своему знакомцу, но тот сделал отстраняющий жест и пересел в самый дальний угол заведения. Шаман остался у стойки и глотнул из кружки - вкус был кошмарный, плохо замаскированная под пиво смесь спирта с димедролом. Если этим поили невзначай зашедших людей, дело было дрянь.
Бармен тем временем завел разговор, через слово подначивая и задирая собеседника. Шаман знал обычаи троллей и знал, что ответить, однако напряжение быстро росло, а остальные посетители кабака стали собираться за его спиной, сбиваясь в плотное кольцо. Наконец, бармен хищно улыбнулся, вызывающе обнажая неприкрытые массивные клыки. Шаман ударил первым, кулак снес бармену пол головы, которая впрочем тут же начала регенерировать. Он успел отмахнуться от еще двоих, потом тролли навалились на него всей кучей, не оставляя иного выхода, как дотянутся до пирамидки в кармане и вздернув повыше руку раздавить ее между пальцев. Ослепительный полуденный солнечный свет заполнил затхлое кафе, обращая плоть порождений ночи в камень, песок и пепел. Лишь приятель шамана был еще жив, когда свет затух. Наполовину окаменевший, он успел ответить на вопросы, прежде чем угас, последовав за своими братьями.
Изнанка мира.
Теперь, когда головоломка сложилась, осталось лишь собраться в дорогу. Несмотря на две тысячи километров предстоящего пути, Шаман твердо решил ехать на машине - он чувствовал себя крайне не комфортно без нее в опасных приключениях. Кроме того, там можно было спрятать и провести через границу необходимые вещи, с которыми не пускают на борт самолета.
В его офисе стоял старинный ростовой сейф, содержимое которого непосвященному наблюдателю показалось бы грудой никчемного хлама. Первым делом Шаман выудил оттуда потертую бейсбольную биту, покрытую подозрительными пятнами и вмятинами, а так же шахтерский налобный фонарь. Из картонной коробки пересыпал несколько песчаных пирамидок, потом долго копался, пока не нашел дешевый компас на ремешке для часов.
Дорога привела его во всеми забытый саамский хутор на берегу норвежского фьорда на самом краю Земли. Он зашел в нужный дом и спросил хозяйку, на что ему указали на традиционный чум, стоявший на самом обрыве над морем. Откинув полог, Шаман зашел внутрь - там хлопотала женщина, черты которой казались какими-то размытыми, неопределенными, ускользающими из памяти. Немолодая, но и не старая, определенно красивая, вроде саамка, но может быть и нет, однозначно отметить можно было только красоту да густую кипу медно-рыжих волос.
Хозяйка заговорила по-саамски, потом по-фински и, немного удивившись, легко перешла на чистый русский:
- Так ты не знаешь родного языка?
- Я вырос в городе и никогда не знал его, не с кем было разговаривать.
- Что привело тебя? Хорошо ли ты знаешь, за чем идешь и почему нужно вернуться? Иначе та сторона поглотит тебя.
- Вряд ли я отличаюсь от прочих приходящих сюда.
- А, ты ищешь человека. Что ж, любовь - это достойный повод.
- Почему сразу любовь? Неужели не может быть чего-то иного?
- Учитель... Это тоже форма любви. Надеюсь, ты понимаешь, что ничего не мог сделать тогда? Ты был слишком молод, не готов, он возложил на тебя непосильную ношу. Твоей вины в произошедшем нет, - сказала она не ожидая ответа. Потом откинула второй полог в задней части жилища - Иди. И помни, я всего лишь ключ, а не страж.
И Шаман шагнул в Изнанку мира.
Это место действительно больше всего походило на изнаночную сторону ткани - пространство-время искривлялось здесь так сильно, что образовывало причудливые петли и узлы. Обладая должным знанием и силой можно было оказаться в любой точке истории Вселенной и влиять на события объективной реальности. Однако такое путешествие было чрезвычайно опасным, прежде всего для человеческого разума, не предназначенного для существования в условиях нелинейного времени. Души сошедших с ума искателей истины злобными призраками бесконечно метались в хитросплетениях местных силовых линий. Кроме того были здесь существа и пострашней - хтонические чудовища, гигантские големы, созданные на заре времен для поддержания порядка в мире. Для них человек в Изнанке был элементом чужеродным, мусорной песчинкой, потенциально опасной для правильного хода событий и поэтому подлежащей уничтожению.
Но Шаман не боялся. Он вложил песчаную пирамидку под стекло фонаря и тот вспыхнул, словно тысяча маяков в ночи, безошибочно указывая путь. Компас помогал ориентироваться в потоках времени, а бита и крепкие кулаки - отбиваться от нападавших духов. Выполнить задуманное оказалось даже проще, чем казалось вначале, и вскоре он вернулся домой.
Поворот колеса.
По возвращении его постоянно мучили кошмары, не давая нормально спать. Во сне юноша вечно бродил по темным московским улицам и совершал странные, нелогичные злодеяния, из-за чего просыпался совершенно разбитым. Больше всего волновалась сестра, сам шаман считал это платой за путешествие на ту сторону. Он отказался от всех дел, днем навещал в больнице Учителя - в нем все еще не проглядывало и искры разума - и подолгу медитировал, пытаясь восстановить силы.
Через девять дней состояние ухудшилось, стало тяжелей ощущать границу между сном и явью, и вот однажды шаман очнулся в ночи, полностью одетый посреди незнакомого глухого переулка. Перед ним стоял высокий пожилой мужчина атлетичного сложения с окладистой бородой в одеянии инока, державший какой-то длинный сверток.
- Что нужно от меня Матери Церкви? - спросил Шаман, - Я не нарушал Закон и не творил зла.
- Ты действительно не понимаешь? - искренне удивился монах.
- То, что произошло, сделано мной и моей силой, я никому не служу и никого не призывал на помощь.
- Вечно вы, колдуны, думаете, что вы самые умные и самые главные. Ты просто транспорт, тебя вели только что не за руку. Там, где ты был, нужен очень яркий свет, чтобы найти желаемое, а он отбрасывает самую темную тень. Мне нужен не ты, а тот, кого ты привел за собой!
Сердце Шамана замерло и мурашки побежали по спине - он вспомнил, кто указал ему путь и кто давал подсказки. Монах тем временем распустил сверток, обнажая огромный бердыш с витиеватыми письменами на лезвии. Оружие светилось ярким золотистым светом и в нем шаманова тень стала гуще, темнее и длиннее. Вот она оторвалась от земли мрачным призраком и вышибла его из собственного тела, заполняя все изнутри непроглядной дьявольской тьмой. Потом Тень изрыгнула нечто еще более темное, текучую квинтэссенцию мрака, которая приняла форму кинжала с черным кривым клинком и длинными шипами, торчащими из рукояти.
Инок ударил, вложив всю свою удивительную силу - Тень подставила нож, во все стороны полетели брызги золотых букв и капли тьмы, но темное лезвие устояло. Еще удар, уклон, опять удар - черный кинжал все время успевает отразить нападение.
- Тебе не устоять пред Словом Господним! - старец перевел дух и вытер пот со лба.
- Поповский пес, тебе ли не знать, сколько людских сердец закрыто для него? А там, откуда мы родом, этого материала предостаточно. Подумай лучше, чья рука нас сковала, - и Тень засмеялась жутким нечеловеческим смехом.
Тогда, вместо очередного удара, инок провернул секиру так, что светящийся след из букв, тянущийся за лезвием, замкнулся в кольцо, образуя повисшую в воздухе печать в виде длинной цитаты из Библии на старославянском языке. Перехватив древко, он начал выставлять печать с другой стороны. Демон ответил схожи образом: стремительными движениями он вырезал у себя на ладонях и лице злобные крючковатые символы. И оказался быстрей - изо всех углов тени бросились к нему на помощь, подхватили, словно волной, и швырнули на монаха, прежде, чем он успел закончить последнюю печать. Сначала Тень ткнула рукояткой с шипами прямо в лицо, а затем обрушила неистовый град ударов жалом, пока тело чернеца не упало навзничь на спину.
Однако когда бездыханный труп уже лежал на земле, в свете пылающих печатей еще можно было увидеть светлую фигуру, в которой угадывался образ инока, дописывающего последнюю незавершенную строку. На некоторое время все замерло, потом золотистые буквы слились в единый поток света, излившийся и разогнавший всякую тьму, кроме той, что укрылась в несчастном теле шамана.
Лев.
В это самое время в своем элитном пентхаузе в Петербурге проснулся истинный герой нашего времени, сын олигарха и искатель приключений Лев. Ему приснился кошмар, в котором его друг инок Иоанн сражался с демоном и проиграл. Сон явно был особенным, больше похожий на телевидение высокой четкости, чем на обычные спутанные сновидения, поэтому несмотря на время Лев сразу же взял телефон и позвонил. Не получив ответа и не справившись с волнением, он отправился в дорогу, бросив в свой Бентли самый минимум необходимого снаряжения. Он успел домчаться до Вышнего Волочка, когда с номера Иоанна перезвонили и попросили ехать сразу в Троице-Сергиеву Лавру.
Для прощания с рядовым монахом в лавре собралось довольно много народу, включая некоторых знаменитостей: Лев мог бы узнать по меньшей мере известного рэп-исполнителя и девушку-бойца, недавно подписавшую контракт с крупным международным промоушеном. Но он никого не видел, он стоял у гроба и пытался понять, кем был для него Иоанн. Другом? Да они не виделись и не общались за пределами совместных приключений. Соратником? Безусловно, но все таки и чем-то большим - духовным братом и поэтому боль утраты так разрывала душу. Гнев постоянно накатывал, затмевая прочие чувства, но облик монаха даже после смерти внушал невероятное спокойствие и умиротворение, перековав жажду мести в твердую решимость закончить начатое Иоанном дело.
После службы Льва отвели к архиепископу. Они долго молча сидели друг напротив друга, потом, не говоря ни слова, священник встал, взял стоявший в углу хорошо знакомый Льву сверток и отдал ему Златоуст. На выходе его уже ждал отец Фотий, с которым они однажды охотились вместе, в своих неизменных непроницаемо темных очках. Они сели в старую «Волгу» в кузове «универсал», которая ездила быстрей любого Бентли, и отправились к месту гибели Иоанна. Там Фотий снял очки, открывая полыхающие белым светом глаза, набросил на голову Льву епитрахиль и быстро прочитал короткую молитву. Зрение Льва обострилось и он увидел цепочку следов, вьющуюся по темным углам. Они долго шли по ней пока не вышли к мосту, под которым отпечатки обрывались. Фотий благословил Льва и отошел прочь, Лев же развернул Златоуст и вступил в тень.
В самом темном углу лежало тело, то ли кто-то мертвецки пьяный, то ли все таки труп. При приближении человека тело встрепенулось, вздернулось, словно его потянули за невидимые нити, и встало на ноги. По нему струилась жидкая липкая тьма, обретая форму кривого лезвия с шипами. Огромный тяжелый бердыш был для Льва неудобен и непривычен, поэтому он поднял его высоко над головой и мощным ударом воткнул рукояткой прямо в асфальт. Пространство под мостом заполнила волна золотого света, сзади слева встала легко узнаваемая светлая фигура могучего монаха с окладистой бородой, рядом с ним еще одна, очень похожая, потом еще одна и так пока они не замкнули вокруг противников сплошной светящийся круг, надежно ограждая от вмешательств из вне.
Лев мягко двинулся к центру круга, любимый старинный кинжал с длинным прямым лезвием и навершием рукояти в виде четырех библейский животных казалось сам выпрыгнул из ножен. Тень оскалилась и молниеносно ударила безо всякой подготовки. Схватка оказалась яростной и короткой, как и положено настоящему ножевому бою, к тому же один из противников точно знал, что будет делать другой. Лев, опытный мастер ближнего боя, уклонился от выпада, полоснул своим кликом по локтевому сгибу соперника, перерезая сухожилия и одновременно выбивая ударом ноги колено. Затем слегка оттянулся назад и пробил сокрушительный удар снизу вверх, так что тело противника оторвалось от земли и рухнуло словно тряпичная кукла.
Однако финальную точку поставил не он - Тень безусловно успела бы регенерировать и битва могла бы длиться еще долго, но как только демон на миг потерял контроль над захваченным телом, Шаман, изгнанный из собственной плоти, но сохраняющий с ним связь, схватил темный кинжал и перерезал золотую светящуюся нить, соединяющую душу с земной оболочкой. В этот же момент он умер, умерло и его тело; Тень потеряла свое укрытие и потоки света, исходящие от Златоуста, рассеяли ее без следа.